— А рассказ Гертруды о телефонном звонке?
— Бедная Труд! — ласково сказал он. — Бедная преданная девчонка! Тетя Рэй, не было никакого телефонного звонка. И твой детектив, без сомнения, уже проверил это. Вот почему он не верит Гертруде.
— Значит, когда она вернулась, то взяла телеграмму?
— Возможно, — задумчиво ответил Хэлси. — Когда начинаешь думать обо всем, тетя Рэй, то кажется, что мы все трое замешаны в этом деле. И все же я клянусь, что никто из нас ни случайно, ни намеренно не убивал бедного парня.
Я посмотрела на дверь, которая вела в спальню Гертруды, и понизила голос.
— Ты прав, эта ужасная мысль не оставляет меня. И все же Гертруда, возможно, держала в руках этот револьвер. Она должна была посмотреть, заряжен ли он. Той ночью, когда ты и Джек уехали, молодой Армстронг мог вернуться, и она… и она…
Я не закончила свою мысль. Хэлси стоял и смотрел на меня, сжав губы.
— Она могла услышать, как он возится с дверью. Ключа у него не было. Мне сказал об этом следователь. — Она подумала, что это вернулся ты или Джек, и впустила его. А когда увидела, что ошиблась, побежала к лестнице, поднялась, а затем, повернувшись к нему и чувствуя себя загнанным зверьком, выстрелила в него…
Хэлси закрыл мне рот ладонью. Мы стояли и смотрели друг на друга, не двигаясь.
— Револьвер, мой револьвер, кто-то бросил в клумбу, возможно, из окна — ведь ты сказала, что он увяз в земле. И Гертруда была очень расстроена. Тетя Рэй, а ты не думаешь, что это Гертруда упала в подвал? Я только кивнула. Ответить у меня не было сил.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Был вторник. Хэлси вернулся накануне ночью. Арнольда Армстронга убили у винтовой лестницы в три часа утра в воскресенье. Отпевание должно было состояться во вторник, а похороны отложили до возвращения семьи Армстронгов из Калифорнии. Все, кто знал молодого Армстронга, не особенно переживали, что его нет в живых, его насильственная смерть вызвала кривотолки, даже жалость и симпатию к жертве. Устройством похорон и всем остальным занялась кузина Армстронгов, миссис Огден Фицхью. Она старалась не устраивать по этому поводу ничего особенного, чтобы все прошло как можно тише. Я разрешила Томасу Джонсону и миссис Уотсон поехать в город и проститься с покойным, но они почему-то не захотели.
Хэлси некоторое время провел с мистером Джеймисоном, но не рассказал мне, о чем они говорили. Выглядел он серьезным и озабоченным. Во второй половине дня он долго беседовал с Гертрудой.
Во вторник вечером в доме было очень тихо, как это обычно бывает перед грозой. Гертруда и Хэлси впали в мрачное уныние. Лидди узнала, что часть сервиза разбилась, — трудно что-либо скрыть от прислуги, которая работает у тебя так долго, — и мы обе тоже были не в настроении. В семь вечера Уорнер принес письма и газеты. Мне было интересно узнать, что пишут об убийстве. Нас осаждало около дюжины репортеров, но мы отказались с ними разговаривать. Я взяла газету, которая так и называлась — «Газета», и мне дважды пришлось перечитать заголовок статьи на первой странице, чтобы понять его. Заголовок гласил: «ТОРГОВЫЙ БАНК ОБАНКРОТИЛСЯ». Я положила газету на стол и спросила Хэлси:
— Ты знал об этом?
— Я… Я ждал этого, но не думал, что это случится так скоро.
— А ты? — спросила я Гертруду.
— Джек кое-что нам рассказывал, — ответила она тихо. — О, Хэлси, что же ему теперь делать?
— Джек! — насмешливо заметила я. — Теперь очень легко объяснить, почему он дрался, ваш Джек. И вы обе помогали ему бежать! Это гены вашей матери. Иннесы так бы не поступили. Вы знаете, что все деньги, которые у вас есть, лежат в этом банке?
Гертруда хотела возразить мне, но Хэлси остановил ее.
— Это не все, Гертруда… Джек арестован.
— Арестован!? — воскликнула Гертруда и, вырвав у него из рук газету, прочла заголовок, скомкала ее и швырнула на пол. Хэлси поднял листы, разгладил их и стал читать, а Гертруда, положив голову на стол, громко зарыдала.
