историей с Фредом Мартином, вашему брату это вреда не принесет.
Я и поехала, задержавшись лишь для того, чтобы умыться и причесаться. После моего старенького автомобильчика его лимузин показался мне восхитительно удобным, и, устроившись поудобнее, я закрыла глаза.
— Вот и хорошо, — заметил он. — Постарайтесь забыть обо всём. Сегодня вечером мы не станем говорить на эту тему.
И он неукоснительно придерживался этого намерения. Хороший человек Мэнсфилд Дин, подумала я, со всеми его деньгами: с ним так спокойно и комфортно. Хотя, конечно, он и не слишком счастлив. Когда мы свернули на подъездную аллею к дому, я открыла глаза и вдруг увидела его таким же, как в тот день, когда повстречала его на тропинке, проходившей над его домом, — со склоненной головой и неизбывной горечью, застывшей на лице.
Едва я выпрямилась на сиденье, как он тотчас же набросил на себя веселую маску.
— Вот и приехали, — оживленно возвестил он. — Коктейль вас взбодрит. — Он по-дружески накрыл своей большой ладонью мою руку. — Помните, сегодня вечером никаких загадок. Только немного посплетничаем за милую душу, ладно?
В итоге в течение трех часов я в тот вечер слушала его громоподобный голос, вкушала разные деликатесы за полированным столом в ярко освещенной комнате и пыталась забыть о своих неприятностях.
Агнесс Дин была молчалива. Время от времени ее муж пытался вовлечь ее в разговор, но при этом создавалось впечатление, что каждый раз Агнесс приходится с усилием возвращаться к действительности откуда-то издалека. Улучив момент, когда после ужина она вышла из гостиной, он сообщил мне, что доктор Джеймисон всерьез обеспокоен ее состоянием, и в его голосе я уловила трагические нотки.
— Думаю, он не питает особых надежд, — сказал мистер Дин. — Вот как бывает: человек выстраивает свою жизнь, работает, чего-то добивается, а потом вдруг понимает, что все это ни к чему. Существуют вещи, которые не купишь ни за какие деньги…
Голос его сорвался, и в следующее мгновение он уже громогласно потребовал горячей воды: «Этот кофе прямо как чернила!»
В тот вечер он пешком проводил меня до Сансет-Хауса. Он отнюдь не испытывал жалости к самому себе— это было видно. Но не переставая говорил о своей жене. Они приехали на остров из-за свежего воздуха, сказал он; но ее болезнь частично обусловлена напряженным психическим состоянием. Ей бы следовало соблюдать постельный режим, но неподвижность и бездействие угнетают ее.
— Наверное, мне не стоило рассказывать вам о моих бедах, — извиняющимся тоном добавил он. — У вас и своих забот хватает.
Выдался один из столь редких у нас теплых летних вечеров. Обычно после захода солнца на остров опускалась прохлада, но та ночь была просто восхитительной. Помню, Дин вдруг остановился и, подняв голову, посмотрел на звезды.
— Странно, — произнес он, — но, глядя на такое вот прекрасное небо, я всегда невольно ощущаю, что Бог все-таки существует.
Когда я вернулась, меня ждала записка от миссис Кертис. Фреда по-прежнему держали в полиции, приходил какой-то детектив с ордером на обыск и обшарил весь дом, а Дороти очень плохо. Миссис Кертис уже послала за доктором.
Я взяла машину и тотчас выехала. Не требовалось особого опыта, чтобы понять, что начались роды, и я немедленно послала за медсестрой из больницы. Я провела там всю ночь, а едва рассвело, ребенок Фреда и Дороти появился на свет— это был мальчик.
Помню лицо Дороти, когда мы сказали ей об этом. На ней читался чуть ли не вызов.
— Я назову его Фредом, — заявила она, — в честь его отца.
Лишь через несколько дней я узнала подробности этого ареста. Забрали Фреда в полдень. За ним приехал Рассел Шенд с помощником и отозвал его в сторону, оторвав от ленча.
