Гиттингс, и поэтому преступник расправился с ней. Если бы мы знали, насколько близки они были, что свело их вместе, то могли бы уже из чего-то исходить.
И хотя сегодня мы знаем многое, эти отношения между двумя женщинами так и остались для нас загадкой. Вероятно, мы так никогда и не узнаем, как, благодаря какой трагической случайности, сошлись в полумиллионном городе эти две одинокие женщины. Быть может, познакомились на улице во время своих одиноких прогулок, а может быть, их первая встреча произошла в кинотеатре. Кто знает? Но что-то, какая- то тайна заставила их держаться вместе и, в конечном счете, погубила обеих.
Инспектор поднялся.
— Мне надо зайти в управление, — произнес он, — а потом я вернусь на Халкетт-стрит. Не знаю, одна ли и та же рука убила обеих женщин, но ясно, что комнаты обыскивал один и тот же человек. Я определил это сразу же.
— И все же трудно представить, что человек, только что совершивший убийство…
— Только не этот. У него нет сердца, а нервы просто железные. Однако он обязательно попадется. Продолжая убивать, где-то что-то упустит, тогда его и возьмем.
И он вышел, приведя меня чуть ли не в состоянии шока своим оптимистическим прогнозом!
В этот же день он позвонил мне.
— Хочу вас обрадовать. У Уолтера Сомерса полное алиби. Он играл в бридж с восьми вечера до трех утра и выиграл двести долларов.
Произнеся это, инспектор повесил трубку. Впервые я узнала, что Уолли был на подозрении.
Из газет, пестревших сообщениями о новом преступлении, я узнала многое, что помогло получить довольно ясное представление об этой несчастной молодой женщине.
Ей было около тридцати, и она отличалась чрезвычайной замкнутостью. Тихая и застенчивая, редко присоединялась к другим в гостиной пансионата на Халкетт-стрит, предпочитая вечером прогуляться или сходить в кино. Судя по всему, родных у нее не было, и она ни от кого не получала писем.
Она работала стенографисткой в юридической конторе Уэйта и Гендерсона, весьма известных адвокатов, которые ее чрезвычайно ценили. В последнее время, однако, она стала проявлять нервозность, что в какой-то степени сказалось и на работе.
Ее жизнь, похоже, была открытой книгой.
Она поднималась в семь утра, не спеша одевалась, завтракала и в девять уже была на рабочем месте. Мужчинами не интересовалась, как и они ею, но приблизительно две недели назад ее посетил какой-то джентльмен. Личность его не установлена, но это был хорошо одетый и немолодой человек. По словам служанки, он пришел около восьми часов и оставался у нее до половины десятого. Служанка видела его лишь мельком и не смогла подробно описать.
В день своей смерти, то есть в воскресенье, Флоренс с утра стирала и занималась починкой одежды. Однако под вечер надела синий жакет и вышла. Меньше чем через час вернулась, судя по виду, чем-то весьма расстроенная.
Никто не видел, когда она вышла из дому вторично. Полиция считала, что это было около восьми вечера и что она была застрелена недалеко от того оврага по дороге на Уорренвиль, где нашли тело.
Но днем в понедельник мы узнали, где ее действительно убили.
Мой участок лежит у подножия длинного холма. Следствием этого, и весьма неприятным, должна сказать, является то, что спустившись здесь с выключенным зажиганием, водители машин запускают двигатель вновь прямо у моей подъездной аллеи, так что целый день оттуда доносятся громкие, как выстрел, звуки выхлопов. В результате, когда совсем недавно мой сосед бутлегер стрелял в полицейского и ранил его в ногу, бедняге пришлось довольно долго дожидаться помощи, так как никто не обратил на выстрелы никакого внимания.
Все это имеет прямое отношение к убийству Флоренс Понтер.
Днем, когда полиция, наконец, обнародовала имя новой жертвы, мне позвонил Дик и стал умолять, чтобы я отправила Джуди домой.