У меня где-то есть эта статья. Но я примерно помню, что было в ней написано.
В понедельник во второй половине дня, перед закрытием, часа в два или три, мистер Джекоб Тротман, президент компании «Пэрл Брюин», пришел в банк, чтобы вернуть определенную сумму денег, которую он брал взаймы. В качестве залога он оставил в банке триста облигаций международной компании морских перевозок на общую сумму триста тысяч долларов. Мистер Тротман, крупный вальяжный немец, подошел к клерку, занимавшемуся займами, и после определенных формальностей клерк отправился в подвал банка, где находились сейфы. Мистер Тротман ждал его возвращения, тихонько посвистывая. Клерк долго не возвращался, а потом появился и направился к помощнику кассира. Оба они опять спустились в подвал. Прошло еще минут десять. Помощник кассира вернулся и подошел к мистеру Тротману. Лицо его было белым как мел. Он сказал мистеру Тротману, что облигации, вероятно, куда-то переложили, и попросил его прийти в банк на следующий день утром. К тому времени, мол, облигации найдут.
Но мистер Тротман был умным и хитрым бизнесменом. Ему все это очень не понравилось. Он не моргнув глазом, вышел из банка и в течение тридцати минут обзвонил членов правления Торгового банка. В половине четвертого было срочно собрано заседание правления, которое прошло не без возмущенных высказываний, а к вечеру государственному ревизору были представлены бухгалтерские книги банка. Во вторник Торговый банк не открылся.
В половине первого в субботу, перед тем как все это случилось, закончив работу, мистер Джон Бейли, кассир более не существующего банка, взял шляпу и ушел. Во второй половине дня он позвонил члену правления мистеру Аронсону, сказав, что заболел и, возможно, пару дней побудет дома. Бейли пользовался в банке большим уважением, поэтому мистер Аронсон выразил по этому поводу свое сожаление. И все. С этого момента до вечера понедельника, когда мистер Бейли пришел в полицию и сдался, мало что известно о его действиях. Где-то после часа дня в субботу он был на телеграфе, откуда послал две телеграммы. В субботу вечером был в Гринвуд-клубе и выглядел очень странно. Сообщалось, что его выпустят под залог, который составит огромную сумму, в середине дня во вторник.
В заключение в статье говорилось, что хотя работники банка отказались делать какие бы то ни было заявления до тех пор, пока ревизор не закончит свою работу, стало известно, что из банка исчезли ценные бумаги на сумму около миллиона с четвертью. Затем следовала критика по поводу того, как такое оказалось возможным, высказывалось мнение, что банком не должен руководить один человек, что правление собиралось только для того, чтобы пообедать вместе и выслушать краткий отчет кассира, и что политика правительства, которое считает возможным всего только два раза в год проверять в течение двух-трех дней работу банка, несостоятельна. Арест кассира, однако, ни на йоту не приблизил раскрытие аферы. Не впервые подчиненные — «стрелочники» отвечают за махинации дельцов-начальников. Такие понятия, как биржевая игра, растрата, часто используются вместе, но имя Джона Бейли не было известно на бирже. Единственно, что он сказал, когда сдался полиции, так это то, что нужно срочно вызвать мистера Армстронга. В ответ на телеграмму, которая в конечном итоге разыскала президента Торгового банка в маленьком калифорнийском городе, доктор Уолкер, молодой врач, уехавший вместе с Армстронгами, сообщил, что Пол Армстронг очень болен и не может передвигаться.
Таково было положение дел вечером во вторник, когда я прочитала статью в газете. Торговый банк прекратил все выплаты, Джон Бейли арестован по обвинению в срыве его работы, Пол Армстронг лежал больной в Калифорнии, а его единственный сын застрелен за два дня до этого. Я была в расстроенных чувствах. Дети мои потеряли все свои сбережения. Правда, у меня средств было достаточно. Я могла бы поделиться с ними, если бы они согласились на это. Но Гертруда была в отчаянии, и здесь я не могла ей ничем помочь. Человек, которого она полюбила, обвинялся в огромной растрате и даже в еще худших грехах. Джона Бейли могли также обвинить в убийстве Арнольда Армстронга… Гертруда, наплакавшись,
