команде, что они могут отчаливать. Свою брыкающуюся и визжащую ношу он опустил на землю только после того, как лодка отошла от берега и, подхваченная течением, устремилась вниз по реке.
Алисия занесла руку, чтобы пощечиной снять с лица Трэвиса выражение жестокой радости, но он схватил ее ладонь и заломил ей руку за спину, так что она оказалась прижатой к его груди.
— Не начинай того, что не сможешь закончить, Алисия. Сейчас ты на моей территории. Постарайся следовать правилам, принятым там, куда ты попадешь. Я поделюсь с тобой своим опытом, так что будь начеку.
Не пускаясь в дальнейшие объяснения, Трэвис зашагал вверх по извилистой тропке, приглашая Алисию следовать за ним. В какое-то мгновение Алисия решила пойти в другом направлении, но, окинув взглядом берег, поняла безрассудность такого шага. Стоит ей попытаться пробиться сквозь эти заросли, как ее туфельки и платье будут изодраны в клочья. Ей следовало помнить первый урок Трэвиса: одеваться нужно сообразно условиям путешествия.
Однако сейчас это не имело значения. .Даже если бы Трэвис позволил ей убежать, она не смогла бы выжить в этих диких местах. Да он и не позволит. Алисия неохотно поплелась за Трэвисом. Сундук остался на берегу.
Поднявшись наверх, они оказались на краю заботливо возделанного кукурузного поля. Из-за поздней весны зеленые побеги были еще невысоки, но вполне узнаваемы. Алисия осмотрелась в поисках какого- нибудь фермерского дома, в котором могли бы жить те, кто засеял это поле. Может быть, удастся вызвать у них сочувствие, и они помогут ей освободиться от этого злобного человека?
То, что она увидела, заставило ее задрожать и окончательно лишило присутствия духа. На дальнем конце поля, насколько мог охватить взгляд, выстроились островерхие вигвамы индейцев племени Трэвиса. С этого расстояния были заметны дымки, курившиеся над вигвамами, и передвигавшиеся по территории деревни маленькие фигурки.
Похищена, да еще в плену у индейцев! Это казалось нереальным.
Сдерживая слезы отчаяния, Алисия молча шагала вперед. Лучше бы она убежала. Может быть, тогда она погибла бы под градом стрел. Такой финал был бы предпочтительнее любого другого. Или Трэвис просто догнал бы ее, приволок на середину этого поля и избил или изнасиловал ее, а может быть, сделал и то и другое. Он так зол, что вполне мог на это пойти.
Она была уверена, что его крутой нрав рано или поздно проявится, но она предпочла бы, чтобы это произошло как можно позже. Время должно смягчить его гнев, и тогда наконец возобладает логика. Трэвиса нельзя было назвать глупцом. Он, несомненно, понимает, что держать ее здесь небезопасно для него и для его людей. Индейцы поддерживают торговые отношения с городом, и кто-нибудь обязательно узнает, что здесь насильно удерживают белую женщину. Но сколько времени понадобится для этого?
Отец решит, что она отправилась вниз по реке. Могут пройти недели и месяцы, прежде чем он обнаружит, что это не так. К этому времени уже будет видно, что она ждет ребенка, и тогда деваться ей будет некуда. Невыплаканные слезы жгли глаза, но Алисия( гордо подняв голову, старалась не думать о маячившей перед ней перспективе. Она найдет выход из этой ситуации.
Трэвис молча вел ее по деревне. Дети подбегали, чтобы поглазеть на нее, а матери ругали их и затаскивали в хижины. Только несколько старых женщин удосужились бросить на них любопытные взгляды, хотя Алисия чувствовала, что за их продвижением следят невидимые наблюдатели. Никто даже не пытался преградить им путь, и Алисия поняла, что Трэвис здесь свой человек.
Они остановились перед большей, чем другие, и продолговатой хижиной. Закрывавший дверной проем полог был откинут для проветривания. Трэвис показал жестом, чтобы Алисия входила первой. Она гневно взглянула на него, но шагнула внутрь хижины. Спорить было бесполезно. Трэвис последовал за ней.
Алисия огляделась. Худощавая полуголая индианка готовила какое-то варево в котелке на открытом огне. Она удивленно посмотрела на вошедших, но, узнав Трэвиса, приветливо улыбнулась. Отводя взгляд от обнаженной груди женщины, Алисия терзалась вопросом: позволительно ли этим индейцам иметь двух жен? Она слышала, что такие семьи не редкость в некоторых индейских племенах. Чего ей не хватало в жизни, так это стать второй женой Трэвиса.
