с Дэнни.
— Вот и парк, — сказал напарник, когда они подъехали к площади Колумба. Рип поехал быстрее. Они увидели полицейские и пожарные машины, машины скорой помощи. Кристи не верил своим глазам. На всем Кейп-Бретоне не было столько машин службы спасения. И все они оказались здесь из-за Дэнни. Конечно же, эти люди с их дорогим высокоэффективным оборудованием смогут спасти жизнь одного мальчика.
У Кристи перехватило горло. Столько людей пытаются помочь. Он видел их лица, мрачные глаза и сжатые челюсти. Пытаются помочь. Помочь сбежавшему подростку, уличному мальчишке, которого обвиняют в похищении денег собственного отца. Ни для кого из них он не был кем-то особенным — только для Кристи и для Бриджит. И, может быть, для Кэтрин. Эта мысль промелькнула в его голове быстро, как метеор, он едва уловил ее. Кэтрин присматривала за ним весь этот год. Мысль возникла, но тут же пропала.
Дорога была так забита машинами службы спасения, что Рип не мог проехать. Он включил сирену — короткое «оуп», — пытаясь прогнать людей с дороги. Но Кристи не стал ждать. Он открыл заднюю дверь и выпрыгнул. Рип закричал:
— Кристи, подожди, не ходи туда!
Кристи его не слышал. Он бежал так быстро, как только мог, прорываясь через толпу. Ему показалось, нужно двигаться вправо, где явно что-то происходило, и он повернул в ту сторону, минуя дорожку. Он шагал по глубокому снегу, цепляясь курткой за кусты, голые ветви деревьев царапали его лицо. Красные и голубые огни сверкали сквозь деревья, окрашивая снег. При таком скоплении народа там было на удивление тихо. Никто не разговаривал и не намеревался: они были свидетелями гибели мальчика.
Сердце Кристи тяжело билось. Он хотел найти Дэнни, еще хоть раз обнять его. Он чувствовал запах сосновой смолы и мокрой коры. Здесь было как дома. Снег такой глубокий, что доходил до верха его ботинок. Кто бы мог подумать, что такое возможно в центре Нью-Йорка? Его сын сумел найти в городе кусок живой природы. Его сын умел найти лучшее где бы то ни было. И вот этот парк: огромные просторы, городской лес, совы, ухающие с верхушек деревьев. Дэнни нашел то, что ему было необходимо, чтобы выжить без семьи. Кэтрин, она поддерживала его до сих пор.
Кристи напрягся. Он увидел замок, возвышающийся над его головой, и, пробираясь по снегу, обошел его и направился туда, где собрались спасатели. Замок был построен на массивном холме над прудом, на берегу которого стояли водолазы и ждали приказа сменить тех, кто уже был под водой. Полиция огородила место происшествия: он увидел желтую ленту и кордон из полицейских. Кристи не остановился, даже не замедлил шаг, просто протиснулся между ними.
Коп положил руку ему на плечо. Кристи стряхнул ее, как комара в лесу. Впереди он увидел снежный сугроб. Рабочие раскапывали его лопатами и кирками. Кристи поднялся на снежный холм, расталкивая людей. Двое полицейских подбежали к нему, схватили его сзади, но он просто вырвался из их рук.
Закричал Рип — Кристи отметил знакомый голос, но был не в состоянии услышать слова. Он забрался на гору снега и посмотрел вниз. Там была дыра, но ее края осыпались, накрыв снегом того, кто был внутри. Снег был испачкан кровью. Кровью Дэнни.
Люди кричали, пытаясь увести Кристи оттуда, но чем громче они кричали, тем спокойнее он был.
Когда Кристи Бирн начал откапывать тело своего сына, он был молчалив, как сам лес. Молчалив, как холм, на котором он выращивал деревья и воспитывал своих детей, холм, с которого открывался вид на холодные северные бухты и который освещали северные сияния. Кристи копал.
В церкви было холодно.
Приход церкви Святой Люси был небогат, поэтому пастор старался экономить деньги и включал отопление только во время службы. Воздух был наполнен запахом ладана, и Кэтрин закашлялась. Она стояла на коленях перед свечами. Ее лицо и сжатые руки ощущали тепло пламени. И все же ее трясло.
Так странно было вернуться в то место, которое раньше так много значило для нее. Этот воздух когда- то был полон надежды и веры в чудеса, которые случаются каждый день. Жизнь Кэтрин складывалась благополучно. У нее были родители, которые любили ее, лучшая подруга, которая была ей как сестра, и одна настоящая любовь — Брайан.
