свое отрицание буржуазных норм морали выражает в нигилистических и антигуманных актах насилия. Перед нами банда правонарушителей обоих полов в черных куртках с нацистскими орденами и свастикой, со сверхмощными мотоциклами и страстью к авантюрам — как можно более необыкновенным и незаконным. Словом, мир «сильных ощущений», если под этим понимать глупый риск, бессмысленную жестокость, торжество сексуальных и разрушительных инстинктов. Первый «подвиг» банды — жестокая расправа с группой ребят из городка Мекка. Но полиции становится известно это преступление, и полисмены, также на мотоциклах, устраивают облаву на преступников. Во время погони один из «героев» получает тяжелое ранение. Полицейские отвозят его в больницу, где ему делают операцию, после которой он полностью лишается возможности двигаться. Но банда в порыве сочувствия к опечаленной подружке пострадавшего похищает его из больницы, и это проявление «дружеских» чувств становится причиной его смерти. Следует что-то вроде отпевания в небольшой протестантской церкви соседнего городка. Церемония кончается тем, что молодчики избивают пастора и ломают все, что есть в церкви. Глубокий траур без всякого перехода перерастает в пьяную оргию. Пастора укладывают в гроб, а мертвеца сажают на скамью, надев ему очки и сунув в рот сигарету. «Вдову» зверски насилуют за кафедрой проповедника, а все прочие девицы подвергаются тому же ритуалу, но без намека на насилие. Пьянство и бесстыдство доходят до предела. Затем следуют кадры погребения. Гроб накрыт гитлеровским флагом. А за ним медленно и торжественно движется вереница тарахтящих мотоциклов. Невероятное в своей кошмарности шествие предстает взорам потрясенных жителей городка. Перед свежевырытой могилой вспыхивает драка между местными возмущенными молодыми людьми и «опечаленными» мотоциклистами. Церемония вновь перерастает во взрыв ярости и ненависти. Но вот раздаются сирены полицейских машин. Бандиты разбегаются. И лишь главарь, оставшийся один и сознающий свою обреченность, начинает медленно закапывать гроб с мертвецом под аккомпанемент нарастающего воя сирен полицейских машин, приближающихся к месту драки.
За внешней беспристрастностью фильма внимательный зритель легко улавливает позицию отрицания, с которой Корман обрисовал ряд эпизодов. Поэтому обвинения в объективизме, предъявленные режиссеру некоторыми критиками, — результат совершенно поверхностного толкования произведения. Фильм прекрасно поставлен — я имею в виду его ритм. экспрессию, резко сменяющие друг друга планы, композицию кадров, умение автора использовать цвет. Он, безусловно, реалистичен в своей основе, и не только потому, что в нем использован материал американской действительности, но и потому, что особое внимание Корман уделяет явлениям, раскрывающим некоторые наиболее ужасные стороны деградации современной зашедшей в тупик молодежи капиталистических стран. И все же это произведение — лишь констатация, пусть даже с ясно ощутимым оттенком отрицания. Попытки дать какое-то объяснение, трактовку происходящему беглы, эпизодичны и поверхностны (характер эпохи, агрессия во Вьетнаме). Иными словами, огромный, яркий, запоминающийся материал основывается на весьма слабой и бледной идейной концепции. И случилось именно то, что бывает при подобном нарушении пропорций: материал начинает говорить сам за себя и далеко не всегда так, как бы хотел автор. Серия уголовных происшествий действительно превращается в эпопею отчаяния и мрачной романтики, которая, однако, очень сильно и выразительно действует на неустойчивого в своих симпатиях юного зрителя; эти грохочущие мотоциклы, обрушивающиеся вдруг, как бедствие, единственный смысл которого — возмутить болотное спокойствие гнилой повседневности, все эти «геройские» акты ничем не сдерживаемых первичных порывов, «дикая красота» грубых стычек и стихийных страстей. Нам довелось дважды присутствовать на демонстрации этого фильма — в Копенгагене и в Вене, и надо сказать, что оба раза симпатии молодежи весьма определенно были на стороне «диких ангелов».
Но если таков объективный эффект воздействия фильма, авторов которого вряд ли можно заподозрить в желании воспеть преступление, то что и говорить о средней или тем более низкопробной продукции, которую даже западная критика относит к разряду «второсортных фильмов» («синема бис»), В этих работах преступление очень часто предстает как совершенно нормальный, а потому и оправданный акт человеческой деятельности. Что же касается сцен насилия, то в подобных фильмах их такое количество и они столь разнообразны с точки зрения режиссуры, что, если даже у зрителя и не возникает патологического влечения к ним, он на худой конец привыкнет воспринимать их как нечто обычное и естественное. Верно, что происходящее в кино и в жизни отнюдь не идентично по своему воздействию, но верно и то, что некоторые зрители, особенно молодые, посмотрев фильм, смакующий убийство и насилие, иногда без особых усилий переступают границу между иллюзией и действительностью.