Но разговор между Трэвисом и женщиной оказался вполне нейтральным, и Алисия отказалась от попытки вникнуть в смысл быстро произносимых ими слов на незнакомом языке. Пол в хижине был земляным, но высокий потолок позволял Алисии свободно стоять в полный рост. Часть пола была покрыта цветными одеялами. В одном углу стояли корзины, содержимое которых она затруднялась определить. В другом углу висела связка мехов. Неужели Трэвис решил, что она согласится жить в подобных условиях?
Он ничего не говорил о своих намерениях. Наказав Алисии оставаться с женщиной, которую Трэвис как-то назвал по имени (что-то похожее на Хомасини), он нырнул в дверной проем и исчез.
Оставшись наедине с незнакомой женщиной, которая не могла даже разговаривать на ее языке, в совершенно чуждой для нее обстановке, Алисия едва не запаниковала и не бросилась вслед за Трэвисом. Только гордость не позволила ей сделать это. С напускной отвагой она встретила взгляд индианки. По крайней мере Трэвис не стал при помощи кулаков вымещать на ней злость. Пока не стал.
При мысли о том, что может произойти с наступлением ночи, Алисию охватила дрожь. Ей отчаянно не хватало смелости, чтобы убежать отсюда. Страх перед неизвестностью был сильнее страха перед Трэвисом. Придется остаться, а там будь что будет.
Индианка, которая оказалась чуть старше ее, жестом пригласила ее присесть на одеяла. Испытывавшая рядом с маленькой дикаркой неловкость из-за своего роста, Алисия воспользовалась приглашением, но неловкость осталась. Она не могла вести беседу, не знала, чем занять руки. Не могла без смущения смотреть на эту женщину. Что же ей делать?
Молодая индианка с некоторой робостью присела на расстеленное рядом одеяло и взяла одну из корзин. Широкая юбка из оленьей кожи позволяла ей скрестить ноги и примостить корзину между коленями. Алисия не могла и мечтать о такой позе, даже если бы ширина муслинового платья позволяла ей это. Она смотрела, как индианка ловко лущила что-то похожее на горох, ссыпая ядра в другую корзину.
Это не казалось трудным. Алисия протянула ладонь, и индианка наполнила ее тонкими стручками. Потребовалось время и немного ловкости, чтобы горошины не рассыпались по полу, но у Алисии вскоре это начало получаться. У нее не выходило так сноровисто, как у индианки, но теперь зато руки ее были заняты. Она была готова делать что угодно, лишь бы время текло быстрее.
Когда солнце поднялось в зенит, индианка прервала работу и зачерпнула одной, потом другой миской из сушеной тыквы варево из котелка. Алисия растерянно смотрела на предложенную ей миску с жирным бульоном. Она была голодна, но не знала, как есть это без ложки. Награждая Трэвиса теми немногими ругательствами, какие знала, Алисия едва сдерживала слезы. Она не могла так жить. Если Трэвис хотел унизить ее, то ему это удалось. Почему же он не сидит здесь и не наслаждается своим триумфом?
Урчание в животе напомнило Алисии, что ей нужно думать не только о себе. Стараясь скрыть брезгливость, она поднесла миску к губам и отпила бульона. Вкус мог бы быть и получше, но, кстати, варево оказалось вполне съедобным. Наблюдая исподтишка за действиями индианки, Алисия, подобно ей, выловила из миски пальцами толстый кусок мяса. Мясо было жестким, пальцы стали липкими от жира, зато эта пища помогла ей утолить голод.
До конца дня было еще далеко. Алисия последовала за Хомасини к реке, где они умылись и справили нужду. Алисия заметила, что индианка беременна уже несколько месяцев, и снова задалась ревнивым вопросом, не жена ли она Трэвиса? Если станет известно, что они обе беременны от него, то это будет для нее еще большим унижением. Тогда ей останется только утопиться.
К концу дня Алисия начала думать, отчего же она сразу не пошла к реке и не нашла в ней вечное упокоение. Она слышала, как в вигвамы возвращались мужчины, доносились крики игравших детей, приглушенная гортанная речь других женщин, готовивших ужин. А Трэвиса все не было, хотя Хомасини нетерпеливо поглядывала на вход каждый раз, когда там мелькала чья-нибудь тень или слышались чьи-то шаги.
Алисию немного тошнило от жирной пищи, а смешанный запах от готовящейся на многих очагах еды ничуть не способствовал возбуждению у нее аппетита. Единственное, что ей хотелось, — это завернуться в одно из одеял и, закрыв глаза, забыть об окружавшем ее мире, но она ни за что не признается в своей слабости. Выпрямив ноющую спину, она медленно нарезала какие-то корнеплоды, внося свою лепту в
