по вызову).
По мере приближения съемок «Клеопатры», боссов «ХХ века-Фокс» все сильнее мучали опасения. Зная о капризном и непредсказуемом характере Тейлор (во время съемок в «Баттерфилде-8» она буквально изводила группу своими выходками), они боялись приглашать ее на главную роль да еще платить ей заоблачный гонорар в миллион баксов. Им легче было взять на роль Клеопатры кого-нибудь другого, типа Джоан Вудворд или Джоан Коллинз, у которых и характер был покладистый, и амбиций меньше. Но в итоге роль все равно досталась Тейлор.
Съемки фильма начались в августе 1960 года в Лондоне, где на студии «Пайнвуд» были выстроены огромные декорации древней Александрии. Работа началась, как и предсказывали пессимисты, с очередной выходки Тейлор: сославшись на то, что у нее болит горло, она осталась в отеле. Ей действительно нездоровилось, и она в течение трех дней провалялась в постели. А потом с ней случилась истерика из-за того, что Лондон по срочной творческой необходимости покинул ее муж Фишер. В итоге почти неделю группа находилась в простое по вине Тейлор (причем, денежки ей все равно капали, и денежки немалые — 50 тысяч долларов в неделю плюс 3 тысячи на карманные расходы). А в октябре у звезды случилась тяжелая простуда, которая свалила ее с ног почти на два месяца. Когда бухгалтеры студии подсчитали убытки от этих простоев, то прослезились: сумма перевалила за 2 миллиона долларов. Вот когда боссы «ХХ века» вспомнили все свои опасения по поводу приглашения Тейлор. Но было уже поздно.
С огромным скрипом, но съемки фильма продолжались, пока в начале марта 1961 года Тейлор не свалила новая хворь. На этот раз она подхватила грипп, причем такой сильный, что едва не умерла. 4 марта она начала синеть и задыхаться и, если бы не муж, сидевший рядом и вызвавший по телефону врача, неизвестно, чем бы дело закончилось. Хотя в первые минуты и врач перепугался до смерти, поскольку у Тейлор наступил коллапс. Не мешкая ни секунды, доктор воткнул в рот больной пластмассовую трубку и, прикрепив ее к баллону с кислородом, стал накачивать в легкие актрисы чистый кислород. Спустя несколько минут больная пришла в сознание. Затем Тейлор срочно доставили в больницу, где ей была проведена операция: врачи произвели чуть выше грудины разрез, куда вставили присоединенную к респиратору пластиковую трубку. У Тейлор обнаружили острую стафилококковую пневмонию, осложненную анемией. Прогнозы на выздоровление были неутешительными — фифти-фифти. Все те дни, пока врачи боролись за жизнь звезды, возле клиники стояли толпы людей, которые молились о ее выздоровлении. В течение четырех дней ситуация оставалась критической, после чего кризис наконец миновал. Возле актрисы непрерывно дежурил ее муж Фишер.
Пережитые Тейлор мучения сделали из нее объект всеобщего сочувствия. Вот почему месяц спустя после ее чудесного выздоровления — 17 апреля 1961 года — ей был присужден первый «Оскар» как лучшей актрисе года за роль в фильме «Баттерфилд-8», который сама Тейлор, как мы помним, считала дерьмовым. Когда она, хромая на одну ногу, вышла на сцену, зал разразился бурными аплодисментами.
Вскоре после выздоровления Тейлор внезапно возобновила свой роман с 59-летним журналистом Максом Лернером. Они познакомились весной 1958 года, и, по словам Лернера, уже тогда ему удалось пару раз переспать со Звездой. Затем роман прервался, а летом 61-го возобновился вновь. По словам журналиста, к тому времени Тейлор порядком подустала от мужа и захотела разнообразить свою жизнь какой-нибудь интрижкой. Любовники встречались в отеле «Беверли-Хиллз» практически на глазах у множества свидетелей, большинство из которых почему-то считало, что их связывают исключительно деловые отношения: мол, Лернер должен был написать биографию актрисы. Однако вскоре их встречи стали настолько частыми, что сомнений в их близких отношениях уже не осталось. В мечтах у Лернера было жениться на Тейлор, хотя сама она об этом не помышляла, вполне удовлетворенная адюльтером. Кстати, Лернер был женат, и Тейлор однажды специально приехала к нему домой, чтобы познакомиться с его супругой и таким образом закамуфлировать их роман. И жена журналиста действительно ни о чем не догадалась. А вот Фишер вскоре понял, какую биографию кропают в свободные часы его суженая и Лернер. Когда Тейлор вернулась в Калифорнию, он устроил ей грандиозный скандал и в порыве бешенства даже пригрозил убить жену. Актриса тут же позвонила Лернеру в Нью-Йорк и попросила забрать ее к себе. Но журналист проявил благоразумие, ответив отказом. К тому времени желание жениться на мировой звезде у него улетучилось. Он знал, что Тейлор три раза пыталась наложить на себя руки и перепробовала все наркотики. С того момента их роман прервался и благополучно перерос в крепкую дружбу.
