Москве (в 80-м) и Северная трибуна была закрыта. Все официальные службы – судейская, раздевалки, пресс-центр и правительственная ложа – были переведены на Южную трибуну. Правительственная ложа давно никем не посещалась, поэтому находилась не в самом лучшем виде. И можно себе представить чувства руководителей стадиона, когда в конце первого тайма им пришло сообщение, что к ним на полных парах мчится сам Генеральный секретарь ЦК КПСС. То есть Брежнев свалился как снег на голову. Что тут началось! Все забегали, засуетились, принялись лихорадочно наводить лоск и блеск на давно не посещаемую ложу. Как вспоминает главный арбитр того матча Микелис Рубенис:
«Появление высших государственных и партийных мужей вызвало настоящую панику, а у многих и вовсе какой-то животный страх. От контролеров и обслуживающего персонала до высших милицейских чинов и спортивных функционеров. То, что происходило, иначе как абсолютным культом партии и ее генерального секретаря не назовешь…
Я выглянул в окно: все обозримое пространство перед трибунами было забито черными „Волгами“. Время начинать первый тайм. К нам вбежал какой-то человек, отчаянно жестикулируя трясущимися руками, и в полупросительном-полуприказном тоне сказал:
– Игру возобновите только после моего разрешения. Товарищи судьи! Сегодня на трибунах… на трибунах… – Он словно подбирал самые яркие слова, – самые высокие гости. Организуйте красивый футбол.
– Но как? – улыбнулся я.
– Почему вы смеетесь, меньше свистков – больше голов, – последовал ответ. (На тот момент на табло сверкали одни нули. – Ф. Р.)
– Но мы же голы не забиваем. Разговаривайте с командами.
– С командами работа уже проведена, а у меня нет времени…
„Что же происходит, ребята?“ – не успел я обратиться к коллегам, как открылась дверь, и к нам вошли капитаны обеих команд – Олег Долматов и Давид Кипиани.
– Посоветуйте, что делать, как играть? Нам ведь нужны очки, и никакого цирка мы здесь устраивать не собираемся.
– Ребята, – сказал я, собираясь их успокоить, но и до сегодняшнего дня не могу сказать, правильно ли они меня поняли. – Играйте в основном вничью…»
Когда начался второй тайм, Брежнев и Шеварднадзе уже заняли свои места в ложе. За спиной генсека пристроился один из его телохранителей. В его задачу входила даже не охрана Брежнева, а обеспечение его… очками разных диоптрий. Если генсеку надо было следить за ходом матча, ему подавались очки с сильными стеклами, если он хотел заглянуть в программку – послабее. Работа была не менее ответственная, чем охрана, поскольку требовалось не перепутать очки, иначе генсек мог расстроиться.
Между тем вторая половина игры выдалась куда более напряженной. Если в первом тайме команды осторожничали, то теперь заиграли острее, опасные моменты стали следовать один за другим у обоих ворот. В итоге на 7-й минуте тайма москвича Парова сбили в штрафной тбилисцев, и Рубенис решительно указал на 11-метровую отметку. Тбилисцы, естественно, стали возмущаться: мол, не было никакого нарушения. Ситуация накалилась настолько, что Рубенису пришлось напомнить игрокам, кто следит с трибун за их игрой: «Вам что, нужен скандал?» Только после этого тбилисцы расступились. И Андрей Якубик забил первый гол.
После пропущенного мяча гости не сдались, а даже наоборот – заиграли еще более напористо. В результате во время одной из их атак мяч пересекает линию ворот москвичей. Рубенис дает свисток и указывает на центр поля. Однако эпизод был настолько спорным, что москвичи тут же подняли крик: «Откуда гол? Не было гола! Проституция, а не судейство! Опять грузины всех купили!» Точно такие же реплики неслись и с трибун. Положение у Рубениса было незавидное. А тут еще боковой судья развел руками: дескать, я ничего толком не увидел. И все же главный арбитр зафиксировал взятие ворот. Счет стал 1:1 и до конца встречи уже не изменился. Когда команды уходили в раздевалки, москвичи не скрывали своих чувств: «Он же сказал, что надо сыграть вничью, потому и засчитал гол, которого не было».
После душа Рубениса ждала пресс-конференция, на которой он должен был отчитаться о проделанной работе. Она получилась напряженной, поскольку все столичные судьи стали доказывать, что гола в ворота москвичей не было. Рубенису грозила «тройка» за матч, после которой его могли на какое-то время отстранить от судейства игр высшей лиги. Но тут случилось чудо. С самого верху пришла новость, что высокие гости остались очень довольны увиденной игрой, и отношение к Рубенису сразу изменилось. Ему выставили «четверку». А в 21.30, когда в программе «Время» появился отчет об этой игре, стало окончательно ясно, что второй гол был засчитан справедливо – камера четко зафиксировала взятие ворот.
9 сентября 1977 года в «Комсомольской правде» появилась заметка из разряда разоблачительных – «Блуждающий форвард». Героем ее стал 27-летний футболист Анатолий Шепель, который за последние три года успел сменить сразу три клуба: одесский «Черноморец», киевское и столичное «Динамо». Шепель был талантливым футболистом: он дважды становился чемпионом СССР (в 74 -м с киевским «Динамо» и в 76-м – со столичным), выиграл Кубок СССР в 74-м. Даже сыграл один матч за национальную сборную страны. Мог бы и дальше почивать на лаврах, но, видно, слава вскружила ему голову.
В августе 1976 года, будучи вместе со своими одноклубниками по столичному «Динамо» проездом в Киеве, он отпросился на пару дней навестить свою больную жену, но вместо этого пропал аж на… 45 дней. Видимо, рассчитывал, что ему, как звезде, все сойдет с рук. Не сошло. Когда он вернулся обратно, одноклубники указали ему на дверь, обвинив в неуважении к коллективу и рвачестве. В доказательство последнего приводился такой факт: Шепель продал обе свои «Волги», которые ему помогло купить руководство команды, – одну через пять, другую через четыре месяца после покупки.
По меркам того времени подобного рода публикации в центральной прессе могли серьезно осложнить жизнь любого человека (не то что теперь: сегодня хоть обпишись – всем до лампочки). Не стал исключением и герой заметки «Блуждающий форвард». После нее Шепель в течение года не мог устроиться ни в один из клубов высшей лиги, пока тот же «Черноморец», где он когда-то играл, не взял его обратно. Но особенных лавров футболист там уже не снискал и через год ушел на тренерскую работу.
Приложения
