секунды, когда кусты заслоняют часового, он тихо подбирается к одному из штабелей авиабомб. Приходится все время ползти по земле, не отрывая глаз от кустарника: не появился ли вновь часовой? Но вот Минькин у штабеля. Быстро находит один из ящиков, у которого легко снимается крышка, вкладывает в него взрывчатку. Прикрепленный к взрывчатке шнур оставляет в руках. Разматывая шнур, отползает в сторону.
В это же время метрах в ста пятидесяти от него действует Ваня, еще дальше, на таком же примерно расстоянии, — Коля. Они вынули из ящиков как можно больше зажигательных бомб, разложили их на земле между тремя штабелями. По две бомбы держат в руках. Ошибки, кажется, нет, — это зажигательные бомбы.
Готово.
Прижавшись к земле, Коля и Ваня всматриваются в ту сторону, где должен находиться Савва.
— Сигнал, — шепчет Коля.
Да, это сигнал: Савва спичкой поджег шнур. Огонек побежал по земле к штабелю.
Теперь очередь за Колей и Ваней. Стремительно поднявшись с земли, держа в руках по бомбе, ребята приводят их в боевое состояние и бросают в цель — к тем бомбам, что ранее разложили между штабелями. Через две-три секунды туда же летят еще бомбы.
«А теперь — бежать», — решает Коля. Посмотрел перед собой, но ничего не увидел. Нет, это не темнота скрывает окружающее — он ослеплен пламенем, вырвавшимся из первой и второй бомб. А уже стрекочут пулеметы, свистят пули. Всполошились гитлеровцы.
«Куда я бегу, уж не в сторону ли немцев»? — мелькают мысли в голове Николая. Но он все бежит… «Скорее! Скорее!» подгоняет себя юноша. Вдруг он начал спотыкаться. Почему? Под ногами рыхлая земля! Вспомнил: да это же поле аэродрома, перепаханное по приказу фашистов. Обрадовался. Значит, он удаляется от поляны. Теперь надо брать влево, чтобы прибежать в родную деревню. В это время взрыв огромной силы потрясает воздух. Затем еще один, еще, еще…
Вокруг светло. Очень светло… И от горящих и взрывающихся бомб, и от осветительных ракет, запускаемых перепуганным гарнизоном.
В Торошковичах все проснулись. Никто не знает, что же произошло. Лишь мать Николая, Капитолина Ефремовна, обо всем уже догадалась. Но где же ее сын? Бросилась во двор — навстречу Коля.
— Куда же теперь? — спросила она. — Что будешь делать, Коленька?
— Ухожу, мама. К партизанам. Дай мне быстренько чего-нибудь потеплей одеться.
Взглянула на сына… Нет, не мальчик стоит перед нею. Мужчина. Ничего не сказала, стала быстро собирать ему вещи.
В ту же ночь Савва Минькин привел Николая Петрова и Ивана Кононова в партизанский отряд. Ребята быстро прижились и семье партизанской, вскоре стали заправскими бойцами прославленной 5-й Ленинградской бригады народных мстителей.
14 февраля 1944 года советские войска с помощью партизан освободили деревню Торошковичи от немецко-фашистских захватчиков. А 6 марта все отряды 5-й партизанской бригады вступили на улицы и площади Ленинграда. В колоннах партизан шагал и Николай Петров.
Прошли годы, десятилетия. Потерялись следы героев «партизанского салюта» в честь годовщины Великого Октября. И вот случайно, как это нередко бывает, выяснилось, что один из них, Николай Петров, живет в Ленинграде.
Узнаю его точный адрес, еду к нему домой.
В сборе оказалась вся его семья: жена Регина Владимировна, дочь Люба и сын Боря, школьники. Спрашиваю:
— Николай Николаевич, а как сложилась ваша жизнь после освобождения Ленинградской области от оккупации?
