Смилодон

колени салфетку. — Так говорите, ветчина хороша?

Спросил просто для поддержания разговора — харч в доме у маркиза был повышенной жирности.

— Ну-ка, ну-ка, чтобы не быть голословным, — шевалье, шкрябнув серебром по севрскому фарфору, отрезал ветчины, трепетно положил в рот и с чувством стал жевать. — М-м, заявляю со всей ответственностью — она восхитительна, бесподобна, великолепна. Ну да бог с ней. Сейчас поедим, и я вам, князь, покажу секретную комбинацию. Что-то среднее между батманом <Удар по клинку.>и кроазе <Выбивание клинка путем контроля его слабой части.>с рипостом <Ответный удар.>в горло. Действует безотказно, проверено многократно. Главное, точно почувствовать темп. Ну же, князь, я вас прошу, просто умоляю, ешьте же быстрее эту чертову ветчину…

После обеда пошли готовиться. Шевалье показал свою тайную комбинацию и заставил Бурова раз триста повторить ее, остался им доволен, после чего подарил шикарную, с полудюжиной подвязок перевязь для шпаги, кожа коей была обтянута черной шелковой парчой с золотым галуном.

— Перевязь для мужчины, князь, это все равно что декольте для женщины. Носите на здоровье. Хотя ее бывший владелец умирал нелегко. Ха-ха-ха.

Сам Буров свои способности к фехтованию оценивал трезво, а потому еще с утра приказал сапожнику подковать ботфорты — по-особенному, с хитрецой, так, чтобы железо выступало за рант. Портному было велено вшить вставки в обшлага — стальные, полукругом, защищающие предплечья, таким не шпага — пуля нипочем. Жаль, что под парик такие не засунуть. В правом сапоге у Бурова лежала финочка что надо, в левом кармане шило лучше не придумаешь, в рукаве был заныкан зуб <Зуб или клык дьявола — цельнометаллический кинжал на гибком, прочном шнуре. Очень эффективен в бою, но требует длительных тренировок. Грозное оружие, скрываемое в одежде.>усовершенствованной конструкции. А кинжал на поясе, шпажонка на боку, арабская, хитросплетенная кольчуга под камзолом? В общем, к труду и обороне готов. Ура, вперед на мины.

Шевалье выглядел не хуже — огромный, мощный, шириною в шкаф, в пикантных, вызывающе розовых штанах бретера и волокиты, букли его парика завивались чертом, глаза горели, на длинной пателетте, итальянской перевязи, висели ножны с двойными шпагами <Мастера предпочитали работать обеими руками. Парная техника увеличивает эффективность фехтования не в два раза — по экспоненте, со всеми вытекающими последствиями.>. Ссориться, грубить да и вообще подходить к нему близко как-то не хотелось. Словом, что Буров, что шевалье были два сапога пара, совсем не подарки, отнюдь…

Вдоволь намахавшись всем колющим и режущим, они вышли в сад, наладили мишени и предались оглушительному рукоблудию — с пороховой вонью, немилосердной отдачей и свинцовыми, летящими неизвестно куда чушками. Натурально онанизму — шомполом в стволе туда-сюда, не столько стреляешь, сколько заряжаешь. А пистолеты-то аглицкой работы, с тонкой инкрустацией и резными прикладами, филигранной работы, цены немалой. Их бы в музей куда, за бабки, в частную коллекцию. Только не сейчас, лет эдак через двести. А нынче им дорога одна — на помойку. Ни скорострельности, ни точности, ни надежности. Крупнокалиберное, воняющее порохом дерьмо. Хотя все из них стреляют — и ничего, радуются. Потому как в руках “гюрзу” <Короткоствольный апофеоз российской оружейной мысли, пробивающий автомобильный двигатель.>не держали, вот уж воистину все познается в сравнении.

Наконец шумные экзертиции наскучили. Пистолеты отправили в поясные петли, ветер рассеял пороховую вонь, и Буров с шевалье двинули домой, ужинать. Какая может быть война на голодный желудок? Ели в ожидании бурной ночи не спеша, основательно, не отвлекаясь на разговоры. Особенно хороши были лосиные губы, разварные лапы медведя и жареные в меду кукушки, впрочем, как и заячий паштет, осетрина на шампанском и сетера <Так далее (лат. ).>, сетера, сетера… Но когда дошли до кофе, праздничного кренделя с шафраном и абрикосово-черешневого крема, всю эту гастрономическую симфонию испортил своим появлением маркиз.

