опубликован фельетон про Вирту «За голубым забором». А потом по писателю ударила куда более влиятельная газета «Известия», где главным редактором был зять Хрущева Алексей Аджубей.
1 июля 1964 года в «Известиях» было опубликовано письмо работников Торжокской автобазы под названием «Пассажир зеленой „Волги“. Под письмом стояли подписи четырех человек: директора автобазы Г. Двойных, секретаря партбюро А. Быкова, членов партбюро И. Кочнева и В. Мананкина. Они рассказали неприглядную историю, главным героем которой был Николай Вирта.
Эта история случилась 20 мая. В тот день Вирта в компании своей жены Т. Нечаевой возвращался из Ленинграда в Москву. За рулем зеленой «Волги», которая принадлежала доктору биологических наук Г. Сахиуллиной, была супруга писателя. И вот на одном из участков трассы женщина не справилась с управлением и задела грузовик «ГАЗ-51», принадлежавший Торжокской автобазе. Однако несмотря на то, что виновата в ДТП была жена Вирты, писатель стал обвинять в этом шофера грузовика Лебедева. А когда на место происшествия приехали гаишники – капитан милиции Фигурин и инспектор Виноградов, – Вирта и их убедил в своей правоте (видимо, на милиционеров произвели магическое впечатление лауреатские медали Вирты). В полном составе все участники этого скандала отправились на территорию Торжокской автобазы. Далее послушаем авторов письма в «Известия»:
«Хотя повреждение „Волги“ было незначительным – вмятина левого крыла и дверки, Вирта потребовал с Лебедева „на ремонт“ тридцать рублей.
Начальник гаража осмотрел вмятину и сказал, что ее можно немедля устранить. Но писатель Вирта твердо стоял на своем.
Начальник гаража сказал Николаю Вирте, что если он не доверяет машину здешним мастерам, то пусть отремонтирует ее в Ленинграде на станции обслуживания, а счет для оплаты выставит автобазе. Но писатель непоколебимо требовал только тридцать рублей. «Никаким станциям обслуживания я не доверяю, – кричал он. – Только частник сделает это как следует».
Шофер Лебедев пытался объяснить, что он ни в чем не виноват и что платить вообще не за что. Но представители автоинспекции и слушать его не хотели. Видимо, для них было важнее поддержать «авторитет» именитого гостя, чем разобраться в деле по сути. «Плати, а то хуже будет!» – приказал Фигурин.
Нам было стыдно и больно смотреть, как известный писатель торгуется, словно нижегородский купец на ярмарке, желая получить то, что ему явно не положено. В конце концов Лебедев махнул рукой на это дело, занял в кассе автобазы тридцать рублей и отдал Николаю Вирте.
С довольным видом писатель покидал двор нашей автобазы. Вирта даже любезно предложил расписку на отнятые у шофера деньги, но никто у него расписки не стал брать. Слишком уж противно все это было…
Мы знаем Н. Вирту как автора многих хороших произведений и уважаем его за это. Но случай, о котором мы рассказываем, до глубины души огорчил нас. Уж лучше бы он не представлялся своим настоящим именем. Пусть бы это был частник, который вез на базар овощи, чтобы выгоднее их продать. По крайней мере, у нас легче было бы на душе».
Этот скандал получил свое продолжение 23 июля. В тот день в «Известиях» было опубликовано два документа: постановление Московского Союза писателей и покаянное письмо самого Николая Вирты. Начнем с первого:
«Секретариат Правления Московской писательской организации СП РСФСР… решительно осуждает поведение Н. Вирты как недостойное и несовместимое с высоким званием советского писателя.
Секретариат устанавливает, что Н. Вирта предъявил наглые и незаконные претензии к руководству и шоферу автобазы т. Лебедеву и тем самым грубо нарушил элементарные нравственные нормы советского общества, что особенно недопустимо для писателя, чья жизнь и деятельность должны быть примером соблюдения и пропаганды морального кодекса строителя коммунизма, провозглашенного нашей партией и принятого всем советским народом.
Секретариат правления отмечает, что за свое недостойное поведение Н. Вирта заслуживает исключения из рядов Союза писателей. Но, учитывая, что в ходе обсуждения вопроса на секретариате Н. Вирта осудил совершенный им поступок, а также принимая во внимание его долголетнюю деятельность в литературе, секретариат счел возможным оставить Н. Вирту в Союзе писателей, объявив ему строгий выговор с предупреждением».
