– Милорд? – вопросительно произнесла она.
Дамиан очнулся от мрачных мыслей и даже просветлел, взглянув на прелестное личико Кристины. В своем муслиновом платье, с золотистыми локонами, каскадом ниспадавшими на спину, она казалась тоненькой ивовой веточкой, согнувшейся под тяжестью непосильной ноши. Только безумец мог вообразить, что эта девушка сможет выполнять обязанности, которые даже более искушенной женщине внушили бы отвращение. Желание помутило его рассудок. Он должен исправить свою ошибку, и немедленно.
– Я взял на себя смелость лично написать вашему дяде, – спокойно начал Дамиан. – Вам нужен надежный опекун, поскольку я для этого не гожусь. Мне известна история семьи вашей матушки и то, что родственники отнеслись неблагосклонно к Аргусу Мактавишу. Однако не понимаю, почему дела давно минувших дней должны отразиться на вашем будущем.
Кристина была ошеломлена. Дамиан знал о ней все, но не рассказывал о себе ничего! Кто же он на самом деле? Какое-то смутное воспоминание из вчерашнего вечера мучило ее, но постоянно ускользало. Так продолжалось все утро. Кристина пожала плечами, стараясь не думать об этом, и гордо вздернула подбородок.
– Спасибо за внимание, милорд, но за последние два года я привыкла заботиться о себе сама, поэтому в состоянии делать это и впредь. Теперь, когда мама выздоравливает, я начну подыскивать себе подходящее место. Не беспокойтесь обо мне.
Дамиан поморщился, поскольку она упорно продолжала называть его «милорд».
– Я бы предпочел, чтобы вы не возвращались в Корнуолл. Я запятнал вашу репутацию, и возвращение лишь ухудшит положение. Мы обсудим это позже, когда прибудет ваш дядя. Надеюсь, он откликнется на мое приглашение.
Кристина вздохнула и, подойдя к окну, посмотрела на окутанные туманом серые улицы.
– Я выросла в провинции. Там мой дом, милорд. Впечатления городской жизни быстро изгладятся. Возможно, вы были правы, сказав, что я слишком много взяла от отца. Он любил Корнуолл, море и никогда не променял бы их на Лондон. Теперь я понимаю почему.
Кристина не заметила, что Дамиан приблизился к ней, пока он не положил руку ей на плечо. На его ладони были мозоли от тяжелой работы. Она не замечала этого прежде.
– Я понимаю ваши чувства. Иногда мне хочется, чтобы под ногами качалась палуба, а соленый ветер обдувал лицо, но все мы должны делать то, чего требует от нас жизнь. – Он помолчал. – У нас в запасе еще несколько дней, мисс Мактавиш. Не согласитесь ли сопровождать меня в течение этого времени в прогулках по городу?
Волнующий образ человека в маске на мгновение возник перед глазами Кристины и тут же исчез. Она не могла в это поверить. Однако рука, лежавшая на ее плече, давала странное ощущение защищенности.
– С удовольствием, милорд… – Заметив кислое выражение его лица, она поспешно исправила ошибку: – Дамиан. Не сочтите это дерзостью, но мне хотелось бы попросить вас об одолжении. – Дамиан кивнул, и Кристина смело продолжила: – Я не рискнула бы вторгаться в ваш кабинет, но служанки, собирая мои вещи, не положили бумагу для записей. Если бы они оставили всю мою одежду, я не сожалела бы о ней так, как о бумаге.
– Пожалуйста, возьмите в кабинете всю бумагу, какую только найдете.
Кристина поблагодарила его и вздохнула с облегчением, когда он ушел. Она не понимала, в какую игру играл янки, но точно знала, что это было опасно.
Теперь Кристина сопровождала его по вечерам, и ей нравились эти совместные прогулки. После того как Дамиан принес свои извинения, Кристине стало легче с ним. Ей доставляло удовольствие обмениваться впечатлениями с Дамианом, и от него она узнала о Лондоне и колониях гораздо больше, чем в пансионе миссис Гренобль.
Однако стоило ей завести разговор о войне, объявленной Англии колониями, и о роли в ней самого Дамиана, как он мрачнел и внезапно умолкал. Куда охотнее Дамиан обсуждал постоянный рост налогообложения, а также ограничения на торговлю и промышленность, побудившие колонистов начать мятеж. Он говорил о неутешительном положении дел обеих армий, но избегал давать этому оценку, а уж тем более не касался участия своей семьи в этой ожесточенной войне. Кристина не раз слышала о богатых колонистах, преданно помогавших британским войскам, и предполагала, что Дамиан принадлежит к их числу. Однако в ее душу закралось сомнение, когда она выслушала его убедительные доводы в пользу другой стороны.
