отвергали всякие контакты с близкими Шостаковича.
Но весной 1929 года Дмитрий и Нина все же объявляют о своей помолвке. Несмотря на то что отношения между ними продолжают оставаться достаточно сложными. Возможно, из-за постоянной нервной взвинченности и неудовлетворенности собой Дмитрия. В конце концов участившиеся творческие неудачи, осложнившиеся отношениями с матерью и сестрами, а также постоянные капризы Нины приводят Шостаковича к нервному расстройству. Он уезжает в санаторий, где после долгих раздумий приходит к решению порвать с Ниной. Он пишет ей письмо, в котором всю вину за это берет на себя. В своем послании он откровенно признает себя неудачником. В том же году в интервью корреспонденту газеты «Нью-Йорк таймс» Шостакович с горечью констатирует: «Я родился под несчастливой звездой!»
После разрыва с Ниной Дмитрий стал искать встреч со своей первой любовью – Татьяной Гливенко, однако та к тому времени уже успела выйти замуж. Но Шостакович еще долго не терял надежды соединиться с нею. В 1930 году он написал ей письмо, в котором просил приехать к нему и остаться насовсем. Разговор с ее мужем он обещал взять на себя. Татьяна приехала и была принята родными Шостаковича очень радушно. Скорее всего, они просто не хотели, чтобы Дмитрий вновь вернулся к Н. Варзар. Но у молодых, увы, ничего не сложилось, и Татьяна была вынуждена вернуться к мужу (в 1932 году у них родился ребенок).
Тем временем Шостакович, несмотря на запрет матери, решил возобновить свои отношения с Ниной. В мае 1932 года, ничего не сказав своим близким, Шостакович на Нине женился (произошло это в Детском Селе). Так как жить с родителями не представлялось возможным, молодые меняют множество адресов: улица Марата, Кировский проспект, Большая Пушкаревская…
В начале 30-х годов один из современников так описывал Шостаковича: «Это был худощавый молодой человек с налетом английского аристократизма в манерах. Постоянное нервное напряжение отразилось на его лице с аскетическими чертами, которые как-то не гармонировали с его подтянутой и легкой фигурой. Вежливый и обаятельный и в то же время взвинченный и очень упрямый, Дмитрий всегда отгораживал себя от окружающего общества, пресекая любые контакты близкого общения с ним».
В 1934 году в программу Международного музыкального фестиваля в Ленинграде была включена опера Шостаковича «Леди Макбет Мценского уезда». Сам автор оперы тоже присутствовал на фестивале, а для общения с иностранцами к нему в качестве переводчицы была приставлена 20-летняя студентка Ленинградского университета Елена Константиновская. Во время этого сотрудничества между композитором и студенткой внезапно вспыхнул роман.
В июне того же года Дмитрий уехал с концертами на две недели. И за этот период на Е. Константиновскую обрушился просто шквал его эпистолярных посланий: за 14 дней Шостакович прислал ей 42 письма и три телеграммы! В одном из писем, датированном 15 июня, Дмитрий писал: «Моя радость, скучно мне без тебя и грустно от всего комплекса переживаний. Ты в мою жизнь ворвалась как гром среди ясного неба. Я влюблен безумно, страстно и жить без тебя не могу…»
Своей новой привязанности Шостакович от окружающих совершенно не скрывает. Он появляется с Еленой на спектаклях, концертах, даже знакомится с ее родственниками. Однако мать Елены была настроена категорически против их романа и уговаривала дочь порвать с Шостаковичем все отношения. Дмитрий, чтобы доказать искренность своих чувств к Елене, обещает оформить развод со своей законной супругой.
О том, что было дальше, рассказывает сама Е. Константиновская: «Наконец он решился. Все было, как в дурном романе. Я прождала до глубокой ночи. Позвонила ему. Жена ответила: «Дмитрий Дмитриевич остается дома».
На этом все кончилось. На меня посыпались несчастья. По чьему-то доносу меня исключили из комсомола, потом арестовали. В тюрьме я получила от Шостаковича открытку. Когда меня выпустили, он пришел ко мне с альбомом ругательных рецензий под мышкой (это было после разносных статей «Правды»). Он сказал: «Вот видите, как хорошо, что вы не вышли за меня замуж».
Я попросилась в Испанию, где тогда шла гражданская война. Там я познакомилась с кинооператором- документалистом Романом Карменом и вышла за него замуж».
