Неизвестный мужчина позвонил Невзорову по телефону и сообщил ему, что имеет весьма интересные сведения для передачи их журналисту. Местом встречи неизвестный назвал один из ленинградских пустырей.
Когда Невзоров подъехал к месту встречи, он оставил своих товарищей в машине, а сам отправился на пустырь, так как с незнакомцем было заранее оговорено, что журналист придет на встречу один.
На пустыре журналиста действительно ожидал мужчина. Однако вместо обещанных секретов незнакомец внезапно выстрелил в Невзорова из пистолета и тут же бросился бежать. Пуля задела мягкие ткани левой стороны грудной клетки журналиста и прошла навылет. Раненый был помещен в больницу.
Не прошло и месяца со дня этого инцидента, как еще одно покушение, теперь уже с трагическим финалом, произошло в Калуге. Там 10 января 1991 года были убиты главный редактор областной газеты «Знамя» Фомин и председатель профкома треста «Строймеханизация» Калужский. Оба они погибли за то, что были коммунистами. А убийцей оказался местный житель Владимир Воронцов. Об этом преступлении в журнале «Сельская молодежь» О. Подъемщикова писала: «Воронцов решил способствовать успеху перестройки по-своему. Потихоньку начал запасаться оружием. Постепенно в его арсенале появились два ножа, причем один искусно замаскированный под зонтик, пневматическая винтовка, обрез… В 1986 году Воронцов начал составлять список подлежащих уничтожению калужских коммунистов: фамилии, адреса, места работы. Продумывал план убийства каждого из них, просчитывал их путь на работу и с работы, выбирал подходящее для приведения приговора в исполнение место».
Однако в конце 80-х Воронцов женился, и это событие отодвинуло осуществление его планов. Однако ненадолго. В 1990 году, когда почти вся союзная пресса обличала коммунистов во всех грехах, Воронцов вновь вернулся к своему плану. К тому времени он был ярым демократом, состоял в Народном фронте, участвовал в митингах. К январю 1991 года он окончательно созрел для убийства кого-нибудь из местных коммунистов. Как рассказывал сам Воронцов впоследствии, у него были собраны досье на властей предержащих. В списке значились три или четыре секретаря парткома, работники обкома. Он решил начать с Фомина. Все же «Знаменка» — областная газета, газета реакционная. Это понятно: Фомина утверждал обком, сам он член бюро ОК КПСС…
Далее послушаем самого Воронцова: «Числа четвертого января я пришел в редакцию, посмотрел, какая там обстановка, кто сидит в приемной, как расположен редакторский кабинет.
Десятого января сказал жене — я ведь сварщик хороший, — что нашел калым на полтинник, а на самом деле мне нужно было узнать путь Платова — секретаря парткома. Караулил я его, караулил, но так и не встретил. То ли он раньше вышел из дому, то ли вообще не пошел в этот день на работу. В общем, упустил я его. Решил позвонить в редакцию, узнать, когда у них обед. Расчет простой. До обеда у редактора народ, а когда обед только-только кончился, никого не бывает. Пошел в редакцию. Смотрю, подъезжает черная «волга», из нее выходят двое. Вот, думаю, и Фомин.
Кабинет его на третьем этаже, вход через приемную. Поднимаюсь — в руке «дипломат», в нем папка с вырезками и обрез. Папка вот для чего. Я бы дал ему ее, чтобы выгадать время. Там завязочки связаны на два узелка и бантик, еще и склеены. Пока он бы с ними возился, я бы успел достать обрез. В папке у меня были сложены газеты, и, на беду, там же оказалась «Комсомолка» с моим адресом и фамилией — на почте надписали.
Вошел в кабинет, там, кроме Фомина, никого не было. Достал обрез, направил на него, говорю: «Встаньте». Не могу же я в сидячего стрелять — все равно что в лежачего. Он вылупился на меня, усмешечка такая глупо-непонимающая. Ну, не понимает человек, в чем дело. Я выстрелил первый раз, он закричал, я опять выстрелил, после третьего выстрела он успокоился. Знаете, сел так, облокотившись на угол стола, и смотрит. Тут слышу — дверь за спиной открывается, оборачиваюсь — фотокорреспондент Головков, черт его принес. Мужик он здоровый, покрепче меня будет. Я направляю обрез на него, выгнал его из кабинета. Он дверь за собой закрыл. Думаю, ведь буду выходить, он может спрятаться в приемной, схватить меня сзади. Наклонил я обрез и выстрелил через дверь, просто чтобы напугать его. Распахиваю резко дверь, смотрю, а там через приемную след кровяной — значит, ранил я его, а вдруг убил? Тут все у меня в голове перемешалось, жалко малого — невинный человек под руку попал.
