Экипаж остановился у маленького, но добротного охотничьего домика где-то в предместье Эшбрука. Увитые плющом стены напомнили родной замок, но этот домик она не узнавала. Почему ее привезли сюда, а не в дом отца?
Когда кучер открыл дверцу, то увидел, что Обри сидела посредине скамьи, скрестив обтянутые перчатками руки. Шляпка уже явно не годилась для носки, но выражение лица ничем не напоминало запуганную мисс. Она посмотрела на кучера, надменно приподняв бровь.
– Мадам, если вам угодно выйти, вас ждет ужин.
Кучер с тревогой ждал ее ответа. Ему было приказано обращаться с леди с уважением, но он насмотрелся на многих леди и знал, что невозможно заставить ее делать то, чего она не хочет. А этот ребенок женского пола выглядел настоящей леди.
– Я не имею привычки обедать с незнакомцами, – ответила Обри с заносчивым акцентом, который она переняла у вдовствующей тети по отцовской линии.
– Может случиться, что к вам присоединится кто-то, кого вы хорошо знаете, – с надеждой предложил кучер.
Урчание в животе напомнило Обри, что она не ела с тех пор, как попала в карету, и что продолжать сопротивление было верхом глупости, но смирение не входило в число ее талантов.
– Если сейчас их здесь нет, я тем более не могу выйти. За Эшбруком есть гостиница, где меня знают. Я желаю, чтобы меня отвезли туда.
Обри больше не смотрела на кучера; повернувшись лицом вперед, она ждала, когда выполнят ее приказ. Не то чтобы она рассчитывала, что приказ выполнят, но она оберегала свое достоинство, и это было единственным, что поддерживало ее в сложившейся ситуации.
Мужчина, претендовавший на роль грума, подошел к ним от конюшни и наблюдал за своеобразным поединком с ухмылкой. Губы кучера сжались, когда он рассматривал хрупкую фигурку Обри, Сочувствия явно поубавилось.
– Если вы не выйдете, мисс, я буду вынужден вас вынести. Обри прикусила губу и слегка повернула голову, чтобы оцепить вероятность исполнения угрозы. Мужчина был шести футов и четырех дюймов ростом и казался вдвое шире Хитмонта. А раз уж он с такой легкостью занес ее в экипаж, то ему не составит труда и вынести ее. Гордость не позволяла ей подвергнуться такому насилию, а здравый смысл подсказал, что сейчас лучше согласиться.
Осторожно ступив на подножку, она с нетерпением ожидала, когда ей подадут руку, не собираясь ступить ни шагу более без подобающей помощи, хотя зачастую игнорировала подобную любезность собственного лакея. Побежденный его же собственным оружием, дюжий кучер галантно подал руку и помог надменной юной мисс сойти с высокой подножки. Оказавшись внутри домика, Обри никого не встретила, но услышала грубый мужской хохот, доносившийся из задних комнат. Молодая женщина поторопилась провести ее к лестнице, и Обри, обрадованная тем, что увидела здесь хоть одну женщину, охотно за ней последовала.
Скача по торфянистой обочине дороги, чтобы приглушить топот копыт, Хитмонт и Берфорд свернули в лес. Берфорд ругался вовсю.
– Почему, во имя Юпитера, кто-то, похитивший дочь герцога, содержит ее прямо у него под носом? Бессмыслица!
– Полагаю, что это зависит от цели похищения, – только и ответил граф. Его размышления уже прошли этот этап, и зашли дальше. Нога нестерпимо болела от долгой верховой езды и утомительного поединка, происшедшего ранее, но гнев и тревога неумолимо гнала его вперед. Если в результате его комбинации что-то случится с Обри, он никогда не сможет себе этого простить. Он должен успеть вовремя.
– Эшбрук всего в часе верховой езды отсюда, возможно, мы смогли бы найти там подкрепление. – Аверилл пустил скакуна рядом с огромным жеребцом Хитмонта. Но, даже дав шенкеля, ему трудно было нестись грудь в грудь с мчавшимся Хитмонтом.
– Ваш отец должен быть здесь ненамного позже нас, если только он получил сообщение, – сказал граф. – Несомненно, он возьмет подкрепление. А мы должны торопиться.
Берфорду не нужно было ничего объяснять. Они выяснили место назначения кареты похитителей у захваченного фехтовальщика, но не знали причины похищения. Несмотря на заверения, что Обри не причинят вреда, они не полагались на джентльменское поведение похитителей.
Стены каменного охотничьего домика мрачно вырисовывались в ночном небе. Из задних комнат струился свет, но остальная часть дома была погружена в мрачную дремоту.
Они спешились, привязали коней в тени деревьев, а затем начали осторожно подкрадываться к светлому пятну. Раскаты грубого смеха и женский крик заставили их переглянуться. Рука Хитмонта потянулась к рукояти шпаги, лицо помрачнело, но Берфорд остановил его.
– Посмотри туда, – возбужденно зашептал ой, указывая на верхний этаж, когда они свернули за угол домика.
Что-то белое промелькнуло в открытом окне. Слабое зрение Берфорда уловило только цвет и движение, но зоркий взгляд Хитмонта различил знакомые золотые локоны.
Увидев старый плющ, покрывающий каменные стены, он сразу понял, что можно сделать, но ради приличия посоветовался с будущим наследником герцога.
– Судя по звукам, на кухне собралось полдюжины здоровых мужчин. Можно ворваться сейчас и попытаться увести ее, или подождем вашего отца?
Аверилл неуверенно рассматривал хрупкий силуэт, окруженный фрамугой сводчатого окна. Казалось, ей не грозила серьезная опасность, а, зная Обри, можно предположить, что все спланировала она сама. Он высказался в пользу соблюдения осторожности. Остин не стал комментировать разумность предложения, а вместо этого начал пробираться из подлеска к дому.
– Что ты делаешь? – требовательно спросил Аверилл, наступая ему на пятки.
– Хочу убедиться, что она в безопасности, – твердо ответил граф, не замедляя шага. – Ты хорошо лазишь по канатам?