Когда они поженились, он уговорил ее работать в церкви Святой Люси, и она отдавала много времени голодным и бедным. Иногда они с Брайаном стояли рядом на коленях в этой церкви, и она проникалась мыслью, что их любовь столь велика, что способна изменить жизнь, помочь людям. В розовом окне преломлялся цветной свет, от запаха ладана кружилась голова. Кэтрин ощущала себя необыкновенно живой, ее переполняли вера и любовь.
Теперь церковь была для нее всего лишь зданием. А сейчас еще и холодным зданием. Кэтрин осмотрелась: четыре стены, ярко раскрашенные витражи, белый голубь высоко над мраморным алтарем. Свечи и статуя Святой Люси. Запах ладана смешался с дымом свечей. Она смотрела сквозь дымку. Почему она теряла время, придя сюда? Умер еще один человек, которого она любила. Дэнни.
— Почему? — прошептала она.
В ответ тишина. А чего она ожидала?
— Я пыталась помочь ему. Я пыталась делать то, что ты считал нужным. Ты всегда говорил, что мы обладали слишком многим… и должны отдавать что-то взамен.
Органист перестал играть и проскользнул мимо Кэтрин. Она почувствовала холодок, когда открывалась и закрывалась тяжелая церковная дверь. Запах ладана был слишком сильным. Кэтрин никогда еще не ощущала его так остро. «Дары волхвов», — подумала она. Когда они с Лиззи были детьми, им нравились слова из Евангелия от Матфея 2:11: «И войдя в дом, увидели они Младенца с Мариею, Матерью Его, и, пав, поклонились Ему; и, открыв сокровища свои, принесли Ему дары: золото, ладан и смирну».
Ладан для дитя, для семьи.
Пламя свечи затрепетало. Она моргнула, глядя на сверкающие красные язычки, и подумала о дарах… Дать что-то, ради Дэнни, ради Рождества, чтобы помочь. Дар семье… Порывшись в сумочке, она достала бумажник. В нем была фотография Брайана. Она поставила фотографию рядом со статуей Святой Люси и стала смотреть на нее. От дыма у нее слезились глаза.
— Он был так одинок, — прошептала она. — Всего семнадцать лет, и один в Нью-Йорке. Никогда не просил помощи, приходилось чуть ли не силой заставлять его принять ее. Семнадцать ему исполнилось здесь, всего два месяца назад. Его близкие любили его, тосковали по нему. Они даже не успели с ним попрощаться. Я, по крайней мере, успела сказать тебе «до свидания».
Снова подул ветерок, на этот раз сильнее. Волосы Кэтрин упали на ее залитое слезами лицо.
— Ты обещал, что никогда не покинешь меня. Я искала тебя каждое Рождество. Я ждала тебя в нашей мансарде… Брайан…
— Ты не там ждала.
Кэтрин обернулась. Она слышала слова так четко, как будто сам Брайан произнес их. Вне всякого сомнения, это был его голос. Она подскочила и последовала за голосом к алтарю. Здесь воздух был таким густым, что она едва могла видеть окружающее сквозь дым ладана, дара волхвов. Она снова вспомнила псалом: «Я взываю к Тебе, о Господи, услышь меня: внемли голосу моему, когда я молю Тебя. Пусть моя молитва найдет к Тебе дорогу, как ладан; я простираю к Тебе руки, как вечерняя жертва».
— Пожалуйста, пожалуйста, — молила она.
Ладан горел в бронзовом кадиле, подвешенном цепями над яслями за главным алтарем. Она задержала дыхание. Ее муж стоял там, мерцая за дымкой и протягивая к ней руки. Потрясенная, она не могла пошевелиться. Он улыбался ей с бесконечной любовью, в его теплых зеленых глазах отражалась такая глубина любви, что ей стало стыдно за посещавшие ее сомнения.
— Брайан, — прошептала она. — О боже, это ты! — сказала она, шагая к нему, чтобы дотронуться до его щеки.
Но тут же остановилась. Он ли это? Может, это просто наваждение? Она моргнула, пытаясь разглядеть сквозь завесу дыма.
— Помоги мне сегодня, — умоляла она. — Дэнни в такой опасности. Пожалуйста, ради Рождества, ты всегда говорил, что будешь здесь. Приди сегодня, Брайан. Мы нуждаемся в тебе!
Она увидела яркий свет за яслями. Его глаза, его улыбка… но завеса дыма заставляла ее сомневаться, не верить собственным глазам. Хотя Брайан был здесь, он мерцал, как будто состоял из тумана.
— Это ты, это должен быть ты, — шептала она, — потому что мне нужна твоя помощь. Сегодня как
