надеялись на местные органы безопасности: хоть какие-то меры принять успеют. Но оказалось, что наша, московская, охрана успела вернуться на завод, а местная — нет… По внутренней заводской трансляции объявили: едут, встреча—в цехе сборки. Все бросили работу, кинулись встречать.
Основная машина с Генеральным с трудом сквозь толпу пробилась к подъезду, следующая за ней — оперативная — пробиться не сумела и остановилась чуть в стороне. Мы не открывали дверцы машины, пока не подбежала личная охрана. Выйдя из машины, двинулись к псху сборки. Ворота ангара были распахнуты, и вся масса подей также хлынула в цех. Кто-то из сотрудников охраны с опозданием закрыл ворота. Тысячи рабочих карабкались на леса, которыми были окружены строящиеся самолеты, и расползались наверху повсюду, как муравьи. Охрана с трудом сдерживала огромную толпу. Чувство тревоги не покидало. И Рябенко, и мы, его заместители, настаивали на том, чтобы немедленно вернуться, но Леопил Ильич даже слушать об этом не хотел.
Мы проходили под крылом самолета, народ, заполнивший леса, также стал перемещаться. Кольцо рабочих вокруг нас сжималось, и охрана взялась за руки, чтобы сдержать натиск толпы. Леонид Ильич почти вышел изпод самолета, когда раздался вдруг скрежет. Стропила не выдержали, и большая деревянная площадка — во всю длину самолета и шириной метра четыре — под неравномерной тяжестью перемещавшихся людей рухнула. Люди по наклонной покатились на нас. Леса придавили многих. Я оглянулся и не увидел ни Брежнева, ни Рашидова. Вместе с сопровождавшими они были накрыты рухнувшей площадкой. Мы, человека четыре из охраны, с трудом подняли ее, подскочили еще местные охранники, и, испытывая огромное напряжение, минуты две держали на весу площадку с людьми.
Люди сыпались на нас сверху как горох.
…Леонид Ильич лежал на спине, рядом с ним — Володя Собаченков. С разбитой головой. Тяжелая площадка, слава Богу, не успела никого раздавить. Поднимались на ноги Рашидов, наш генерал Рябенко, местные комитетчики. Мы с доктором Косаревым подняли Леонида Ильича. Углом металлического конуса ему здорово ободрало ухо, текла кровь. Помогли подняться Володе Собаченкову, сознания он не потерял, но голова была вся в крови, кто-то прикладывал к голове платок. Серьезную травму, как потом оказалось, получил начальник местной «девятки», зацепило и Рашидова.
Доктор Косарев спросил Леонида Ильича:
— Как вы себя чувствуете? Вы можете идти?
— Да-да, могу, — ответил он и пожаловался на боль в ключице.
Народ снова стал давить на нас, все хотели узнать, что случилось. Мы вызвали машины прямо в цех, но пробиться к нам не было никакой возможности. Рябенко выхватил пистолет и, размахивая им, пробивал дорогу к машинам. Картина была — будь здоров, за все годы я не видел ничего подобного: с одной стороны к нам пробиваются машины с оглушительно ревущей сиреной, с другой — генерал Рябенко с пистолетом…»
Это было последнее «приключение» Леонида Брежнева. После него он прожил еще семь с половиной месяцев и скончался ночью 9 ноября 1982 года у себя на даче в Завидове. Дежурил в ту роковую ночь все тот же М. Медведев, но то, что Генсек скончался, обнаружили только утром, при сдаче смены (заступал на дежурство В. Собаченков).
После смерти Генсека его личную охрану разогнали. В. Собаченкову предложили занять должность замначальника одной из комендатур в каком-то особняке. Тот отказался, и его отправили на пенсию, хотя ему в ту пору было чуть больше сорока.
Начальник личной охраны Л. Брежнева Александр Рябенко после смерти Брежнева работал замначальника 1-го отдела КГБ СССР и занимался охраной резервных дач (в них жили бывшие члены Политбюро). В 1987 году его отправили на пенсию. Умер он в марте 1993 года в возрасте семидесяти семи лет. А В. Медведев после смерти шефа получил должность замначальника 18-го отделения 9-го Управления и занялся обеспечением безопасности советских и зарубежных делегаций. К тому времени он был уже полковником (звание получил в 1981 году). В 1984 году, при К. Черненко, В. Медведев вновь стал расти по служебной лестнице и занял пост начальника 18-го отделения.
