я сильно сжал плоскую, почти мальчишескую её грудь, и начал спускать...
Хватка моя ослабла, Лили потеряла сознание. Я включил ледяной душ и окатил сначала себя, потом её. От неожиданного холода она очнулась и дико уставилась на меня. Потом прыгнула мне на руки и крепко-крепко прижалась всем своим крошечным существом ко мне.
После ванной мы легли в постель, где предались ненасытным любовным ласкам. Сколько раз мы занимались любовью этой ночью! Теряя всякий рассудок, мы питались друг другом и нам не нужно было иной пищи (благо, что денег на неё уже и не оставалось в прямом смысле). Нежное влагалище Лили вновь обагрялось кровью, запятнавшей белоснежные - тёмно синие ночью - простыни. Я пил из всех щелей своей дочери её душу и спускал ей свою вместе со спермой во всевозможные щели. Мы наслаждались до абсолютного изнеможения, до полусмерти, до смерти, и кто бы мог знать, что эта ночь окажется для нас самой последней...
Наутро, когда каштановые волосы Лили застилали мои глаза, в номер беспардонно вломились пятеро хладнокровных истуканов в формах, сообщив, что я обвиняюсь в растлении несовершеннолетней дочери и в зверском убийстве своей тёщи. Вследствие чего мне грозит двадцать пять лет лишения свободы. Я спокойно и даже равнодушно внимал монотонной речи главного торжествовавшего истукана. Лили, прикрытая простынёй, вдруг спросила, какие у них есть доказательства, и тут тот же самый истукан бросил на неё, на мою Лили, пожирающий взгляд и ядовито сообщил, что помимо всего этой ночью прибавилось ещё одно... 'видеозапись вашего ночного танго, сделанная скрытой камерой; она за зеркалом'. Он отвёл то злосчастное зеркало в сторону, и ноги мои подкосились. Я не выдержал и ударил ногой изо всех своих сил этого ублюдка в спину. В том ударе смешалось всё... ненависть, обида, стыд, месть, любовь к Лили... Но пинок не получился и не причинил истукану практически никакого вреда. Зато когда он обернулся ко мне с удивлённой ухмылкой, его ухмылка размазалась красным месивом по звериной деревянной морде. Потом что-то бухнуло мне в спину и...
...Я очнулся в камере, не в силах вспомнить произошедшего. В глазах двоилось, голову разрывало на части. Мне потребовалось минут пятнадцать для того, чтобы прийти в себя и собрать мозаику перемешавшихся событий в более-менее стройную картинку. И я ничуть не удивился, когда сквозь блестящие холодные прутья увидел свою жену. Она смотрела на меня и грустно улыбалась. Рядом, на табурете, сидел охранник и позвякивал ключами. Его лицо показалось мне добродушным.
- Я им всё рассказала, - тонко начала Лили, - и про то, какой ты хороший, и про то, что я не могу ни дня без тебя, и всё-всё, - она всхлипнула. - И твой срок смягчили до десяти лет.
Я вплотную прижался к решётке и поймал губами губки своей девочки.
- Я просилась сидеть в камере вместе с тобой, но этого уже мне не позволили. Сказали только, что я могу приходить сюда раз в день. Где я буду жить, пока ещё не знаю. Хочу в нашу квартиру... Помнишь?
Я судорожно сглотнул и кивнул головой. Скорее всего, подумал я, мои родители станут опекунами Лилии.
- Всё кончено... - с тяжестью выдавил я, чувствуя, как на глаза непроизвольно наворачиваются горячие виноградины слёз. - Лили, ведь... (я поймал её дрожащий взгляд) ведь... ты не сможешь хранить верность мне... десять...
- Я всё смогу. Я всё... - она зажмурила глаза, и мы, обнявшись через решётку, разрыдались, не обращая внимания на охранника. Но последний, кажется даже сочувствовал нам и молчал, закрывая глаза на происходящее. Я рыдал, забыв обо всём на свете... о тёще, о камере за зеркалом, о тюрьме, и в мире моём осталось самое ценное, бесценное... моя дочка.
- Лили, ты ведь ещё совсем маленькая, а через несколько лет ты забудешь своего отца и встретишь кого-нибудь, кто...
- Вовсе, вовсе нет, мне не нужен кто-нибудь, мне нужен только ты, папа... и я буду ждать, когда тебя они отпустят. Потом вырасту, мне будет двадцать два. Мы уедем отсюда навсегда, навсегда, туда, где я стану твоей законной женой.
- Ты и есть моя законная жена, - сказал я, краем глаза замечая, как удивлённо повернул голову охранник. Подумал, наверное, что я совсем свихнулся. Но после того, что я рассказал Лилии о её матери, всё понял и совсем уже не препятствовал нам целоваться через решётку. Он даже не взглянул на нас, когда Лили шумно выдохнула грудью... моя ладонь залезла ей в джинсы и до основания погрузилась в её влагалище. Дочка зажмурилась. Руке мокро и тепло...
Во время то я понял, что Лилия не умрёт никогда, потому что это цветок, который распускается каждой весной в моём сердце вечно юным, бесконечно чистым созданием. И она никогда не предаст и будет любить меня вечно, даже через много-много лет, даже после смерти... Хотя смерти не существует, и в этом я более чем убедился.
Напоследок я оставил одну интересную и важную деталь... я часто ходил на могилу к своей юной жене и убивался так сильно, что однажды ночью в полубреду отправился на кладбище с лопатой. Моё сознание тогда было очень больным, мне страшно хотелось вновь увидеть свою маленькую супругу. Я выкопал гроб двенадцатилетней давности и лопатой вскрыл его. Он был, конечно, пуст. Просто пустая ненужная коробка. И в ту ночь у меня исчезли все сомнения насчёт смерти жены. Я свято поверил в то, что она бессмертна. Следующий день был шестнадцатым числом. Тем самым.
Однажды от скуки, постоянной спутницы заключённого, я стал считать, сколько ночей прошло от шестнадцатого июня до двадцать четвёртого сентября. По иронии судьбы их оказалось ровно сто... Сто ночей легли в моей памяти дорожкой от лета к осени. Но жизнь бессмертна и идёт по кругу. Теперь, в сумраке свинцовых стен и тяжёлых стальных прутьев, я дожидаюсь весны, которая придёт уже совсем скоро... всего через семь лет. Лили сейчас пятнадцать. Незабываемый возраст моей любви. Любви, и ласки, и яркого вечного солнца...
Новый год. Группа, миньет, свингеры, анал, случай, измена
Был новый год. Первый новый год на моей новой съемной квартире в новом городе. Я едва успел познкомиться с соседями. Они пригласили меня зайти к ним на праздник. Скорее всего из вежливости, но я решил, что это - хороший повод продолжить знакомтво. Заблаговременно зашел в супермаркет, купил бутылку дорого коньяка и огромную коробку швейцарского шоколада. И вот я стою одетый в костюм деда мороза перед их дверью и звоню в звонок. Мои соседи - это молодая семейная пара примерно моего