— Господа, театр отменяется, — с порога сообщил он, уселся по-хозяйски и сам налил себе выдержанного фалернского. — Только что пришла секретная депеша от Орлова. Их сиятельство, как всегда, мыслит тонко, неординарно, с присущей одному ему изощренностью. Нам, господа, велено идти на бал. Дабы без разбору хватать и осматривать с возможным тщанием всех персон, скрывающихся под маской Скапена. А будут они шуметь, хоть в чем-то противодействовать, то и силу применять, беспощадно. В общем, господа, их сиятельство дает нам полный карт-бланш <Неограниченная свобода действий.>.

Маркиз вздохнул, отпил вина и принялся раскуривать резную трубку, мрачным своим видом как бы говоря: ну да, сиятельная сволочь, нам руки развязал, а свои-то умыл. Хорошо ему слать депеши издалека.

— М-да, — сразу запечалился шевалье, однако не забыл ни про крем, ни про кофе, ни про крендель. — Судьба, похоже, повернулась к нам задом. Не божественная Камарго.

Чем-то он сделался похож на обиженного ребенка, у которого забрали погремушку. А Бурову вспомнился дурацкий анекдот про пятизвездочного генсека, замышляющего экспедицию на солнце:

— Вы что, за дурака меня принимаете? Не изжаритесь ни хрена. Ночью полетите.

Неужели дебилизм — это неотъемлемая черта русского руководства?..

— Ну, полно, полно. Не будьте же вы так печальны, — маркиз ухмыльнулся, с шумом выпустил струйкой дым и по-отечески взглянул на шевалье. — Ваша божественная Камарго, говорят, подцепила дурную болезнь и теперь приносит жертвы богу Меркурию <То есть проходит курс лечения ртутью, которая в алхимии ассоциируется с Меркурием.>. Бросьте, хорошеньких задниц и без нее хватает. Уж чего-чего, а этого-то добра в Париже… — Хмыкнув, он замолчал, зацепил глазами Бурова, и в голосе его послышалась издевка. — Ведь верно, князь? Было бы только желание… — Тут же, не закончив мысли, он отвел глаза, сделался серьезен и вытащил из-за обшлага бумагу. — Шутки в сторону, господа. Итак, нынче ночью маскарадные балы будут в Королевской академии музыки, вход бесплатный, в городской ратуше — входная плата лотерейный билет, и в большой разговорной комнате монастыря Магдалины, вход туда, естественно, загораживает большая церковная кружка. Зато обещаны на венецианский манер застолье, музыка, галантность и веселье. В общем, действуйте, господа, со всей возможной дерзостью. И не бойтесь ничего, их сиятельство берет все на себя. А с их возможностями и связями это не пустые слова. Так что можете не думать о Бастилии, о всяких там мелочах вроде lettre de cachet <Ордер на арест (фр.).>. Главное, чтобы этот Скапен больше не жаловал нас своим вниманием. Убейте его, господа, открутите ему голову, и все ваши грехи простятся, ибо более богомерзкого, отвратного и дьявольского создания белый свет еще не видел. Действуйте же, господа, действуйте, я и отечество полагаемся на вас. С богом.

На него самого, судя по всему, надеяться можно было едва ли. В плане отечества было неясно.

Ночь безумств и хлопотливый день

Первым делом пошли в народ, то бишь к праздно веселящимся массам в Королевской академии музыки. Вернее, поехали. С ветерком. Орловские рысаки неслись стрелой, аглицкие рессоры вызывали восторг, сумрачный Бернар правил лошадями лучше Фаэтона <Имеется в виду миф о боге Фаэтоне, решившем прокатиться на солнечной колеснице. Проехался весьма неудачно.>. Долетели, как на крыльях.

Верно говорят, что на халяву и уксус сладок — народу в зале было невпроворот. Оркестр наяривал бравурный грандфаттер, ядрено пахло потом, в волнующейся толпе смешались Арлекины, Скарамуши, Коломбины и Пьеро. Скапенов, черт их раздери, тоже хватало. Маленьких, толстых, длинных, худых — на любой вкус. Иди-ка, доберись до них в бурлящем, словно море, скопище.

— Да, тут мы не управимся и до утра, — Анри задумчиво воззрился на толпу, вздохнул и мрачно скрестил на груди руки. — Хорошенькое веселье.

В отличие от графа Чесменского, он-то понимал, что Скапену здесь делать нечего.

— Конечно, не управимся, — обрадовался Буров. — Их сиятельство ставит нереальные задачи.

Работать в толпе ему всегда не нравилось — тесно, скученно, оперативного простора ноль. Да еще в этой чертовой маске, изображающей то ли Лекаря, то ли Доктора <Комический персонаж, богатый, скупой и падкий на женщин старикан.>. Того и гляди сунут заточку в печень. А