Далее шло покаянное письмо Н. Вирты. Привожу его с небольшими сокращениями:
«Уважаемые товарищи!
Пишу вам это письмо, глубоко потрясенный и подавленный общественным откликом на материал, опубликованный в вашей газете, о моем недостойном поведении на Торжокской грузовой автомобильной базе двадцатого мая этого года. Как мне ни тяжело, я хочу сказать, что я благодарен вашей газете, которая помогла в первую очередь мне самому понять глубину моей вины перед нашим обществом.
Отдавая себе полный отчет в том, что правде, какой бы она жестокой ни была, надо всегда глядеть прямо в глаза, хочу сказать вам и прошу вас верить моей искренности, что пережитое мною за эти дни и ночи горьких размышлений, выводы, которые сделаны для самого себя, не оставляют никакого места для каких-либо иных суждений: я виноват, виноват непростительно…
Деньги, полученные мною 20 мая у шофера товарища Лебедева, после опубликованного в «Известиях» письма работников Торжокской автобазы я возвратил ему.
Принося свои чистосердечные извинения перед т. Лебедевым и перед Торжокской автобазой, коллектив которой вправе считать себя глубоко обиженным и оскорбленным мною, полностью осознав, как я был не прав в своих недопустимых действиях, хочу лишь добавить: все происшедшее на Торжокской базе двадцатого мая – это моя вина, и только моя, и она не может и не должна лечь черной тенью на наш трудолюбивый писательский отряд, гневно и сурово осудивший мой поступок.
Поверьте, все силы и способности в оставшиеся мне годы я положу на то, чтобы, не покладая рук, работать и писать о жизни нашего народа, ради счастья которого мы живем и трудимся.
Вот такая история приключилась весной 64- го. С высоты сегодняшнего дня даже не верится, что подобное вообще могло случиться: конфликт из-за каких-то 30 рублей (не самые большие деньги по советским меркам), который едва не закончился исключением (!) именитого литератора из Союза писателей СССР. Но эта история подлинная и наглядно демонстрирует ту пропасть, которая пролегла между советским обществом и нынешним российским. Сегодня на наших дорогах так называемые хозяева жизни творят все, что им заблагорассудится, и никто их даже не пытается усовестить. И счет убытков теперь идет уже не на какие-то жалкие 30 рублей. Вот буквально на днях в СМИ прошла информация о том, что какой-то кавказец, недовольный критикой прохожих по поводу его лихого вождения, выхватил… пистолет и расстрелял критиков. А что творится в многокилометровых автомобильных пробках? Там иной раз бушуют такие шекспировские страсти, что буквально кровь стынет в жилах. Короче, куда там Н. Вирте с его историей. Кстати, после того скандала в 64-м писатель прожил еще 12 лет: он умер в 1976 году на 77-м году жизни.
Подлог в Киеве
(Юрий Власов / Леонид Жаботинский)
В начале 60-х годов в Советском Союзе не было популярнее спортсменов, чем тяжелоатлеты Юрий Власов и Леонид Жаботинский. За их напряженной дуэлью на спортивных помостах с замиранием сердца следила чуть ли не вся страна. Поэтому, когда на афишах значились их имена, люди шли на эти соревнования рядами и колоннами. Пользуясь этим ажиотажем, некоторые устроители тяжелоатлетических турниров шли на откровенный подлог: объявляли на афишах имена этих штангистов, хотя на самом деле тех в списке участников не было (либо значился только один из них). Один из подобных скандалов случился на чемпионате СССР по тяжелой атлетике, который проходил в июле 1964 года в Киеве. Вот как об этом инциденте поведал на страницах газеты «Труд» (номер от 19 июля) Б. Федосов:
«Завтра заключительный день соревнований. Билеты на этот день уже давно проданы. Красочные афиши еще задолго до 19 июля сообщали о предстоящем поединке двух чудо-богатырей – московского инженера Ю. Власова и студента из Запорожья Л. Жаботинского. Однако два самых сильных человека планеты не встретятся завтра в Киеве. Жаботинский выйдет на помост один.
Весть о том, что Власов якобы собирался выступать на этом чемпионате, оказывается, необоснованно