Приключенческих фильмов, перенасыщенных эпизодами насилия, сотни, и у нас нет ни малейшего желания их перечислять. Ограничимся лишь несколькими примерами, чтобы не быть голословными. В испанском фильме «Жалоба бандита» Карлоса Саура среди прочих кровавых сцен есть очень продолжительная сцена весьма своеобразной дуэли. Два человека, зарытые по пояс в землю, бьют друг друга толстыми палками. То обстоятельство, что ни один из противников не может убежать или укрыться от ударов, придает этому поединку особенно жестокий характер. В английском фильме «Воайер» Майкла Поуэла убийца, смертельно ранив свою очередную жертву, достает кинокамеру, чтобы запечатлеть момент агонии. Не стоит и говорить о том, что фильм и зрителя превращает в «воайера» — свидетеля всей сцены агонии — вплоть до мельчайших душераздирающих деталей. Но, разумеется, и здесь пальма первенства принадлежит американцам. Как пишет рецензент журнала «Синема 63», «фильм «Джеймс Бонд против доктора Но» представляет собой приятный коктейль из садизма, жестокости и трупов. К сожалению, в фильме была вырезана самая освежающая сцена, в которой полуголая по своему обыкновению Урсула Андреас, у которой связаны руки, брошена в яму с крабами на медленное растерзание вплоть до появления Бонда…» В том же фильме «черная вдова» (гигантский ядовитый паук) медленно ползает по телу спящего Бонда. «Это заставляет вас содрогаться», — замечает журнал.[71]
В «Пиромании» Джулио Колла (США) со всеми подробностями показано, как героиня сжигает жену и дочь своего любовника, а он убивает ее, поджигая на ней одежду.
В другом американском фильме, «Водоем № 3» Уильяма Граама, есть очень длинная сцена изнасилования, с яростной борьбой, срыванием одежды, кровью и прочими натуралистическими подробностями. В «Поцелуе смерти» убийца-психопат бросает вниз с лестницы разбитую параличом старуху, прикованную к постели. В фильмах «Чемпион», «Большая кошка», «Территория Колорадо», «Женщина в казино», «Обманчивая верность» и многих других сцены драк и телесных наказаний по своей жестокости и продолжительности выходят за рамки требований сюжета. К тому же в некоторых из этих фильмов, как и в ряде других, часто встречаются эпизоды, в которых голых и полуголых героинь избивают плетью. Приемы, которые используются при съемках подобных сцен (крупный план, маниакальный интерес к подробностям), с достаточной ясностью говорят о том, что в данном случае мы снова имеем дело с патологическим извращением… Фильмы типа названных могут быть весьма различными по сюжету, времени действия, обстановке, но в любом случае в них обязательно присутствуют те самые ключевые эпизоды, которые привлекают в кинозал соответствующих зрителей. В фильме «Царица викингов», рисующем события далекого прошлого, долго и свирепо избивают плетью полуголую женщину. Разумеется, фильм цветной, и любители могут наслаждаться зрелищем кровавых полос на белом теле. В фильме «Невада Смит» Генри Хатауэя (США) декорацией служит Дикий Запад, все же остальное уже знакомо нам, правда, на этот раз оголенную молодую женщину истязают на глазах ее супруга. В «Оке дьявола» Дж. Ли Томпсона (США) обстановка уже современная, но здесь Дэвид Нивен избивает Шарон Тейт по всем правилам «искусства».
Раз уж мы упомянули имя Шарон Тейт, стоит вспомнить о том, что этой молодой кинозвезде, специализировавшейся на фильмах ужаса, довелось стать героиней одной подлинной трагедии, куда более ужасной, чем драмы в кино. Беременная Шарон Тейт была зарезана на своей вилле вместе с гостями. Супруг кинозвезды, режиссер Роман Поланский, известный своими детективными и «страшными» фильмами, узнал об этом зловещем событии в Лондоне, куда он отправился снимать свой очередной кровавый шедевр. Буржуазная печать, разумеется, сумела добиться хорошего коммерческого успеха от сенсации, но в своих выводах не пошла дальше банальной французской фразы: «Реальность превзошла вымысел». Однако в этом случае, как и в ряде других, между реальностью и вымыслом (точнее, киновымыслом) существует связь, сразу бросающаяся в глаза. Буржуазные художники на словах могут отрицать, сколько им вздумается, взаимосвязь между искусством и жизнью, но они не в состоянии отменить эту взаимозависимость. Поланский, поддерживаемый своими многочисленными собратьями, утверждал, что он делает фильмы, не