Поняв, что сказал слишком много, Дамиан переменил тему разговора и во время других прогулок старался не упоминать о политике. Он объезжал город как человек, навсегда прощавшийся с ним, подолгу задерживался в парках, милых магазинчиках и кофейнях. Кристину часто удивлял его выбор маршрута, но она ни о чем не спрашивала, когда они часами колесили по улицам вокруг Ковент-Гарден.
Дамиан по-прежнему куда-то исчезал по вечерам и возвращался домой лишь на рассвете. Кристина постепенно привыкла к тому, что звук его шагов раздается за ее дверью, когда первый свет зари бросает серые тени на стены комнаты. Иногда он на мгновение останавливался у двери, и Кристина всякий раз задерживала дыхание, но Дамиан продолжал свой путь, иногда сильно пошатываясь.
Джереми и его сестра часто навещали Кристину, но Дамиан больше не устраивал званых обедов. Едва ли он вообще замечал, что друзья наведывались в его дом. Дамиан либо спал, либо отсутствовал, когда они приезжали. Кристина испытывала облегчение оттого, что все происходило именно так, и совершенно не чувствовала вины, видя разочарование Серафины.
Благодаря героическим усилиям миссис Дуглас слуги навели в доме порядок, и теперь Кристина иногда тихо проскальзывала к высокому бюро в библиотеке, где обнаружила большой запас бумаги. Последние несколько недель она не вела записей, а между тем впечатления так и просились на бумагу.
Увидев золотоволосую головку, склоненную над столом, Дамиан замер в дверях. В этот ранний вечерний час солнце проникало сквозь высокие окна библиотеки, высвечивая кружившиеся в воздухе пылинки, которые исполняли причудливый танец над копной золотистых локонов Кристины. Дамиан зачарованно смотрел, как старое гусиное перо стремительно летает над бумагой.
Всего день назад он нашел один из таких листков, смятый и выброшенный в корзину для мусора. Дамиан аккуратно разгладил его и прочел описание инцидента, происшедшего между слугами. Кристина с поразительной точностью передала характеры людей, поэтому Дамиан ярко представил себе это незначительное событие.
Ему очень хотелось посмотреть, что же выводит эта изящная ручка на сей раз, но он не осмелился подойти к девушке. Чувство невосполнимой утраты охватило его при взгляде на хрупкую фигурку Кристины. Он сам лишил себя возможности получше узнать эту гордую девушку. Горечь вины терзала его. Долг перед отечеством препятствовал осуществлению личных интересов. Дамиан уже собирался уйти, но тут Кристина подняла голову.
Она увидела стоявшего в дверном проеме Дамиана. Его смуглое лицо было печально, темные глаза с тоской смотрели на нее.
– Милорд? – тихо сказала она.
На Дамиане была сорочка с широкими рукавами и белоснежным шейным платком. Мощные плечи натянули тонкую ткань. Казалось, он о чем-то задумался.
– Прошу прощения, мисс. Я размышлял о жизни, которую избрал. Порой невыносимо трудно помнить о том, что принципы важнее живого человека. Извините, что потревожил вас.
Со странным затравленным выражением лица он повернулся и вышел. Кристина едва сдержала желание броситься вслед за ним и выяснить, в чем причина его душевного состояния. Ее сердце тревожно забилось.
Кристине осталось провести в этом доме лишь несколько дней. Близился час, когда ей придется навсегда расстаться с Лондоном и обречь себя на бедность и одиночество в Корнуолле. Никогда уже она не увидит этого загадочного человека. Когда-то Кристина хотела, чтобы так и случилось, но теперь… Девушка тряхнула головой, пытаясь избавиться от смущавших ее мыслей. Все еще ненавидя Дамиана, она начала понимать, что в нем таятся глубины, незаметные поверхностному взгляду.
Мать по-прежнему внушала ей опасения. Кристина строго следила за тем, чтобы выполнялись все рекомендации врача: полный покой, отменное питание и отдых. Миссис Мактавиш медленно выздоравливала. Тем не менее, у нее пока не было сил долго сидеть в постели, она все еще нуждалась в
