— Ты знаешь, что миссис Армстронг и Луиза сейчас живут в деревне? — неожиданно спросила меня племянница.
— Нет, — я очень удивилась. — А откуда тебе это известно?
— Сегодня я встретила старшую дочь доктора Стюарта, и она сказала мне, что после похорон они не вернулись в город. Они направились прямо в маленький желтый коттедж, что рядом с домом доктора Уолкера, и будут там жить. Сняли его вместе с мебелью на лето.
— Но это же малюсенький домик. Не могу представить себе Фанни Армстронг живущей в таких условиях.
— Тем не менее, это так. Элла Стюарт говорит, что миссис Армстронг очень постарела. Она еле ходит.
Я легла в постель и до полуночи думала об этом. Электрический свет постепенно выключили. Наступила тьма очередной ночи.
Прошло всего несколько минут. Глаза мои привыкли к темноте, и вдруг я заметила в окнах слабые розовые сполохи. Лидди, вероятно, тоже их заметила и вскочила с кровати. В этот момент мы услышали бас Сэма.
— Пожар! — кричал он. — Горит конюшня!
Я видела, как он понесся по дороге. Через минуту к нему подбежал Хэлси. Алекс проснулся и тоже побежал вниз по лестнице. Через пять минут после того, как мы узнали о пожаре, три горничные уже сидели на дороге на своих чемоданах, хотя за исключением нескольких искр огня ближе ста ярдов не было.
Гертруда в экстремальных ситуациях не теряется, поэтому она побежала к телефону. Но к приезду пожарных-добровольцев из Казановы конюшня уже превратилась в сплошной факел. Машину едва успели вывести оттуда: Как раз когда пожарные принялись за работу, взорвалась канистра с бензином. Они очень испугались. Так как конюшня стояла на холме люди, живущие рядом, увидели огонь и решили, что горит все Солнечное. Удивительно, сколько народу прибежало на пожар. Скучно им, наверное, жилось в деревне, еще бы, пожар в Солнечном был для них большим развлечением.
Конюшня находилась у западного крыла. Не помню, почему я вдруг вспомнила о винтовой лестнице и неохраняемой двери внизу. Лидди уже складывала мои вещи в простыни, готовясь выбросить их в окно, когда я нашла ее и убедила не делать этого.
— Пойдем со мной, Лидди. Возьми свечу и пару одеял.
Она шла довольно далеко позади, когда поняла, что я иду в восточное крыло дома. У лестницы она остановилась и твердо сказала:
— Я не пойду туда.
— Внизу дверь никто не охраняет, — стала объяснять я. — Кто знает, может быть, конюшню подожгли специально, чтобы отвлечь внимание от двери и забраться в дом.
Едва произнеся это, я тут же догадалась, почему возник пожар. Возможно, было уже поздно. Я прислушалась, и мне показалось, что на восточном крыльце кто-то ходит. Но у конюшни собралось так много народу, и стоял такой крик, что ничего невозможно было услышать. Лидди собралась уходить.
— Ну, что ж, — сказала я, — значит, пойду вниз одна. Беги в комнату Хэлси и принеси мне его револьвер. Но не стреляй вниз с лестницы, если услышишь шум. Запомни, что я внизу. Поторопись.
Я поставила на верхней площадке лестницы свечу и сняла тапочки. Потом стала тихонько спускаться с лестницы, стараясь не скрипеть. Нервы мои были настолько напряжены, что страх пропал. Как приговоренный к смерти, который спит и ест перед казнью, я уже больше ничего не боялась. У подножия лестницы я сильно ушибла палец на ноге о дубовое кресло Хэлси. Я стояла на одной ноге и молча ждала, пока боль немного утихнет. И потом… потом поняла, что была права. Кто-то уже поворачивал в замке ключ! Но дверь почему-то не открывалась. Тогда ключ вынули. За дверью тихо переговаривались. В моем распоряжении была всего секунда. Еще одна попытка, и дверь откроется. Свеча освещала сверху лестницу, напоминавшую колодец, и в это мгновение у меня возник план действий.