А начальником личной охраны нового Генсека Юрия Андропова стал полковник Е. И. Калгин, бывший до этого у Ю. Андропова референтом. Начальником 9-го Управления КГБ СССР Ю. Андропов назначил 52- летп его Юрия Плеханова. Этого человека Андропов также знал давно: в 1960 году Плеханов закончил Московский государственный заочный педагогический институт по специальности преподаватель истории и вскоре стал секретарем Ю. Андропова. В 1967 году из своего секретаря Андропов сделал Ю. Плеханова старшим офицером приемной председателя КГБ СССР (председателем, как мы помним, был Ю. Андропов). И вот в конце 1982 года последовало новое, еще более высокое назначение — начальник 9-го Управления КГБ СССР.
26. От Альдр Моро до Джона Леннона
Конец 70-х — начало 80-х годов был отмечен целом рядом покушений. Так, в 1977 году в Народной Республике Конго террористами был убит 39-летний президент республики, председатель Госсовета и председатель ЦК конголезской партии труда, главком конголезской армии Мариан Нгуаби. Советские средства массовой информации обвинили в причастности к этому покушению американское ЦРУ.
Но особенное внимание наша пресса уделила другому покушению конца 70-х: убийству председателя национального совета правящей Христианско-демократической партии Италии Альдо Моро. В момент смерти ему был 61 год.
Альдо Моро вступил в ХДП в 1945 году, когда ему было 29 лет. К тому времени он был преподавателем права в университете города Бари и подавал большие надежды как политик. Во всяком случае, уже в 1947 году он получил пост заместителя министра иностранных дел в правительстве христианского демократа Де Гаспери.
Однако пробыл на этом посту А. Моро не долго: возражал против вступления в НАТО, и Де Гаспери вывел его из состава правительства. Опала А. Моро длилась ровно до того времени, пока у власти был Де Гаспери. Как только в 1953 году он потерпел поражение на выборах, Моро вновь поднялся «наверх». В 1955 году он стал министром юстиции Италии, затем получил ключевой пост политического секретаря ХДП, а в 1963 году стал председателем Совета Министров Италии (был им в 1963–1968 и в 1974–1976 гг.).
Как отмечали многие, среди большинства политических деятелей Италии Альдо Моро был неординарной фигурой. Он отличался большой скромностью, а иногда даже застенчивостью, что было удивительно для деятеля его ранга. Несмотря на свою загруженность, он до последних дней ездил в Римский университет, где читал лекции студентам.
В 70-х годах дела у ХДП (а она на протяжении трех десятилетий монопольно правила страной) шли неважно. На авансцену политической борьбы выдвигалась коммунистическая партия, которая имела в парламенте треть депутатских мест. Чтобы удержаться у власти, ХДП пришлось сначала вступить в союз с социалистами, а затем повернуться и к коммунистам. И инициатором этого поворота был Альдо Моро. Именно благодаря ему итальянские партии пришли в 1978 году к соглашению о создании парламентского большинства с участием ИКП.
После этого А. Моро стали обвинять в прокоммунисшческих настроениях, но кое-кто из трезвомыслящих политиков понял маневр Моро по-иному: честно служа (поему классу и своей партии, он решил пойти на сотрудничество с извечным противником, чтобы в какой-то степени, хотя бы в глазах общественности, переложить на итальянских коммунистов часть ответственности за тяжелую ситуацию в стране и ослабить тем самым критический шквал в адрес ХДП. Однако противники Моро, вполне вероятно, не поняли, а может, и не желали этого понимать. Для них любое соглашение с коммунистами было равносильно смерти.
Шестнадцатого марта 1978 года новое правительство Джулио Андреотти должно было предстать перед парламентом и получить его одобрение.
Утром того дня А. Моро собирался на заседание парламента. К подъезду его дома № 79 на виа Форте-Трионфале, как обычно, подъехали два автомобиля: один, «фиат», для А. Моро, другой, «альфетта», — с охраной.
