волновало, что с ним происходит. В тюрьме оказалось не так уж плохо. Он работал в библиотеке и на досуге пытался писать картины. Немного погодя даже взял несколько уроков живописи. Но жизнь для него была кончена. Он рисовал, чтобы не свихнуться.
И вдруг, спустя почти два года, он узнал, что его невеста застрелилась. Он и в мыслях не допускал ничего подобного. Это едва не доконало его. Как я поняла, он сам едва не покончил с собой. И не потому, что любил ее. Но все обернулось такой дикой трагедией. Она оставила письмо для своих родных, а для него — ничего.
Когда его выпустили из тюрьмы, это уже не имело для него никакого значения.
— К тому времени на моей совести было уже три смерти, — произнес Аллен все тем же бесцветным монотонным голосом. — Я не хотел видеть никого из знакомых. Хотел затеряться, изменить свое имя, свою индивидуальность— да вообще все. И не желал нигде оседать. Долгое время я был изолирован от окружающего мира. Мне хотелось видеть небо. Ну, ты ведь понимаешь, да?
Потому он изменил свое имя. Его первое имя и так было Аллен, хотя его никто так не называл, а фамилию «Пелл» он взял из телефонного справочника. И по той же причине приобрел трейлер. Поначалу ему было как-то не по себе, но потом даже понравилось. Он был свободен. Порой даже спал рядом с трейлером, на земле— просто для разнообразия, чтобы просыпаться и видеть над головой звезды.
А потом, вскоре после этого приобретения, на глаза ему попалась какая-то нью-йоркская газета,
и в светской хронике он прочел, что миссис Джульетта Рэнсом приехала на остров, в Сансет-Хаус, к своей бывшей родственнице.
С тех пор как его выпустили, он с ней не виделся, однако подумал, что его освобождение явится для нее подлинным потрясением.
— У меня имелась причина желать увидеться с ней, и не одна, — сказал он. — В тот вечер, после несчастного случая, она побывала у меня в квартире и забрала свои письма ко мне. Но она взяла и еще кое-что, Марша. Отчим Эмили в качестве свадебного подарка приобрел для дочери дорогое жемчужное ожерелье и распорядился, чтобы ювелир доставил его в мой дом. И Джульетта просто украла его.
Другая причина, как он сказал, состояла в том, что Джульетта его боялась. Она-то считала, что ей гарантировано от пяти до восьми лет спокойной жизни, а тут вдруг он снова объявился, снова на свободе.
— У нее были какие-то вывихнутые мозги, — мрачно усмехнулся он. — Я отправился в тюрьму вместо нее, она украла жемчуг Эмили, а теперь Эмили была мертва. Она знала, что пришлось пережить моей невесте, и решила, что мне это тоже известно. Бог свидетель, я ни за что на свете не пожелал бы вновь ее увидеть, но…
Кажется, она действительно была не на шутку встревожена. Отправилась к Говарду Бруксу и сообщила, что собирается уехать из страны, получив круглую сумму от Артура, а также кое-что за некоторые любовные письма, в том числе и от Говарда. Кроме того, я всегда был убежден, что она намеревалась добраться до жемчуга и продать его…
Итак, она находилась на острове, и Аллен последовал за ней.
— Зачем? — спросила я в недоумении.
— Я боялся, что ее кто-нибудь убьет. И сказал ей об этом…
Как-то утром он встретил ее на верховой тропе. Он и раньше пытался с ней увидеться, но никак не удавалось. Однажды ночью он стоял внизу, на пляже, и смотрел на окна Сансет-Хауса (о, я помню!). На следующий день они встретились лицом к лицу, и Джульетта едва не лишилась чувств. Даже попыталась проехать на лошади мимо него, но он поймал ее кобылку за поводья и остановил ее.
— Не глупи, — сказал он ей. — Мне необходимо с тобой поговорить, ничего плохого я тебе не сделаю.
После чего она несколько успокоилась. Сказала, что все, о чем она просит, — это позволить ей уехать из Америки и жить за границей. И тут упомянула о жемчуге как о некоем подобии взятки. Она вернет ему жемчуг, она вообще сделает все что угодно, если только он оставит ее в покое.
— Жемчуг! — резко бросил он. — Он не мой. Верни его тем, кому он принадлежит.
