— Кому? — вздрогнул от неожиданности я.
— Всем им, — ответил он и посмотрел на меня. Лицо его опять стало потихоньку краснеть, толстые щеки тряслись. — Атмосфера на выставке наэлектризовалась до предела. Люди из Центра Помпиду — те, что купили твою последнюю работу! Люди из Уитни, которые раньше даже не посмотрели бы в сторону твоих картин! Граф Солоски из Вены, как-то сказавший мне, что ты иллюстратор, но не художник, а он слышать не желает об иллюстраторах! И тут он смотрит мне прямо в глаза и заявляет: «Я хочу „Святое причастие“, а еще все картины с карусельной лошадкой», вот так и сказал. Граф Солоски — самый известный европейский коллекционер!
Райнголд был в экстазе. Он даже чуть было не разбил кулаком свой бокал.
— Так ты поэтому в плохом настроении? — поинтересовался я.
— Я не говорил, что я в плохом настроении, — ответил он, расправил лацканы пальто и, выпрямившись, посмотрел на меня с хитрым прищуром: — Так вот, несмотря на все твои попытки поставить под сомнение мою порядочность и подмочить мою репутацию, я могу смело сказать, что выставка будет иметь триумфальный успех. А теперь, с твоего позволения, я хотел бы вернуться в отель!
2
Когда я добрался до «Стэнфорд-корта», то сразу увидел Блэра Саквелла, который стоял в холле в окружении толпы репортеров. Они что-то лихорадочно строчили в своих блокнотах. Старомодные фотовспышки, казалось, вот-вот взорвутся.
Я даже ослеп на секунду. Потом заметил Джи-Джи, сидевшего рядом с Блэром. Джи-Джи в белой водолазке и коричневом бархатном блейзере выглядел ослепительно, но даже при росте шесть футов четыре дюйма до Блэра ему было далеко. Блэра невозможно было затмить. Белинда ничуть не преувеличивала, описывая Саквелла. Низенький — не больше пяти футов двух дюймов, — с жестким загорелым лицом, на котором выделялся большой нос и острые глазки за стеклами очков в роговой оправе, и седой шевелюрой, оставленной только на макушке. Он был одет в прекрасно сшитый костюм сплошь в серебряных блестках. Галстук тоже весь в блестках. А плащ, небрежно наброшенный на плечи, был подбит белой норкой. Блэр, совсем как Джордж Бёрнс,[27] попыхивал сигарой, прихлебывал виски со льдом и охотно вещал громким, рокочущим голосом, что он не может подтвердить связь Белинды с Марти, конечно, не может, ведь он же не любопытный, которому на днях прищемили нос в дверях, но их точно не мешало бы спросить, с чего это Бонни стреляла в своего мужа и почему после исчезновения Белинды никто не оповестил полицию Лос-Анджелеса.
Я был потрясен. Ну вот, началось! Но Господь свидетель, я не хотел всей этой грязи!
— Джереми! — воскликнула возникшая словно из-под земли Синтия Лоуренс из «Кроникл». — Белинда говорила тебе, будто между ней и Морески что-то было?
— Сто кусков, — ревел Блэр, — за вашу свадебную фотографию. Жених и невеста в продукции «Миднайт минк»!
Репортеры дружно захихикали. Смеялись как знакомые, так и незнакомые мне журналисты.
— Непременно, если, конечно, Белинда согласится, — улыбнулся я. — Свадьба в манто от «Миднайт минк». Чем плохо? Но тогда почему не двести кусков? Нас же будет двое!
— Когда два человека вступают в брак, — нацелив в мою сторону сигару, расхохотался Блэр, — они становятся одним целым.
Репортеры, с трудом сдерживая смех, продолжали засыпать нас вопросами.
— Так, значит, вы собираетесь жениться на Белинде?
— Скажите, а Бонни до сих пор сидит на транквилизаторах? — поинтересовалась Синтия.
— А мы почем знаем! — огрызнулся Джи-Джи.
