– Ему нужен подготовительный комплект, а вы знаете, он нужен ему еще с прошлого Рождества.
Сара рассмеялась. Она видела, как работает доктор Гудейкер, и поняла, что Вики имеет в виду. Чтобы спасти вашу жизнь, он требовал от персонала невозможного, и это, очевидно, превращало его в кошмарного начальника.
Сара сидела на краю стола для осмотра пациентов и наблюдала, как Вики бегает по кабинету. Она хотела спросить, сколько ей еще придется ждать и можно ли немного проветрить, но воздержалась. Продолжительная болезнь заставила ее смотреть сквозь пальцы на многие вещи. Она приучила себя сосредоточиваться на самом важном, пропуская то, что не имело большого значения.
Наконец пришел доктор Гудейкер. Он был высокий и очень худой, в черном костюме с накинутым белым халатом Его волосы были темными и короткими, и, несмотря на круглые очки в проволочной оправе и отсутствие бороды, он очень походил на Авраама Линкольна. С серьезным видом он подошел к шкафу, находящемуся за дверью, и достал карту Сары.
– Здравствуйте, доктор.
– Привет, Сара.
– Кажется, сегодня напряженный день?
– Угу.
Нахмурившись, он приступил к чтению, но Сару не смущала его суровость. Она уже знала, что это был всего лишь способ самозащиты от проявления ненужных эмоций при осмотре особо тяжелых больных. Доктор Гудейкер спас ей жизнь, и она любила его всем сердцем.
– Боли есть?
– Только когда касаюсь шрама.
– Онемение? Покалывание?
– Нет.
– Приступов больше нет?
– Нет уже с июля. – Сара закрыла глаза и прочла молитву. Девять месяцев назад она была совершенно здоровой и пробегала по семь миль в день, готовясь к своему первому марафону. Однажды она очнулась на полу в душе. Она не помнила, как вошла туда и сколько времени там пролежала. Ей хватило сил добраться до телефона и набрать 911.
Сначала решили, что ее парализовало. Она не могла двигаться и еле разговаривала. Конечности были тяжелыми, в глазах двоилось. Кардиологи столпились вокруг нее, подключая сердце к мониторам, делая электрокардиограмму, СТ-сканирование и ЭЭГ. ЭЭГ выявило активизацию приступов, и кардиологи передали Сару в отделение нейрохирургии для дальнейшего обследования. Так у нее обнаружили опухоль головного мозга.
– Хорошо, – сказал доктор, положив карту, и наклонился к ней, чтобы посмотреть глаза.
Она почувствовала пряный запах парфюма и улыбнулась.
– Если бы у меня был друг, я бы хотела купить ему такой же одеколон.
– Сядьте прямо и закройте глаза, – сказал он без тени улыбки на лице. – Держите руки вытянутыми прямо перед собой.
Сара сделала так, как он ей велел.
– Теперь разведите руки в стороны.
Как крылья, подумала она, как самолет, летящий в Мэн.
– Дотроньтесь до носа левым указательным пальцем. Теперь правым. Глаза закрыты! Очень хорошо.
Сара чувствовала себя ребенком, которого проверяет школьная медсестра. С закрытыми глазами, ощущая знакомый запах доктора Гудейкера, она была в безопасности. Впервые она пришла к нему, чтобы получить еще одно заключение. Первый доктор из небольшой больницы на другой стороне города сказал, что у нее остеогенная саркома, худшая опухоль из всех возможных. Он предположил, что лечение лишь приблизит неизбежное, но даже при хирургическом вмешательстве у нее останется только десять недель жизни. Он предложил ей поехать в Париж, насладиться любимыми блюдами и попрощаться с людьми, которых она любит. Говоря об этом, он держал ее за руку. Он был пожилым и уважаемым человеком и произносил высокопарные слова, выражая сожаление.
В шоке, думая о Париже и Майке и смерти через десять недель, Сара вернулась домой. Было ли это тем же самым, через что прошла ее мать? Плача, она обратила к ней свои молитвы. Слабая и больная, она нуждалась в услугах приходящей медсестры, за ней стала ухаживать Мэг Фергюсон. Через шесть дней после смертельного приговора Майк уехал в Мэн. Десять дней делясь с Мэг своими страхами, Сара в итоге последовала ее логичному, полному сострадания совету: показаться еще одному специалисту.
Это был луч надежды. Ведь мать жила на маленьком острове и боролась с болезнью в одиночку, но у Сары все будет иначе. Да, ее сын сбежал в Мэн, но ей не хотелось ехать в Париж, и она не должна умереть от опухоли головного мозга. Не должна! Она почти слышала, как мать умоляла ее бороться. Мэг дала Саре координаты доктора Гудейкера, и она позвонила ему…
– Я подумываю о поездке, – сказала она доктору Гудейкеру, отвлекаясь от воспоминаний.
– В самом деле? – спросил он, осматривая ее затылок.
– В Мэн. Навестить своего сына.
– А, – сказал он, ощупывая шрам.
Опухоль примыкала к синусному нерву, бросая вызов хирургическому вмешательству и угрожая Саре парализацией или летальным исходом. Но доктор Гудейкер сотворил чудо: он удалил 99 процентов опухоли. Чтобы проникнуть вовнутрь, он сделал большой надрез в черепе, в форме буквы U, и тот выглядел как