Тяжелое дубовое кресло заняло почти все пространство между стойкой винтовой лестницы и дверью. Я с трудом повернула его набок, спинка уперлась в дверь, а ножки — в лестницу. Когда я переворачивала кресло, оно грохнулось об пол, и я услышала, как завизжала Лидди. Через секунду она уже бежала с лестницы, держа перед собой револьвер.
— Слава Богу! — выдохнула она. — Я думала, это упали вы. Я показала ей на дверь, и она поняла.
— Позови сюда людей, крикни им из окна западного крыла, — зашептала я. — Беги и скажи им, чтобы не задерживались.
Она побежала по лестнице вверх, перепрыгивая через ступеньки. Вероятно, она наткнулась на свечу, и та погасла. Я оказалась в кромешной тьме.
Как иностранно, но я почему-то совершенно успокоилась. Помню, я обошла кресло и прижалась ухом к двери. Никогда не забуду то чувство, которое охватило меня, когда дверь под давлением извне стала понемногу открываться. Но тяжелое кресло, мешало ее открыть, хотя одна ножка у него с треском сломалась. И вдруг я услышала звон стекла: кто-то разбил окно в карточной комнате. Держа палец на курке, я вздрогнула, и револьвер выстрелил. Пуля пробила дверь. Кто-то выругался. И я впервые услышала голоса преступников.
— Только царапина… Мужчины с другой стороны дома… Сейчас все они будут здесь. — Затем последовал поток грязных ругательств, которые я не буду, здесь приводить. Голоса слышались со стороны разбитого окна, и хотя я дрожала от страха, все равно твердо решила, что не пущу их дальше, пока не подоспеет помощь. Я поднялась по лестнице на несколько ступенек, чтобы видеть происходящее у разбитого окна карточной комнаты. Я увидела, как человек небольшого роста перекинул ногу через подоконник и вошел в комнату. Он запутался в занавесках, освободился и направился… не ко мне, а в сторону бильярдной. Я снова выстрелила. Что-то разбилось — стекло или фарфор, осколки посыпались на пол. Потом я побежала вверх по лестнице и дальше по коридору к парадному входу. Там стояла Гертруда, чутко прислушиваясь к выстрелам. Должно быть, я выглядела ужасно: волосы закручены на бигуди, ноги босые, в руках револьвер. У меня не было времени разговаривать с ней. В холле внизу послышались шаги. Кто-то побежал вверх по лестнице.
Думаю, я просто рехнулась, поскольку перегнулась через перила и снова выстрелила. Хэлси снизу закричал мне:
— Что ты там делаешь?! Ты с ума сошла, чуть меня не убила!
И тут я потеряла сознание. Когда пришла в себя, Лидди терла мне виски хинной водой, а в доме продолжались поиски.
В общем, взломщик удрал, конюшня сгорела дотла. Толпа веселилась, видя, как догорают бревна, а добровольцы-пожарные поливали из садового шланга горящие доски. Хэлси и Алекс обыскали в доме каждый уголок на первом этаже, но никого не нашли.
То, что мне все это не пригрезилось, доказывало разбитое окно и опрокинутое кресло. Пробраться на второй этаж неизвестный практически не мог. Он не мог воспользоваться большой лестницей, из восточного крыла на второй этаж пройти было невозможно, а в западном крыле Лидди стояла у окна, рядом с которым находилась лестница для прислуги. Но в эту ночь спать мы не ложились. К поискам присоединились Сэм Боханнон и Уорнер. Было осмотрено все до последнего шкафа, даже подвал. Но безрезультатно. Во входной двери восточного крыла осталась дырка от моей пули. Сама пуля застряла в перилах крыльца. Красные пятна на крыльце свидетельствовали о том, что она достигла цели.
— Кто-то теперь будет хромать, — заметил Хэлси, установив направление пули. — Пуля могла попасть только в ногу.
С тех пор я внимательно разглядывала каждого мужчину, попадавшегося на глаза, пытаясь установить, не хромает ли он. Но в Казанове не было хромых мужчин. Хромал только стрелочник, но он, как мне сказали, был без двух ног и ходил на протезах. Итак, наш взломщик исчез, а вместо конюшни в Солнечном лежала груда дымившихся черных бревен. Уорнер клялся, что это был поджог, а так как одновременно была предпринята попытка проникнуть в дом, его утверждение не вызывало никаких сомнений.
