Остин вздохнул и потянулся за своими тесными бриджами. В таком деле, как женитьба на девственнице, есть свои плюсы и свои минусы.
– Мне некого послать, дорогая.
– Остин, вы не можете!
Обри бросила щетку и скрылась за занавесями, чтобы не видеть мужа, выходящего из ванны без одежды.
Вода продолжала стекать вдоль темной линии волос на его груди. Остин даже не попытался надеть рубашку, а использовал ее как полотенце, настороженно разглядывая дрожь занавесок на кровати. Но предстоящее было неизбежно. День выдался тяжелый, и, черт побери, он не намерен провести ночь в кресле.
Мягко ступая, он обошел комнату, гася свечи. Запах горячего воска смешался со слабым ароматом цветущей сирени, и он направился к зарешеченному окну, чтобы открыть его и проветрить спальню.
Обри отодвинулась как можно дальше от того края кровати, к которому он подошел. Когда ее обнаженной кожи коснулся поток холодного воздуха, кровать не показалась ей такой уж большой. Шелк, трущийся о грудь, вытворял с ней странные вещи, вызывая боль, которой она никогда прежде не испытывала. При воспоминании о поцелуях Остина ее сердце начало давать перебои.
Тяжелое тело Остина наклонило постель, когда он пролез между занавесками. Обри удержалась, чтобы не скатиться к нему по соблазнительному скату матраса, пока Остин с комфортом укладывался спать, сохраняя при этом дистанцию.
Ей были видны только смутные очертания его широких плеч на фоне подушки, но она распознала бы его присутствие, не глядя. Он источал мужскую теплоту и энергию, которую ему, должно быть, нелегко сдерживать в женском обществе. Мужской запах, исходивший от его тела, казалось, пропитывал спертый воздух под пологом кровати. Рядом с ним она почувствовала свою хрупкость и отодвинулась еще дальше к краю.
– Вы все еще сердитесь на меня? – робко спросила она, прерывая затянувшееся молчание.
Закинув руки за голову и глядя в полог кровати, Остин ответил утвердительно:
– Сержусь, что вы сочли нужным вмешаться в мои дела. И совершенно не расстроен тем, что вы помешали мне подстрелить этого вульгарного ублюдка. Держу пари, что я стреляю лучше всех, поэтому не собирался убивать его. Так что вы просто выставили себя на посмешище. На будущее я был бы весьма благодарен, если бы вы запомнили, что в том, что я делаю, я разбираюсь немного лучше вас.
Обри вздохнула и поправила подушку.
– Я не выношу кровопролития, милорд. И если вы намереваетесь и в дальнейшем участвовать в идиотских дуэлях, не стану обещать, что буду довольствоваться ролью стороннего наблюдателя.
Остин знал, что стоило ему повернуть голову, и он вблизи увидел бы влекущие изгибы ее тела. Его руки чесались от желания притронуться к Обри, которая по всем законам принадлежала ему. Тем не менее, он сохранял неподвижность, держа руки за головой.
– Тогда я буду скрывать от вас свои действия впредь, миледи, – ответил он невозмутимо. – А сейчас давайте уснем, если сможем.
Обри молчала, но спать не могла. Она знала, что он тоже не спит, коротая недолгие часы, оставшиеся до рассвета. И все же дремота, в конце концов, одолела ее.
Холодный дождь барабанил в окна, наполняя утренний воздух влажными запахами сырой земли и майских цветов. Обри разметалась во сне, инстинктивно прильнув к источнику тепла. Она прильнула тыльной частью к бедру Остина, согреваясь, и он, улыбнувшись, почувствовал исходящее от нее тепло. Его чресла напряглись от желания при одной мысли о ней, и, если бы он не надел бриджи, вряд ли без замешательства вышел бы из этого положения.
Осторожность возобладала над искушением, и он, укрыв пикантные формы спящей жены, соскользнул с кровати, чтобы закрыть окно.
Заслышав крадущиеся шаги за пологом кровати, Обри сонно потянулась, пытаясь сориентироваться. Казалось, чего-то недоставало, хотя она не могла вспомнить, чего именно, и Обри до подбородка натянула простыню. Смятые покрывала рядом с ее полуобнаженной грудью усилили чувство пустоты, как вдруг она вспомнила, в каком положении очутилась, и ее глаза широко распахнулись от потрясения.
Как раз в этот момент Остин поднял одну из занавесей и заглянул внутрь, и Обри чуть не закричала от испуга, увидев его обнаженный торс. Когда его мускулистая рука протянулась к покрывалу, она быстро перекатилась к дальней стороне кровати.
Голубые глаза окинули ее из-под спутанных кудрей, но вместо того, чтобы потянуться к ней, он провел указательным пальцем вдоль нижней простыни, оставляя полоску крови.
В ответ па ее изумленный взгляд он пожал плечами.
– Небольшое кровопролитие, которого нельзя избежать, миледи, особенно если мы хотим убедить вашего отца в том, что мы действительно поженились.
Его глаза с любопытством смотрели, как она воспримет это сообщение.
Продолжая держать простыню у груди, Обри смотрела на него с все возрастающим пониманием.
– Вы имеете в виду… – Она содрогнулась от своего предположения и украдкой посмотрела не его бронзовую грудь, прежде чем спросить. – Это больно?
– Только первый раз. – Видя, что она смотрит на его палец, Остин усмехнулся. – Это? Не обращайте внимания.
Он отбросил вторую занавеску, позволяя свету озарить маленькую каплю на простыне. Растрепанные золотые волосы нежно ниспадали на атлас ее плеч, и Остину захотелось вознаградить себя за примерное поведение.
– Время приступать к нашим урокам, моя любовь, – радостно объявил он, глядя с усмешкой на нее. – Лучше всего будет, если мы вместе выйдем к завтраку, и я сделаю вид, что чертовски голоден. Вставайте, и
