По этой версии именно Сталин был главным инициатором устранения С. Кирова. Эту версию впервые обосновал еще Л. Троцкий, затем ее подхватили А. Орлов, А. Рыбаков и другие. Суть этой версии такова.
В январе — феврале 1934 года в Москве прошел XVII съезд партии. На этом съезде не Сталин, а Киров стал подлинным триумфатором. При выборах в ЦК за Кирова проголосовало гораздо больше делегатов, чем за Сталина. Последнему об этом доложил Л. Каганович, который отвечал за подсчет голосов. Сталин приказал Кагановичу фальсифицировать результаты выборов. С этого момента, по мнению многих исследователей, и начался конфликт генсека с первым секретарем Ленинградского обкома.
В отличие от большинства членов тогдашнего Политбюро, С. Киров был самым доступным для простых граждан руководителем. В Ленинграде его по-настоящему любили, и это уязвляло честолюбивого Сталина. В начале 1934 года он провел через Политбюро вопрос о том, чтобы Киров, как секретарь ЦК, ведавший вопросами тяжелой и лесной промышленности, срочно переехал работать в Москву. Киров в ответ проявил упрямство. И тогда Сталин стал применять обходные маневры. В августе 1934 года он пригласил Кирова совместно отдохнуть в Сочи. Там уговоры о переезде в столицу продолжились. После этого с 6 по 29 сентября Киров был отправлен в Казахстан для контроля за уборкой урожая и выполнения хлебопоставок.
Между тем, пока Киров отсутствовал, Сталин приказал наркому внутренних дел Г. Ягоде произвести перестановки в ленинградском НКВД. В результате этих перестановок начальника Ленинградского НКВД Ф. Медведя должен был заменить Иван Запорожец. Когда Киров приехал в Ленинград и узнал об этом, его возмущению не было предела. Киров тут же позвонил самому Сталину, однако тот остудил пыл 48-летнего секретаря ЦК. Но Запорожец так и остался на посту заместителя. И именно ему приверженцы второй версии приписывают одну из основных ролей в осуществлении убийства С. Кирова. По их мнению, Запорожец и нашел исполнителя убийства, тридцатилетнего Леонида Николаева.
Л. Николаев до апреля 1934 года работал инструктором истпарткомиссии Института истории партии. Однако 8 апреля 1934 года партийное собрание института исключило Николаева из партии за отказ явиться в районный комитет на отборочную комиссию по мобилизации коммунистов на транспорт и склочные обвинения в адрес руководящих работников-партийцев. В те же дни Николаева увольняют из института. И хотя через месяц его вновь восстановили в партии, на работу обратно его не приняли, и он оказывается безработным. Уязвленный Николаев пишет письмо сначала самому Сталину, а затем и Кирову. Ответа никакого. И тогда Николаев решает переговорить с Кировым с глазу на глаз. Пятнадцатого октября 1934 года он встречается с ним на улице, однако этот разговор ни к чему не приводит. И тогда в голове Николаева созревает план отомстить. Запорожец, в свою очередь, прекрасно видит состояние молодого человека. Он позволяет Николаеву постоянно «крутиться» возле первого секретаря. Первого декабря в 16 часов 37 минут в Смольном Николаев убивает С. Кирова. Таким образом, по этой версии НКВД руками неудачливого в жизни молодого человека и по приказу Сталина устраняет первого секретаря Ленинградского обкома.
И наконец, изложу читателю третью версию этого убийства, которая менее всего исследовалась в отечественной истории, но которая так же, как и две предыдущие, имеет право на жизнь.
Эта версия основывается на том, что Л. Николаев убил С. Кирова… из-за банальной ревности. Дело в том, что жена Николаева, 33-летняя Мильда Драуле, нравилась Кирову. С 1930 по август 1933 года она работала в должности помощника заведующего сектором кадров по легкой промышленности, а затем была переведена в управление уполномоченного Наркомлегпрома по Ленинградской области на должность секретаря сектора кадров этого управления. Управление размещалось в Смольном, поэтому возможность видеться друг с другом у Кирова и Драуле была.
Отмечу, что по своей натуре Л. Николаев был крайне закомплексованным человеком. Он был к тому же, что называется, «фатально невезуч». За 13 лет трудового стажа его выгоняли с одиннадцати мест работы. И повезло ему только однажды: когда он, маленький и тщедушный, встретил рослую и симпатичную Мильду Драуле и та согласилась выйти за него замуж. С этого момента Николаев целиком и полностью попал под власть жены. Это именно она, будучи на три года старше его и занимая партийный пост (а Николаев тогда работал в укоме комсомола), стала двигать мужа наверх и вскоре помогла ему устроиться на работу сначала в обком, а затем и в Институт истории партии. Однако невыдержанного и истеричного Николаева выгнали и оттуда, и жена после этого, кажется, окончательно разуверилась в цем. К тому же Николаев в последнее время стал патологически ревнив, и это вконец отвратило Драуле от мужа.