Она одарила его задорной полуулыбкой. К тому моменту она уже полностью овладела собой.
— Сначала мне еще надо добраться до этого ожерелья, — нагло заявила она ему. — Сейчас он у Марши Ллойд, только она об этом не знает!
Тогда он ее отпустил, только прежде предостерег, и на сей раз, похоже, это произвело на нее впечатление.
— Слушай меня внимательно, — презрительно сказал он, выпуская из рук поводья. — За мой счет уехать из Америки тебе не удастся, но за свой собственный тебе в самом деле лучше бы уехать.
Тогда он разговаривал с ней в последний раз. Вечером накануне своей гибели она взяла мою машину и поехала в кемпинг— возможно, для того чтобы сообщить ему, что она никак не может добраться до этого злополучного жемчуга. Пейджа там не оказалось. А когда он снова ее увидел, она уже лежала мертвая на верховой тропе, рядом с ней валялась клюшка для гольфа Люси Хатчинсон, а чуть поодаль, на земле— ее шляпка и перчатки.
Он бросил на меня быстрый взгляд и снова отвел глаза. Руки его судорожно сжимали подлокотники кресла.
— Что мне оставалось делать? — сказал он. — Она лежала там, и никто не мог вернуть ее к жизни. За себя я не боялся, но знал, что произойдет, если ее там найдут. Вот я и…
— Ты бросил ее в озеро? — в ужасе спросила я. — Я бросил ее в озеро»— мрачно отозвался он.
Я вся похолодела. Должно быть, я сделала какое-то движение, потому что он вдруг потянулся ко мне и взял мои руки в свои.
— Бедняжка ты моя милая, — нежно прошептал он. — Я понимаю, как это звучит, но я не убивал ее. Ты должна поверить.
После этой паузы он продолжал рассказ. Потом он отнес клюшку Люси наверх и закопал на склоне холма. Наверное, дожди вымыли ее на поверхность. И ему пришлось рассказать обо всем Говарду Бруксу. Говард первым учуял опасность.
— Дурак ты чертов! — с горечью произнес он. — Если эта история когда-нибудь выплывет наружу, кто поверит, что ее убил не ты? Я и сам в этом не слишком уверен!
Но Говард не бросил его в беде. Они принадлежали к одному и тому же яхт-клубу; у Аллена где-то имелась собственная яхта. И Говард, и Марджори знали, что он на острове, хотя Марджори позднее все усложняла. Она была ревнива и подозрительна. Ей было известно, что раньше Говард был увлечен Джульеттой, и они не решились— по вполне понятным причинам— рассказать Марджори всю историю целиком.
— Всю историю целиком? — растерянно повторила я. — Но о чем ты, Аллен? Почему не расскажешь мне? Что это за история?
Он посмотрел на меня, лицо его стало решительным, хотя и печальным.
— Я думал, ты знаешь, — просто сказал он. — Мэнсфилд Дин был отчимом Эмили.
До сих пор помню, какой шок я пережила в то мгновение. Только не Мэнсфилд Дин! Только не этот крупный, добродушный, шумный мужчина, покойная супруга которого все еще лежала в его доме. Наверное, я сильно побледнела. Помню, что встала со стула, но пошатнулась, ибо в следующее мгновение руки Аллена обвили меня.
— Бедная моя девочка. Я думал, тебе известно все. Думал, что шериф тебе рассказал. Но теперь все кончено, милая. Постарайся понять это. Все кончено.
К тому времени я уже неудержимо рыдала. Он по-прежнему обнимал меня, но, казалось, пытался что-то мне объяснить. Я должна запомнить: Джульетта была убита под влиянием аффекта, а Джордан, возможно, упала или же ее столкнули на скалы. Но я, право же, почти ничего не понимала, пока он не подошел к убийству доктора Джеймисона.
— А вот это, — сказал он жестко, — было хладнокровное и преднамеренное убийство. Я пытался его предостеречь. Но доктор решил, что сумеет о себе позаботиться.
Я посмотрела на него в полнейшем смятении, ничего не понимая.
— Что ты ему говорил? — спросила я.
— Правду, — угрюмо отозвался он. — То, о чем он и так уже догадывался. Что после гибели дочери
