Уилл больше не мог этого выносить. Он много раз молился о Фрэде, с тех пор как тот утонул, но слышать, как Сара разговаривает с умершей мамой, видеть ее имя на надгробии было выше его сил. Он обнял ее и поднял на ноги.
– Что? – встрепенулась Сара, и в ее голосе прозвучала тревога.
Ее щеки зарумянились, в глазах стояли слезы.
– Холодно, – сказал Уилл. – Я хочу тебя согреть.
– Пойдем внутрь?
– В машину?
– В церковь.
– Она не заперта? – спросил Уилл, нахмурившись.
Он думал, что в таком безлюдном месте церковь закрывают.
– Я знаю, где найти ключ, – улыбнулась Сара.
В зарослях падуба, в двух футах над землей, из спрятанной ступки, сделанной из церковного камня, она вытащила старый железный ключ четырех дюймов длиной, с кружевными причудливыми узорами, он не выглядел настоящим, но Сара открыла тяжелую дверь одним поворотом.
Внутри старой церкви было темно и пахло плесенью. Перед алтарем стояло шесть рядов высеченных скамеек из дуба. На витражах из синего и красного стекла были изображены сцены из жизни святых и лодки. Простой деревянный крест стоял за алтарем.
Сара подошла к кафедре и пробежала пальцами по дереву. Уилл видел, что она чем-то смущена.
– Что-то не так? – спросил он.
– Не знаю.
Он хотел прикоснуться к ней, но не знал как. Он даже боялся посмотреть ей в глаза, но, наконец, решился:
– Надгробие… Почему на нем твое имя?
– Имя моих родителей и мое, – поправила она.
– Единственное, что я видел, – твое.
– Но это семейное надгробие. Я привыкла видеть на нем свое имя, с тех пор как мама умерла. Так все поступают на острове. Мы здесь родились, здесь и будем похоронены.
– Тебя крестили здесь? – спросил Уилл, стараясь думать о более радостных вещах и заставляя свое сердце успокоиться.
Она посмотрела на алтарь:
– Да. И Майка. С разницей в двадцать лет нас крестили здесь. Она указала на мраморную купель для крещения, сделанную в форме раковины моллюска. Уилл представил себе, как все дети острова плакали, когда их головы поливали водой. – Я почти вышла здесь замуж.
– За ловца омаров? – спросил Уилл, не представляя, что Сара стоит перед алтарем с другим мужчиной.
– Но он не пришел, – ответила Сара. – Он не хотел, чтобы я была его женой.
– Идиот!
Сара пожала плечами. Стоя у мраморной купели, она легонько прикоснулась пальцем к святой воде.
– Он похоронен снаружи, – глухо сказала она. – Отец Майка. Из-за него Майк вернулся на остров.
– Ты думаешь? – спросил Уилл, где-то в глубине души радуясь тому, что этот мужчина мертв, мужчина, от которого Сара забеременела, и который бросил ее перед алтарем.
– Ему всегда нужен был отец, – вздохнула Сара, вспоминая ссору с Майком.
– Он хороший парень, – успокоил ее Уилл. – И вырастет прекрасным человеком.
– Да, но он сам не верит в это. Он хотел все узнать о своем отце и сделал это. Жизнь на острове, это сумасшествие… здесь нет будущего. Посмотри на моего отца, посмотри на Хиллера! Я хочу, чтобы он уехал со мной, Уилл. Я хочу, чтобы он вернулся домой.
– Я знаю. – Уилл обнял ее.
Сара всхлипнула. Она пыталась повлиять на своего сына, но тот сопротивлялся. Уилл не хотел думать о том, что произойдет завтра утром, он беспокоился о Саре. Она поставила на карту слишком многое.
– Позволь ему быть самим собой. Это все, что ты можешь сделать.
– Я говорю это себе, но как? – спросила она. – Ведь я его мать.
Уилл погладил ее волосы, думая о Фрэде. Как он мог позволить своему ребенку умереть? Живой или мертвый, он всегда с ним. И Уилл понял: в действительности у тебя нет выбора. Они не принадлежат тебе, твои дети, никогда. Они вверяются тебе на короткое время. Ты стараешься, защищаешь их. Если они изменяют свои имена, ты спрашиваешь их, как они хотят, чтобы их звали. Если они хотят уйти в плавание, ты помогаешь им дождаться попутного ветра.
– Ты будешь любить его, где бы он ни был, – сказал Уилл.
– Правда?
