— Да!!
И я не лгала! Таких ощущений у меня не было еще никогда. Мужчина по-настоящему овладел мной! И это бесконечное удовольствие быть девочкой!
Макс остановился, его член выскользнул наружу. Перевернув меня на спину, он забросил мои ноги к себе на плечи. Член вошел с чуть резковатой болью, но мой пенис уже оказался в ладони Максима. Надрачивая его, он все быстрее трахал меня.
Время исчезло, напомнив о себе лишь тогда, когда мне на живот брызнула моя сперма. Возбуждение настолько велико, что я забрызгала себе грудь, шею, даже на лицо попало. А в следующий миг Макс зарычал от удовольствия, вогнал свой член до самого лобка, и мои внутренности обожгло пламя его оргазма.
Не вынимая члена, Макс лег на меня. Слушая его частое дыхание и биение сердца, я с радостью подумала, что девочка стала женщиной…
Не могло так хорошо длиться постоянно. Слишком много переменных в химическом уравнении счастья. Например, Максиму явно не по душе отношения с парнем, хоть тот и по волшебному мановению косметической феи становился девушкой; или — моя жизнь, а точнее, материальное благополучие моих родителей не могло позволить мне осуществить мою мечту. Если вдруг кому-то показалось мало, то можно добавить и несуществующий в нашей стране «средний класс», и район, в котором приходилось жить, и… да много чего. Жизнь, она мало похожа на сказку. Так говорят знающие люди. Но, почему-то они забывают добавить, что сказку придумывает и осуществляет сам человек…
Впрочем, я слишком забегаю вперед. Не будем торопиться.
Пока что моя жизнь напоминала гротескное веселье на борту Титаника. Как там у Бутусова? «Капитан, крысы сходят на берег, они знают, что мы скоро пойдем ко дну…»
Итак, Марина начала взрослеть.
Семнадцатилетие я встретила с четким осознанием трех вещей: настало время выбирать будущую профессию; дома меня ничего не держит; и — общественное мнение имеет свою гребаную силу, прямо как в шестнадцатом веке. Боже, благослови идиотов!
Но сначала о главном…
— Ты брови выщипал?
Я едва не подавилась завтраком. Мама смотрит требовательно, в голосе усталость:
— Когда ты уже бросишь все свои дурости. Сережки эти в ушах, волосы уже до плеч отросли, брови выщипал… как девка!
Эх, мамочка… лучше тебе не знать, золотой мой человек, что за хаос у меня внутри! Думаешь, мне легко жить в этом теле, когда душа во мне иного просит?
Но об этом с матерью я никогда не заговорю. Пусть что угодно говорят праведники, осуждающие ложь во спасение, но заставить близких страдать я не могу. И так многое перенесли.
— Мне так нравится, — отвечаю я. — И, кстати, девушкам это тоже нравится.
О том, что с девушкой я был мужчиной всего пару раз и мне больше нравиться быть на их месте, я, естественно, умолчал.
Но мама права. Я менялась. Словно секс Максимом прорвал некую запруду. Впрочем, так и было.
Внешне не многое изменилось. Во мне не появилась манерность педовок, это насквозь сценическое увлечение розовым, гламурным и с сердечками. Зато чистоплотность выросла в разы, не считая, конечно же, вполне нормальных приемов душа и чистки зубов.
У меня появилась близкая подруга. Ее звали Лида. Абсолютно безбашенная девчонка. Маленькая, хрупкая, с черным ирокезом, татуировкой на полспины и способная дать отпор любому. Познакомились мы совершенно случайно, на какой-то квартирной вечеринке без повода, зато с толпой неформальной молодежи. Лида меня поразила абсолютным спокойствием к сексу. То есть, она, конечно, та еще штучка, но свободные отношения имели для нее самый прямой смысл. Физиологическая потребность, говорила она, только и всего.
Напившись, мы вдруг оказались в одном углу пьяного угара. Слово за слово, и я поведала свою историю. Лида внимательно выслушала, а на следующий день позвонила и предложила встретиться. Так мы начали дружить.
Она работала парикмахером. Потому маникюр, педикюр и уход за волосами у меня был что надо. Кроме того, исчезли напряги с выбором нижнего белья и, самое главное, верхней одежды, которую нужно было примерять. Хоть мы и разной комплекции, но, запершись в кабинке примерочной, я могла без подозрений мерять все что угодно.
Секретер моего сундука-комода быстро заполнился. Жаль, что эту красоту я не могла носить всегда.
В кармане завозился мобильник, я с радостью прочла имя звонившего и тут же чирикнула:
— Максим?
— Привет! Тут такое дело…
— Говори.
— У меня предки на выходные сваливают.
— Я поняла, — улыбнулась я счастливо.
— Ага, — как-то стушевался Макс. — Я планирую пирушку закатить. Ты как?
Пирушка означала, что там Марины не будет.