Тейлор понимала, что после всего происшедшего у ее мужа были веские причины бросить ее. Чтобы этого не случилось, она предприняла решительные шаги. В частности, она заявила Фишеру, что готова завести с ним еще одного ребенка. Правда, из-за перевязанных труб зачать она уже не могла, поэтому предложила мужу взять ребенка из приюта. В итоге этим ребенком стала немецкая девочка, которую помогла им подыскать актриса Мария Шелл. В ее честь девочку назвали Марией.
Тем временем в конце сентября 61-го в Риме возобновились съемки «Клеопатры». К тому времени фильм уже принес компании «ХХ век-Фокс» убытков на сумму 5 миллионов долларов, однако сворачивать проект никто не собирался. Вместо этого был набран новый состав киногруппы: режиссер (место Рубена Мамуляна занял Джо Манкевич), оператор, художник по костюмам, актеры. Неизменной осталась лишь Тейлор, которая, по мнению боссов студии, могла вытянуть фильм из любой финансовой ямы.
Во время съемок в «Клеопатре» Тейлор внезапно влюбилась в своего партнера по работе Ричарда Бертона, игравшего роль Антония. Валлиец по национальности, Бертон слыл в актерской среде как сексуальный террорист, потому что затевал романы чуть ли не с каждой своей партнершей. В его постели побывали такие звезды, как Клэр Блум, Джин Симмонс, Сюзен Страссберг и так далее. Не мог Бертон оставить без своего внимания и такую шикарную женщину, как Элизабет Тейлор (хотя заочно он неоднократно называл ее «жалким талантом» и «мисс Молочные Железы»). По словам очевидцев, его тактика соблазнения по отношению к ней выглядела так. Зная о пристрастии Тейлор к алкоголю, Бертон на каждой вечеринке незаметно от ее мужа подливал ей в бокал вина, а потом зычным голосом цитировал Шекспира, предварительно упоминая, что посвящает эти вирши Тейлор. Причем его не останавливало даже то, что рядом неизменно была его жена Сибил, от которой у него были двое детей. Спросите, почему? Дело в том, что Сибил знала обо всех романах своего муженька и прощала их ему, поскольку после каждого из них он неизменно возвращался к ней. Видимо, она не сомневалась, что то же самое произойдет и в случае с Тейлор.
Согласно легенде, звезда отдалась Бертону в один из январских дней 1962 года прямо в гримерной, во время короткого перерыва между съемками. А спустя каких-нибудь две недели об их романе судачили все римские газеты. Больше всего этим шумом упивался Бертон, поскольку в мгновение ока он стал знаменит по обе стороны океана. Но когда его жена Сибил внезапно стала паковать вещи, чтобы немедленно уехать в Нью-Йорк, ему стало уже не до шуток. Он привык, что супруга стоически выдерживает его сексуальные подвиги на стороне. Поэтому Бертон во всеуслышание послал Тейлор ко всем чертям. У той в ответ случилась истерика, и она попыталась свести счеты с жизнью, наглотавшись снотворного. Благодаря тому, что поблизости оказались люди, актрису удалось спасти. Ее срочно положили в клинику, а в прессу выдали ложную информацию, что у Тейлор пищевое отравление. Однако съемки самого дорогостоящего фильма в мире вновь оказались под угрозой срыва.
Как ни странно, но Фишер не стал устраивать истерик по поводу случившегося, более того, он сделал все, чтобы Тейлор как можно скорее пришла в себя. Зная о ее любви к украшениям, он подарил ей очередную дорогую безделушку — изумрудное ожерелье, тянувшее на 250 тысяч долларов. А потом устроил шикарный прием в ее честь в римском ночном клубе «Хостария дель Орсо». Но, главное, он опять стал сопровождать свою жену на съемки и уезжал оттуда вместе с ней. Однако все эти меры имели непродолжительный успех. Вскоре Фишер стал замечать, что его жена вновь буквально пожирает глазами Бертона. А когда им выпадали совместные любовные сцены, они уже не сдерживали себя и терзали друг друга как заправские любовники. В конце концов Фишера это достало, он собрал вещи и укатил в Нью-Йорк. Учитывая, что и жена Бертона в те дни находилась в Лондоне, легко догадаться, чем занимались Тейлор и Бертон все то время, пока их семейные половины отсутствовали.
Весной 1962 года практически все западноевропейские газеты только и делали, что писали о романе Тейлор и Бертона. Даже такие темы, как берлинский кризис или ядерные испытания отошли на второй план перед этим адюльтером. Первым свое громкое возмущение происходящим выразил Ватикан, который назвал этот роман «бездумной прихотью двух взрослых детей», которые нанесли «оскорбление благородству человеческой души». Затем к этому возгласу возмущения присоединилась и американская пресса, а чуть