Я заметил, что вопрос ему так же неприятен, как и мне. Похоже, Джи-Джи даже рассердился.
— Брось заливать! — вскочив с места и накинув на плечи плащ, воскликнул Блэр. — Не поленитесь спуститься в «Поло-лаундж» и послушайте, что говорят люди. Без транквилизаторов Бонни и двух слов связать не сможет.
— Вы женитесь на Белинде?
— Но это всего лишь грязные сплетни, — заметил Джи-Джи.
— Да, я хочу жениться на Белинде, — ответил я. — Мне давным-давно следовало так поступить.
Из-за фотовспышек я уже практически ничего не видел. Вопросы продолжали сыпаться градом, но отвечать не было сил.
— Давай выбираться отсюда, — шепнул мне на ухо Джи-Джи. — Белинде такое вряд ли понравилось бы. Блэр совсем спятил.
— Джереми, вы довольны тем, как приняли ваши картины? Вы сами-то присутствовали на закрытом показе?
Блэр схватил меня за руку. И откуда у такого крошечного человечка столько сил!
— Как долго продолжалась любовная связь Белинды с Марти?
— В Голливуде они были как два попугайчика-неразлучника, — ухмыльнулся Блэр. — Я точно знаю. Можете спросить у Марти.
— Скажите, Джи-Джи, а это правда, что Бонни с Марти уничтожили ваш бизнес?
— Можете мне поверить, никто не покушался на мой бизнес. Просто-напросто я решил покинуть Нью-Йорк.
— Не слушайте эту хренотень, — вмешался Блэр. — Они ославили его на весь город.
— Джи-Джи, вы собираетесь предъявлять им иск?
— Я не предъявляю людям исков. Блэр, пожалуйста…
— Да расскажи ты им наконец, что случилось, черт побери! — взорвался Блэр.
Он взял нас с Джи-Джи под руки и начал прокладывать дорогу через холл. Ситуация была настолько нелепой, что я с трудом сдерживал смех. Репортеры не отставали от нас ни на шаг. Они были точно мотыльки, летящие на свет.
— Слухи о моем салоне поползли после бегства Белинды, — выдавил из себя Джи-Джи. — Но к тому времени, когда я ликвидировал свой бизнес, ситуация уже была под контролем. И могу сказать, что мне удалось выручить очень неплохие деньги.
— Они выжили тебя из Нью-Йорка! — не выдержал Блэр.
— И что это были за слухи?
— А вы знали, что Белинда живет с Джереми Уокером?
— Я знал, что они друзья, что он прекрасно к ней относится и она ему позирует. Да, я знал.
— Джереми, Белинда когда-нибудь рассказывала вам, что путалась с Марти? — задала вопрос в лоб Синтия.
— Послушайте, — начал я, — самое важное — завтрашнее открытие выставки. Именно этого мы и хотели с Белиндой. И я надеюсь, что, где бы она сейчас ни была, она все узнает. Они запретили показ фильма, в котором она снималась, но никто не может запретить мне выставить картины, на которых она изображена.
Наконец с большим трудом мы добрались до лифта. Джи-Джи втолкнул нас с Блэром внутрь и преградил путь репортерам.
— Ха-ха! — радостно потирая руки и раскуривая сигару, воскликнул Блэр.
— Ты слишком много болтаешь. Мне кажется, ты уже ходов не пишешь. Истинная правда, — с обеспокоенным видом, но беззлобно сказал Джи-Джи.
— Вот-вот, то же самое мне говорила моя тетя Маргарет, когда я выкупил ее маленькую меховую фабрику и разместил ту потрясающую рекламу с Бонни ни больше ни меньше как на развороте «Вога». Так что не дрейфь, Уокер! Я собираюсь распять эту голливудскую шоблу, послать подальше эту их жуткую статистику и эти их ужасные факты.
Когда двери лифта открылись, то мы обнаружили, что в коридоре нас уже поджидают репортеры.