— Вступил в ряды Советской Армии, был отправлен на фронт. В бою получил ранение. Выздоровел, вернулся в свою часть. Служил в войсках 1-го Украинского фронта, воевал в Польше, Германии, Чехословакии… Страшно горевал, когда пришло известие о гибели Вани Кононова и Саввы Минькина.
А потом мы поехали в Торошковичи — родную деревню Николая Николаевича. С нами был и его сын Боря.
Идем по широкой асфальтированной улице. Вот и дом учителя Дмитриева, где гитлеровцам так и не удалось полакомиться медом. А это — домик Петровых. Во дворе, вот на этом месте, в ту памятную ночь встретились три боевых друга. Отсюда они пошли на выполнение задуманной боевой операции.
Поднимаемся на горку, сворачиваем на грунтовую дорожку, по которой ходил тогда часовой. А вот и поляна, кустарник, за которым укрывался Савва…
— Папа! — кричит Боря, ушедший далеко вперед. — А это что?
— А это, сынок, остатки одной из бомб, взорванных нами, — заметно волнуясь, отвечает Николай Николаевич.
На металлическом остове бомбы отштамповано: «250 кг». Чуть дальше мы находим остовы еще двух таких же бомб, кассету с пятнадцатью сгоревшими термитными авиабомбами…
У Николая Николаевича завтра выходной день, он останется в деревне, поможет родителям по хозяйству, выкопает картофель в огороде. А я, вернувшись в Ленинград, звоню по телефону Герою Советского Союза Константину Дионисьевичу Карицкому, который командовал 5-й Ленинградской партизанской бригадой.
— Как же, хорошо помню эту диверсию, — говорит Константин Дионисьевич. — В те дни у нас были жаркие схватки с наседавшими карателями. Одиннадцатого ноября я коротко донес в штаб о взрыве у деревни Торошковичи и уничтожении крупного штабеля вражеских авиабомб… К сожалению, мне ничего неизвестно о судьбе участников этой операции.
Через день в Ленинградском городском Доме обороны ДОСААФ встретились Константин Дионисьевич Карицкий и Николай Николаевич Петров. Командир партизанской бригады и один из ее бойцов.
Трогательной была эта встреча. А вскоре был опубликован Указ о награждении группы бывших партизан Ленинградской области орденами и медалями. В числе награжденных был и Николай Николаевич Петров.
ПЕПЕЛ СТУЧИТ В СЕРДЦЕ
Когда приходит пора летних отпусков, многие знакомые Александры Ивановны Крыловой уезжают в родные края навестить родственников, побродить по полям и лесам своего детства. А вот Александре Ивановне поехать некуда, да и не к кому. На месте ее родного села лежат груды кирпича и камня, поросшие бурьяном, да стоят два креста на братских могилах. Фашисты уничтожили родное гнездо Крыловой, зверски убили всех ее родственников и близких.
На холмистом берегу озера Сево, протянувшегося на многие километры в лесах Псковщины, стояло до войны село с таким же названием. Было оно небольшим, но славилось добротными домами, срубленными из толстых смолистых сосен, роскошными садами, задушевными песнями девушек.
В Сево размещалась центральная усадьба колхоза «Красная заря». Руководил им Ефим Федорович Федоров. Это был опытный, хорошо знавший землю человек. Он умело вел артельное хозяйство, и год от года оно крепло и развивалось.
Посреди села в небольшом доме жила семья Матвеевых. Глава семьи, Иван Матвеевич, работал в полеводческой бригаде. Младшие Матвеевы — Александра и Николай — учились в школе, а летом вместе с матерью, Ксенией Ивановной, работали на колхозных полях.
Семнадцатилетнюю Шуру Матвееву любили односельчане. Да и трудно было не полюбить всегда веселую, приветливую девушку с длинной русой косой и большими карими глазами. Шура хорошо училась, увлекалась спортом: отлично плавала, не хуже парней бегала на лыжах. На работе в поле Александра не знала себе равных. Разве только близкая подружка Зина Васильева могла угнаться за ней.