Между тем был в этой истории еще один человек, действия которого ускорили развязку трагедии. Звали этого человека Роман Кулишер и был он мужем родной сестры Мильды — Ольги. Личность, надо отметить, довольно своеобразная. Дважды исключенный из партии за развратные действия и интриганство, он дважды был восстановлен в партии, но своих тайных пристрастий не бросил. Во всяком случае, именно с ним многие связывали письма, которые приходили на имя Л. Николаева в апреле — декабре 1934 года и в которых во всевозможных красках описывались «взаимоотношения» Мильды Драуле и С. Кирова.
Между тем приверженцы первой, а особенно второй версий убийства С. Кирова напрочь отметают всякие намеки на «особые» отношения первого секретаря обкома с М. Драуле. Хотя уже тогда слухи о них вовсю курсировали по Ленинграду. Да и почему, в конце концов, обвиняя Сталина в том, что он изменял своей жене Надежде Аллилуевой, из-за чего она в 1932 году покончила с собой, мы должны отметать такие подозрения от С. Кирова? Почему бы не предположить, что 48-летний мужчина, имея некрасивую, располневшую жену, взял и увлекся молодой красивой женщиной и завел с нею, что называется, «служебный роман»? И тогда многое в поведении участников той трагедии станет понятно.
Вот, например, почему Сталин, по версии некоторых историков, «имея зуб» на Кирова, настаивал на переезде последнего в Москву? Не потому ли, что он как мужчина понимал «щекотливое» положение Кирова и хотел сменить для него обстановку? То же самое могло быть и с заменой начальника ленинградского НКВД Ф. Медведя, которого Сталин хотел в конце концов заменить И. Запорожцем. Ф. Медведь был старым и закадычным другом Кирова, в последнее время часто прикладывался к рюмке, был «под каблуком» у своей жены Раисы Михайловны Копыловской. Когда в ноябре 1933 года управделами Ленсовета Чудин покончил жизнь самоубийством, по городу ходили слухи о том, что виновата в этом Р. Копыловская. Так что Ф. Медведь мог вполне понимать увлечение Кирова и в чем-то даже потворствовать ему. Сталин же, видя, что Киров в этом вопросе занял непреклонную позицию, в свою очередь, тоже не сдавался. В августе 1934-го он вызвал Кирова к себе в Сочи, а сразу после отдыха отправил его на три недели в Казахстан. Не потому ли, что хотел оторвать друга от его внезапного увлечения?
Историки, которые выставляют Ивана Запорожца чуть ли не главным заговорщиком в деле убийства С. Кирова, мягко говоря, грешат против истины. И. Запорожец с апреля 1932 года был заместителем начальника ленинградского НКВД и имел в городе неплохую репутацию. Более того, по многим вопросам он был более энергичен, чем Ф. Медведь, и к 1934 году вполне созрел для того, чтобы заменить его на посту начальника НКВД. Так что И. Запорожца двигал в начальники не Г. Ягода по просьбе Сталина, а его личная деловая хватка и многолетний опыт кадрового чекиста.
Приверженцы второй версии часто педалируют тот факт, что, когда Л. Николаева 15 октября 1934 года задержали на улице (он хотел поговорить с С. Кировым), отпустить его восвояси распорядился не кто иной, как Запорожец. Однако, если учитывать, что тот знал о «взаимоотношениях» Кирова с М. Драуле, в этом нет ничего удивительного. Как мужчина Запорожец вполне мог понимать чувства обманутого мужа — Николаева.
Да и в отношении охраны С. Кирова ленинградский НКВД вел себя отнюдь не «предательски». До лета 1933 года личная охрана первого секретаря Ленинградского обкома состояла из трех человек: М. Борисова, М. Буковского и неофициального сотрудника УНКВД, который числился швейцаром в доме Кирова. Затем численность гласной и негласной охраны Кирова заметно увеличилась и выросла до пятнадцати человек. Он теперь охранялся постоянно. Для этих целей выделялась машина прикрытия с двухсменной выездной группой. Однако сам Киров тяготился охраной, считал ее излишней и часто игнорировал ее настойчивые просьбы вести себя более осторожно.
В роковые для С. Кирова минуты охранника рядом с ним не оказалось. М. Борисов, сопровождавший Кирова по коридору Смольного, в последний момент внезапно отстал от своего шефа. Почему? Судя по всему, злого умысла в этом не было. По свидетельству многих, Борисов давно работал с Кировым, хорошо к нему относился и предать его не мог. Второго декабря 1934 года в 12 часов дня, когда Борисова везли на допрос к Сталину в Смольный, с автомашиной произошла авария, и Борисов погиб. Одни утверждают, что