— Здесь ей оставаться опасно, — произнес он с тревогой в голосе. — Пока мы не узнаем, что за этим стоит, все мы находимся в опасности.
Я обещала ему сделать все, что в моих силах, так что, когда он в шесть появился у нас, вид у него был хотя и усталый, но менее встревоженный. Джуди еще ничего не знала о новом убийстве, поскольку я решила, что будет лучше, если она услышит эту новость от него. Джуди приветствовала Дика довольно холодно.
— Не подходи ко мне, — сказала она. — И, Элизабет Джейн, не вздумай приглашать его на ужин. Он меня вчера бросил.
— Нет, вы только ее послушайте! Если я не буду работать, дитя мое, мне не на что будет жить. Ох уж эти дочки миллионеров! — проговорил он, обращаясь ко мне. — По их мнению, все только и делают, что стригут купоны. Деньги для них ничто.
Неожиданно он что-то вспомнил и сунул руку в карман.
— Говоря о деньгах, я чуть было не забыл о свалившемся на меня богатстве. Вот, посмотрите, что я нашел!
Он вынул из кармана отделанную стеклярусом сумочку, и Джуди тут же выхватила ее у него из рук.
— Полагаю, ты дал объявление? — строго спросила она.
— Дорогая, я только что из ванны. Конечно, я дам его. «Найдена сумочка». Довольно неопределенно, но верно, не так ли? В ней десять долларов!
— Где ты ее нашел?
— Выезжаю, значит, вчера на своем «роллс-ройсе» из поместья Беллов, а она и лежит…
— На дороге?
— На дороге. Прямо у твоих ворот, о дщерь Евы! Я спросил себя: «Что это?» И тут же ответил: «Это бумажник». После этого крикнул «тпру», спрыгнул со своего верного скакуна и…
И в этот момент Джуди обнаружила в сумочке регистрационную карточку.
— Тебе не придется давать объявление. Вот ее имя. Флоренс Гюнтер.
— О, Господи! — воскликнула я.
Тогда Дик и рассказал ей о совершенном вчера убийстве. Он говорил, тщательно подбирая слова, чтобы не напугать ее, но и простое перечисление фактов было само по себе достаточно ужасным. Она сильно побледнела, но выслушала его не перебивая. Ее взгляд был прикован к его лицу, и меня не покидало ощущение, что они вели еще один, не слышимый мною разговор, что у них была какая-то своя теория в отношении происходящего и сейчас они проверяли ее на новых фактах.
— По дороге на Уорренвиль? Значит, ее отвезли туда на машине.
— Похоже на то.
— Кто-нибудь видел эту машину?
— Полиция как раз над этим работает. Судя по всему, ее пока не нашли.
— И ты проверил то, что…
— Здесь, кажется, все в полном порядке.
Продолжая время от времени обмениваться какими-то понятными только им двоим фразами, они отвели меня к тому месту, где Дик обнаружил сумочку. Он показал мне, где лежала находка, — не у края тротуара, а почти на середине дороги. Он увидел ее отчетливо и, решив, что это птица, резко свернул влево, чтобы не наехать. Потом понял, что это такое.
— Мне кажется, — произнес он, — все обстояло следующим образом. Она приходит сюда снова. У нее есть некоторые подозрения, и ей необходимо ими с кем-то поделиться. Теперь — эта сумочка. Оказаться там, где я ее обнаружил, она могла только в двух случаях. Или эта девушка кого-то увидела и выбежала на дорогу, или же ее застрелили в машине, и, когда это произошло, сумочка выпала. Я склоняюсь ко второму. Вы же видите, — с трудом выдавил он, — что крови нет.
При этих словах Джуди слегка изменилась в лице, что, однако, не помешало ей вполне резонно заметить:
— А не мог ли он ее застрелить, быстро затащить в кусты, а потом найти машину? Она была здесь, скорее всего, около половины девятого, а тело обнаружили уже после десяти.