Увлечение женатого Шостаковича другой женщиной объяснялось во многом тем, что врачи запретили Нине Варзар иметь детей. А композитор так мечтал иметь наследников! Видимо, в какой-то момент испугавшись, что мужа можно навсегда потерять, Варзар все-таки решила забеременеть, и судьба оказалась к ней благосклонной. Узнав, что у них родится ребенок, Шостакович вернулся в семью.
В 1936 году на свет появилась дочь, которую сама Нина хотела назвать Варварой. Однако уступила просьбам мужа и дала имя Галина (повзрослев, их дочь станет женой внука К. Чуковского). А еще через два года у Шостаковичей родился мальчик, которого назвали Максимом.
В конце 40-х над головой Дмитрия сгустились очередные тучи: в знаменитом постановлении «О недостатках в советской музыке» по первое число досталось и Шостаковичу. В итоге он уходит из консерватории, его сочинения нигде не исполняются, семья откровенно нищенствует. Дошло до того, что, когда у него кончились деньги, две их домработницы – Феодосия и Мария Кожуновы отдали ему все свои сбережения. Как и в 1937 году, Шостакович постоянно ждал ареста. Но… произошло обратное.
Как-то вечером в его доме зазвонил телефон, и композитор, взяв трубку, услышал голос со знакомым грузинским акцентом. Звонил сам Иосиф Сталин. На вопрос о здоровье Шостакович ответил откровенно: «Очень плохо, товарищ Сталин». И тогда вождь изрек: «Не волнуйтесь, мы позаботимся о вашем здоровье». Вскоре после этого звонка Дмитрию выдали пропуск в Кремль, а также документ, подписанный Сталиным, о выделении семье композитора дачи со всеми удобствами под Москвой. (Забегая вперед, отмечу, что в 1950 и 1952 годах Шостакович удостоится Сталинских премий. –
Многие люди, близко знавшие Шостаковича, говорили о его малодушии. Однако не все так просто. Сам композитор в конце жизни как-то признался своему коллеге Эдисону Денисову: «Когда я думаю о своей жизни, я понимаю, что был трусом. К сожалению, был трусом. Но если бы вы видели все то, что в своей жизни видел я, вы бы тоже стали трусом…»
По мнению того же Э. Денисова, «одной из причин малодушия Д. Шостаковича была его глубокая, навязчивая любовь к своим детям. Многое из того плохого, что сделал он в своей жизни, было сделано ради детей. Его положение в обществе и его авторитет, почести и ордена – все это позволяло ему обеспечивать детям очень комфортное существование.
Он много сил положил, помогая сыну Максиму, хотя музыкальные способности того ограниченны. В конце концов Максим стал удачливым дирижером, но благодарить отца он должен за то, что был назначен главным дирижером оркестра Московского радио».
Между тем в 50 – 60-е годы в личной жизни композитора также произошли существенные изменения. 5 декабря 1954 года скончалась его первая жена, Нина Васильевна. Она поехала в научную экспедицию в Ереван, поднималась в горы Алагеза и чувствовала себя превосходно. Однако затем внезапно занемогла. Свидетель тех событий, Н. Попова, рассказывает: «После концерта Александра Вертинского, который состоялся в Большом зале Армфилармонии, мы пили чай с пирожными у Нины Васильевны. Она была весела, и ничто не предвещало беды.
Утром меня разбудил телефонный звонок: «Наля, Нине Васильевне плохо, она, наверное, чем-то отравилась, приезжайте». Я приехала, но дома ее не застала, соседи сказали, что ее увезла «скорая».
Это было 4 декабря – накануне праздника Дня Конституции.
Нина Васильевна лежала в палате в тяжелом состоянии, у нее были сильные боли. Врачи не могли толком понять, что с ней. Только в одиннадцать часов вечера решили оперировать. После операции профессор Шериманян, очень известный в Армении хирург, сообщил мне: «Положение безнадежное, надо вызывать мужа и родных. У нее интоксикация». Операцию сделали поздно.
Всю ночь я сидела около Нины Васильевны. Ее мучила жажда, но пить врачи не разрешали, я смачивала ей губы. «Мне хочется холодной воды со льдом и лимоном», – сказала она. К утру ей стало хуже, она потеряла сознание.
Часов в двенадцать с аэродрома приехал Дмитрий Дмитриевич с дочерью Галей. Ей было лет 16. Они вошли в палату и молча стояли у дверей, пораженные состоянием Нины Васильевны. Она была без сознания. Через полчаса нас попросили выйти из палаты. Мы прошли в кабинет главного врача, а через несколько минут врач вошел и сказал, что Нина Васильевна скончалась. Дмитрий Дмитриевич был испуган, подавлен, бледен. Он все время снимал и протирал очки. Девочка молча стояла рядом с ним, пораженная
