Вдруг Моган остановил лошадь.
— Вон там Галилея, — произнес он тихо и торжественно. — Я всегда останавливаюсь здесь на мгновение. Лучший вид по эту сторону Плимута.
— Где?
— Вон там, впереди. — Он поднял руку и показал.
Мне пришлось наклониться, чтобы выглянуть из-за него. И действительно, я увидел освещенные окна белого дома, вдвое большего, чем наш в Лондоне. За домом виднелась небольшая хижина и маленькая конюшня. Дом окружали ряды кустарниковых изгородей, расположен он был в долине, по которой протекал ручей, и так хорошо укрыт от морского ветра, что дым, выходящий из трубы, обрамлял ее венком.
Моган двинул лошадь шагом. Скрипнув седлом, он слегка повернулся ко мне:
— Мне нравится здесь. Достаточно далеко от моря, чтобы почти не слышать прибоя, но достаточно близко, чтобы расслышать пистолетный выстрел.
Прежде чем я смог понять смысл такого своеобразного измерения расстояний, он заговорил снова:
— У Мэри уже готов ужин. Она отлично готовит. — Мы миновали живую изгородь. Ворот не было, дорога просто заканчивалась у дома. — Если нам повезет, получим пирог с глазами.
— Это что?
Саймон Моган потряс головой.
— Ты утверждаешь, что живешь в Лондоне, и не знаешь! Это рыбный пирог, парень.
Он легко, по-юношески соскользнул с седла. Я спрыгнул рядом с ним.
— Эли! — крикнул он. — Черт его дери. Где ты, Эли?
Из хижины шаркающей походкой вышла шатающаяся фигура, похожая на кусок старой колбасы, тонкая, коричневая и скрюченная. Руки человека были за спиной, и он прогибался при ходьбе так, как будто его кто-то подталкивал. Посмотрев на меня, он ничего не спросил и без единого слова увел лошадь к конюшне.
Моган хлопнул меня по плечу:
— На Эли страшно смотреть, но с работой он справляется. Говорить с ним не пытайся, у него нет языка. — Он повел меня к дому.
— Нет языка?
— Ужасное дело. Гадкий случай.
Дым пахнул торфом и стлался по земле, как морской туман. Он мягко окутывал наши ноги, пока мы поднимались на крыльцо, затем проник вместе с нами в дом. При входе я остановился.
Я бывал во дворцах и замках. Но нигде я не видел такой роскоши, как в доме Саймона Могана. Весь пол помещения, которое представляло собой гостиную, покрывал громадный персидский ковер, половина которого была закрыта еще одним ковром, вдвое толще. В середине находился круглый стол, сделанный из корабельного штурвала. Его окружали кресла с высокими спинками, обитые плюшем и кожей. На полированной поверхности стола возвышались великолепные кубки из серебра и хрусталя, множество искусно выполненных сосудов. Стены украшали носовые фигуры судов, как в других домах охотничьи трофеи. Возле углового окна — судовой сундук с круглой крышкой. Повсюду, на всех полках и плоских поверхностях, расставлены золотые статуэтки, резные и мозаичные изображения, шкатулки, инкрустированные перламутром и драгоценными камнями. И это было лишь одно помещение дома. Сквозь дверной проем я увидел обеденный стол, установленный на стволы пушек.
Моган засунул большие пальцы за пояс.
— Все, что здесь находится,— самодовольно сказал он, — пришло с моря.
— С кораблекрушений, — уточнил я. Он сжал мое плечо и улыбнулся.
— Совершенно верно, парень. Море — богатая кладовая.
Это пояснение меня сильно разозлило. За каждую стоявшую в его комнатах безделушку заплатил жизнью моряк. Его роскошь куплена зарытыми в болотах трупами. Я стряхнул с плеча его руку и отвернулся.
— В чем дело? — спросил он. — Вижу я, Джон Спенсер, что ты рассердился.
Я не смотрел на него. Я стоял не двигаясь, но меня опять трясло.
— О, понимаю, — сказал он. — Конечно, ты видишь вещи с другой стороны. — Он снова прикоснулся ко мне, пальцы его были на моей спине. — Хорошо, я задам тебе вопрос. Я, что ли, направил эти суда на камни? Я ошибся в расчетах или сбился с пути штормовой ночью? Нет, не я. Тогда почему...
— Вы устроили крушение «Небесного Острова»,— сказал я ему. Я выпрямился и глядел ему прямо в глаза. — Вы использовали ложные маяки, чтобы заманить нас...
— Кто тебе это сказал? — Он вонзился в меня взглядом коршуна. — Кто тебе сказал, что были ложные огни?
— Я видел их сам.
— Ты ошибся.
— Нет, не ошибся. Они заманили нас ложными огнями, а потом всех убили. Калеб и другие. Они убили каждого.
— Ты в этом уверен? — спросил Моган. Его пальцы теперь не просто прикасались ко мне, они вонзились в меня, как когти. — Ты точно знаешь, что они убили всех, кроме тебя?
Его лицо, прежде такое благодушное, стало хищным и свирепым, как у льва. Белая слюна пузырилась в уголках рта. Он тряхнул меня:
— Ты уверен?
Вдруг раздался звук, похожий на хлопок, и девичий голос резко проговорил:
— Дядя Саймон, ты его испугал.
Его лицо мгновенно изменилось, гнев сменился добротой. Отвернувшись от меня, Саймон Моган уже улыбался, словно ангел.
— Мэри, — сказал он.
Девушка была красавицей. Сильная и смуглая, она стояла в дверях со скрещенными на груди руками. Она была моего возраста или чуть младше. Волосы ее, освещенные светом лампы, выглядели так, как море выглядит на утренней заре.
— Кто это? — спросила она. Моган засмеялся.
— Это Джон Спенсер, — сказал он. — Моряк, потерпевший кораблекрушение.
— Ты на него кричал.
— Я прошу прощения. Но когда я слышу истории вроде этой, то сержусь. Мне нравится хорошее кораблекрушение, как и любому другому, но я не применяю фальшивых маяков и никого не убиваю.
— Я знаю, — сказала Мэри. — Но, дядя, этой ночью тебя не было в Пенденнисе.
— Ну и что? Я знаю людей Пенденниса.
Мэри кивнула.
— Я подаю ужин, — сказала она и упорхнула, как мотылек.
Моган снял плащ и куртку и повесил их на крючок. Он протянул руку за моей верхней
одеждой, осторожно глянул в сторону двери и шепнул:
— Я тебе скажу, что если кто выжил после этого крушения, то жизнь его гроша ломаного не стоит. Понимаешь?
Я дал ему свою жилетку. Она была грязной, тяжелой от соли.
— Мы все пропадем, если кто-то еще добрался до берега. — Он нагнулся ко мне.— Поэтому скажи мне, есть ли еще кто-нибудь?
Я боялся врать. Он уличит меня по глазам. Но Обрубок предстал передо мной. «Твой отец сгниет там, где лежит», — сказал он. Я не имел представления, кому доверять в таком серьезном вопросе, и решил не доверять никому.
— Ну,— сдвинул брови Моган.— Выжил еще кто-нибудь?
— Я никого не видел,— сказал я ему.
Он внимательно посмотрел на меня и сказал:
— Хорошо. Идем ужинать.
Мы сели за ужин, которого хватило бы, чтобы накормить целую команду моряков. На столе были