Вдруг дверь кабинета распахивается — и оттуда Фомин. Он после трех выстрелов жив оказался (я попал ему в шею, в грудь, в печень), кричит. Я обрез на него поднимаю — и наповал…»
После этого побоища в редакции Воронцов отправился на поиски других «приговоренных к смерти». Платова он так и не нашел, а вот председателя профкома треста «Строймеханизация» Анатолия Калужского застал в его кабинете по месту работы. Два выстрела сразили председателя профкома наповал. После этого у Воронцова кончились патроны, и через несколько минут он был задержан милицией на улице. Состоявшийся вскоре суд приговорил его к расстрелу.
Восьмого апреля 1991 года в Ростове-на-Дону было совершено покушение на заместителя начальника Управления внутренних войск МВД по Северному Кавказу и Закавказью полковника Владимира Блахотина.
В. Блахотин был убит в центре города, возле подъезда своего дома. Дождавшись, пока Блахотин сядет в служебную «волгу» и отправится на работу, преступник изрешетил машину автоматными очередями и тут же скрылся на автомобиле сообщника. В. Блахотин скончался на месте, его водитель был ранен.
Сразу после совершения этого преступления правоохранительные органы установили посты на вокзалах, дорогах и через пять дней задержали группу армян по подозрению в убийстве. Они оказались членами благотворительного общества «Ачарат» и были посланы в Ростов-на-Дону для исполнения смертного приговора, вынесенного армянскими националистами бывшему коменданту Степанакерта генерал-майору Александру Сафонову. Армянские националисты обвиняли коменданта в ущемлении прав армянских жителей Степанакерта. После того как Сафонов был переведен в Ростов-наДону, профессиональных исполнителей приговора найти не удалось. А нанятые для убийства случайные люди перепутали служебные машины военных, воинские звания и по ошибке убили соседа Сафонова по дому полковника Блахотина.
В 1991 году начались громкие убийства уголовных авторитетов страны с применением самых различных способов и средств. Так, 10 июля в Братске в собственном автомобиле был взорван вор в законе Александр Моисеев по кличке Мася и его телохранитель. Как установило позднее следствие, машина Маси была буквально нашпигована тротилом. Таким образом, Моисеев был первым уголовным авторитетом страны, убитым с помощью радиоуправляемой мины. Это убийство связали с борьбой за «черный рынок» автомобилей, который существовал в Братске. На этом рынке покупали себе машины по специальным чекам бывшие строители БАМа.
Следующее покушение на известного уголовного авторитета произошло уже в Москве. Там 14 января 1992 года в подъезде своего дома выстрелом в затылок был убит один из самых молодых воров в законе 28 -летний Виктор Никифоров по кличке Калина.
Убийства известных авторитетов и воров в законе стали в нашей стране заурядным явлением. Среди них можно назвать такие «знаменитые», как убийство уральского бизнесмена, представителя «ассирийской» группировки Игоря Тарлантова; лидера «центральной» группировки города Екатеринбурга, директора страхового общества «ЕКСО-Лтд» Олега Вагина; покровителя спортсменов Отари Квантришвили и других. Но уголовные разборки — это уже отдельная тема, так же как и покушения и заказные убийства бизнесменов, крупных и мелких. Мы же до сих пор в основном говорили о покушениях, совершенных по политическим мотивам. К ним и вернемся.
Первого августа 1993 года в Северной Осетии был убит глава временной администрации Северной Осетии и Ингушетии Виктор Поляничко. Случилось это под Владикавказом у села Терское, что в Пригородном районе Северной Осетии, когда В. Поляничко и командующий объединенными силами временной администрации генерал-майор Анатолий Корецкий направлялись на встречу с ингушскими боевиками. Свидетель тех событий лейтенант Андрей Кондратьев позже рассказывал: «Они действовали профессионально. Группу прикрытия на «УАЗе», следовавшую за нами, сразу отрезали. Мы сбавили скорость, развернулись, чтобы проскочить пригорок, откуда по нам вели огонь, но тут меня ранили в плечо. Поляничко, приоткрыв дверцу, крикнул: «Прекратить огонь!» В ответ очередь. Пули попали ему в грудь, живот и левое бедро, и он скончался на моих глазах. Корецкому я хотел помочь перевязать раны, но и он умер от большой потери крови. Сделав свое дело, бандиты ушли на машине…»
В связи со случившимся выдвигалось целых пять версий того, кому была выгодна смерть В. Поляничко.