— Нам надо задать вам несколько вопросов, Фред, — сказал шериф. — Не к чему беспокоить вашу жену. Лучше поехали потихоньку.
Казалось, Фред даже не удивился.
— Означает ли это, что я арестован? — спросил он.
— Нет, если только вы не откажетесь добровольно отправиться с нами.
Он вернулся в дом за кепкой, и Дороти его увидела.
— Вернусь через часок-другой, дорогая, не волнуйся, — сказал он.
Она запротестовала.
— В чем дело? — спросила она. — Ты же не закончил свой завтрак.
Он сказал, что не голоден, но она пошла следом за ним до двери. На пороге стояли двое мужчин, и она их увидела. Обоих она знала и отважно сцепилась с ними, ее бесформенное тело напряглось.
— Зачем он вам понадобился? — потребовала ответа Дороти. — Он ничего плохого не сделал.
— Вам не о чем беспокоиться, миссис Мартин, — мягко произнес шериф. — Мы просто хотим немного с ним потолковать.
Но она взглянула на лицо Фреда и пришла в ужас. Он походил на человека, идущего на казнь: напряженный, оцепеневший, казалось, он не видит ее, да и вообще не видит ничего вокруг.
— Вы арестуете его? Да как вы смеете? Как вы посмели прийти в этот дом и сотворить такое? Его все здесь знают. И знают, что он не способен ни на что дурное.
Тогда Фред повернулся к ней и обнял ее.
— Все в порядке, милая, — хрипло произнес он. — Не волнуйся. Помни о ребенке.
Это были его прощальные слова. Он круто развернулся и помахал ей рукой из машины. Она не стала махать в ответ— просто стояла и не отрываясь смотрела на него, словно прощаясь с ним навсегда.
Они отвезли его в Клинтон, в здание окружного суда. По дороге все хранили молчание. Один раз Фред попросил остановиться, чтобы купить сигарет, и помощник шерифа отправился в магазин вместе с ним. В здании суда его отвели в кабинет шерифа, где уже сидели Буллард вместе с парочкой детективов, но, как я поняла, именно Рассел Шенд задал ему тот первый, потрясающий вопрос:
— Отвечайте прямо, Фред. Когда и где вы женились на мисс Джулии Бейтс?
Должно быть, он уже давно понимал, что дело идет к тому, что его давно позабытое прошлое вдруг снова
возникло из небытия, чтобы погубить его. Тем не менее ответил он не фазу.
— В тысяча девятьсот двадцать третьем году, — глухо сказал он. — Мы с ней сбежали.
— Как долго вы были вместе?
— Меньше года. Я тогда все время разъезжал, занимался продажей спортивных товаров и попутно немного играл в гольф. Мне не нравилось, как она вела себя, пока я отсутствовал.
— Значит, вы бросили ее?
— Можно сказать, мы разошлись по обоюдному согласию. Оба были сыты по горло.
— Вы развелись официально?
— Она написала мне, что получила развод. В Рино.
— Но и только. Никаких подтверждающих документов у вас нет?
— Ну, я много разъезжал. Вещи порой теряются. Нет. У меня нет никаких бумаг.
— Когда и почему вы поменяли имя?
Он заметно удивился.
— Я его не менял. Вообще-то я Теодор, но все называют меня Фредом. Не знаю почему. Наверное, это началось с моей матери. Ей не нравилось… — он судорожно сглотнул, — не нравилось то, другое.
И тут они извлекли свою козырную карту. Проделал это Буллард, подавшись вперед; его пухлое лицо скривилось в мстительной гримасе.
— Разве не факт, — изрек он, — что впоследствии вы узнали, что никакого развода не было? И что узнали вы это от самой миссис Рэнсом?
Он долго молчал. В комнате повисла тишина, нарушаемая лишь тиканьем настенных часов. Потом Фред передернул плечами.
— Все верно, — признался он наконец. — Я и не знал ничего этого, пока она не приехала сюда этим
