гвардейского батальона, грозный и незабываемый.
Гитлеровцы, рассчитывавшие, что перед ними кучка деморализованных людей, были застигнуты врасплох. Им пришлось просить подкрепление, вводить в бой артиллерию, миномёты. Батальон не только оборонялся, он и контратаковал. Фашисты вызвали на подмогу авиацию…
Командовал батальоном офицер, незадолго до войны окончивший в Ленинграде одно из военных училищ. Это был человек поразительного мужества и хладнокровия. Перед лицом смерти он шутил, подбадривал бойцов, метко разил врага. Под стать ему был и комиссар батальона — старший политрук Григорий Михайлович Ральченко. Он оказывался там, где в данную минуту было особенно трудно; его появление придавало силы измученным, обессиленным, но не покорённым людям. От одного раненого к другому спешила девушка из Воронежа, общая любимица батальона — Маруся, младший лейтенант медицинской службы. Вражеская пуля настигла её в тот момент, когда она делала перевязку солдату.
Героически вели себя в этом бою командиры рот Семенюк и Мартынюк, офицеры Абакин, Кувшинов, младший сержант Петров, солдаты Сосюра, Зарицкий, Леонтьев…
Когда боеприпасы подошли к концу, комиссар приказал зарыть знамя, чтобы оно не досталось врагу. Несколько человек положили в портфель рядом со знаменем свои документы. Дорого обошёлся захватчикам клочок земли, на котором до последнего патрона сражался героический батальон.
Д. Г. Юдинцев был контужен и очнулся уже в плену. Его долго мучили, перебрасывали из одного лагеря в другой. Выжил чудом. О судьбе товарищей, воевавших с ним бок о бок, Дмитрий Григорьевич не знает. Но, видимо, погибли не все.
Возможно, кому-либо удалось уйти из окружения, может быть, живы и те, кто попал раненым в плен.
Затем в поиск вступили военные историки. Вот что рассказал член учёного совета музея генерал- лейтенант А. И. Смирнов-Несвицкий:
— Первое, что бросилось нам в глаза, — вышитый на знамени номер батальона — девяносто шестой. Но позвольте: ведь в документах, которые извлечены из портфеля, обнаруженного рядом со знаменем, значится другой номер — восемьдесят седьмой! В чём тут дело? После долгих поисков в архивах удалось выяснить, что перед самой войной батальон, носивший номер девяносто шесть (как и девяносто шестая имени Яна Фабрициуса стрелковая дивизия), получил новый самостоятельный номер — восемьдесят семь. На знамени заменить, видимо, не успели: началась война…
87-й отдельный сапёрный батальон вступил в войну с первых же дней в Черниговской области.
За боевые заслуги 96-й имени Яна Фабрициуса стрелковой дивизии 21 января 1942 года в числе первых присваивается звание гвардейской, и с этого времени её именуют 14-й гвардейской стрелковой дивизией.
А 87-й отдельный сапёрный батальон, входивший в её состав, стал 13-м гвардейским отдельным сапёрным батальоном.
Первым командиром батальона был капитан Гамза, а комиссаром — старший политрук Павлов.
Капитан Гамза руководил прорывом из первого окружения, в которое попал батальон, и героически погиб.
А бойцы прорвались, вынесли своего командира и похоронили его с воинскими почестями.
Командование батальоном принял капитан Осланов, бывший до этого начальником штаба.
18 января, во время выполнения специального задания, капитан Осланов был убит осколком разорвавшейся неподалёку авиационной бомбы.
Его сменил старший лейтенант Тарасенко…
Архивы позволили установить имя и звание командира батальона, руководившего боем под Харьковом 26 мая 1942 года. Это старший лейтенант Керчикер. Он, как и комиссар Ральченко, пропал без вести.
26 мая 1942 года гитлеровцам удалось уничтожить личный состав 13-го гвардейского отдельного батальона.
Но батальон не погиб. Он остался жить, заново сформированный в советском тылу, и в скором времени вступил в бой.
…Командиром вновь сформированного батальона стал гвардии капитан Фомов, а комиссаром — гвардии политрук Фомин.
Теперь слово за вами, красные следопыты. Быть может, вам удастся отыскать людей, соратников Юдинцева, Керчикера, Ральченко…
Б. Рощин
ПО РОДНОМУ КРАЮ С МИНОИСКАТЕЛЕМ
Давно отгремела на ленинградской земле война. Уже с трудом просматриваются контуры зарубцевавшихся, словно раны, траншей. Всё глубже оседают в землю бетонные громады дотов, и в их заросшие амбразуры с тревожным любопытством заглядывают всё новые и новые поколения мальчишек и девчонок. Здесь геройски сражались и умирали за родную землю их отцы и деды.
Звенят ребячьи голоса в местах былых сражений. Но вдруг… наступает тишина. Зловеще поблескивая нестареющим взрывателем, на детей смотрит ржавая смерть: мина, бомба, снаряд.
И тогда на помощь спешат сапёры.
Наш могучий ЗИЛ с красным флажком на борту вырывается из душных улиц города Луги и, набирая скорость, мчится по шоссе Ленинград—Киев. Спешим. В деревне Калгановка обнаружен склад боеприпасов. Сейчас дорога каждая минута.
За городом сворачиваем в старинную берёзовую аллею и останавливаемся у двухэтажного каменного здания — конторы госконзавода.
Склад взрывоопасных предметов обнаружен в ста метрах от здания. По всей видимости, сюда, в воронку от авиабомбы, было собрано после войны всё взрывоопасное, что можно было собрать в деревне, и закопано. Мальчишки, копая червей для рыбалки, наткнулись на это «богатство». Один из работников конторы отогнал детей от опасной находки и пошёл звонить в милицию. Об охране склада он и не подумал, а это необходимо было сделать в первую очередь.
Увидев нашу машину, ребятишки сразу поняли, что им придётся расстаться со своими «игрушками». С криками и смехом выскакивали они из полураскопанной воронки и улепётывали в лес.
Растерянные, не зная, что предпринять, стояли мы среди разбросанных мин, ручных гранат, снарядов. Сейчас в руках детей самыми опасными были капсули-детонаторы. Судя по распечатанным пачкам, они унесли их немало. Капсуль-детонатор — небольшая металлическая трубочка, начинённая взрывчаткой повышенной мощности, — очень чувствителен к малейшему удару, наколу, искре. Он может взорваться даже от нажатия пальца. Сила взрыва его достаточна, чтобы убить или искалечить человека.
Из леса доносятся голоса убежавших ребят. Каждую секунду может произойти непоправимое.
Как быть? Как собрать детей?
Выход находит сержант Беляев. Схватив в руки железный прут, он с силой ударил по висящему на проволоке рельсу. Частый и тревожный, как при пожаре, звон поплыл над деревней. Со всех сторон к нам бежали люди. Их дети в опасности, — они поняли это с полуслова.
Через несколько минут беглецы были собраны. Мы осторожно вынимаем у них из карманов «игрушки», затем передаём ребят в руки матерей.
Сухие строчки акта фиксируют итог этой «операции»: у детей изъято триста шестьдесят два взрывоопасных предмета, каждый из которых мог принести непоправимую беду.
Вскоре над лесом гремит взрыв. Взрывоопасные предметы уничтожены.
— Теперь куда? — водитель, рядовой Подгорный, привычно включает передачу.
