однако вероятность была ничтожно мала, и я предпочел рискнуть, чем идти звонить из автомата.
Саул Пензер, чей номер я набрал, работал сам на себя. Мы обращались к его услугам, когда требовался оперативник самого высокого класса. Но вместо него мне ответила девушка из службы секретарей- телефонисток, которая сообщила, что мистер Пензер отсутствует, связаться с ним невозможно, и не хочу ли я что-нибудь для него передать. Я ответил, что нет, и набрал другой номер – Фреда Дэркина, нашего профессионала номер два. Он был дома и сказал, что пока не занят.
– Уже занят, – сообщил я. – Собери вещи на неделю. Дело, вероятно, займет меньше времени, но, может статься, и больше. Являйся как есть, смокинг не обязательно, но прихвати револьвер. На всякий случай. Приезжай в дом номер сто пятьдесят шесть на Западную Восемьдесят вторую, вход через подвальный этаж, позвони в дверь управляющему. Откроет мужчина или женщина, от не то с Кубы, не то с Пуэрто-Рико. Но говорят по-английски. Назовись и спроси меня – поимеешь удовольствие и честь быть препровожденным к моей персоне. Не спеши. Если нужно, даю на сборы целых три минуты.
– Восемьдесят вторая улица, – заметил он. – Убийство. Как его там? Йигер.
– Ты слишком грамотный, падок на ужасы и скор на выводы. Собирай саквояж и держи рот на замке, – ответил я и повесил трубку.
Складывать воздушные ночные рубашки – дело для мужчины неподходящее и отнимает много времени, но я сжал зубы и сосредоточился, потому что сыщику не положено оставлять следы где бы то ни было. Уложив рубашки назад в ящик, я вызвал лифт, спустился и направился к открытой двери, первой налево в прихожей. Пересы держали на кухне семейный совет. Отец и мать сидели, Мария стояла. Света тут было больше, чем тогда в прихожей, а для такого редкого создания чем больше света, тем лучше. Поглядев на нее, всякий нормальный мужчина не мог не подумать: «Какого черта! Мыть посуду и штопать носки я сам сумею». Среднего размера бежевая ночная рубашка с кружевами поверху была бы ей очень к лицу. Я заставил себя перевести глаза на родителей и произнес:
– Скоро придет мужчина, высокий и весь из себя плотный. Скажет, что его зовут Фред Дэркин, и спросит меня. Отправьте его наверх.
Миссис Перес сказала на это именно то, что я ожидал. Я не имел права никому об этом доме рассказывать, они ведь собираются мне заплатить и прочее в том же духе. Не желая портить отношения с клиентами, я не пожалел четырех минут и объяснил, почему Фред должен тут остаться, когда я уйду, позволил себе еще раз глянуть на Марию, поднялся на лифте и возобновил осмотр с того ящика, на котором тогда прекратил. Не стану занимать время и место инвентарной описью, ограничусь лишь тем, что скажу: там было все, что может понадобиться в заведении подобного рода. Отмечу лишь две частности: во-первых, предметы мужского туалета занимали всего один ящик, и шесть пар пижам, что в нем лежали, были все одного размера; во-вторых, ящик, где я обнаружил сигаретницу Мег Дункан, явно предназначался для всякой всячины. В нем я нашел три женских носовых платочка, бывших в употреблении, безымянную пудреницу, дамский зонтик, пачку картонных спичек с эмблемой «Бара Терри» и другую такую же мелочь. Я сложил все это обратно и задвигал ящик на место, когда со стороны лифта донесся щелчок.
Я ждал Фреда, но это мог оказаться и кто-то другой, поэтому я извлек «марли» и встал у стены рядом с дверцей лифта. Снизу ничего не было слышно; звукоизоляция была такая основательная, что если что-то и проникало сквозь стены, так только отдаленный намек на шум уличного движения, да и он скорее ощущался, чем слышался. Вскоре раздался еще один щелчок, лифт открылся и из него вышел Фред. Он остановился и завертел головой направо, налево, краем глаза заприметил меня, снова уставился перед собой и произнес:
– Господи все-мо-гущий!
– Твой новый дом, – сказал я. – От души надеюсь, что ты будешь здесь счастлив. То есть выберешь по картинкам. Как в «Горной хижине» в отеле «Черчилль», где тебе показывают живую форель, а ты выбираешь рыбку себе на обед. Раз уж привыкла к шипам, то и к тебе привыкнет.
Он опустил сумку на пол.
– Да-а, Арчи, а я-то все ломал голову, почему ты не женат. И давно ты обзавелся этими покоями?
– Этими? Лет десять назад. У меня и другие есть – тут и там по всему городу. А эти я уступлю тебе на время. Кухня, ванная, телевизор, горничная к услугам. Хорошо, правда?
– Господи помилуй! Я женатый.
– Да уж, не повезло. Хотел бы остаться и объяснить тебе, про что эти картинки, да нужно бежать. Дело в том, что если явится гостья, должен же ее кто-то принять. Может появиться и «он», но, скорее всего, это будет «она». Самое вероятное – никого не будет, но ручаться не стану. Она может прийти в любую минуту, ночью и днем. Тебе лучше знать как можно меньше; положись на меня и запомни: как только она выйдет из лифта, твое дело – не пустить ее назад, а кроме как из лифта отсюда не выберешься. А будешь ты ей представляться или нет, решай сам. Позвонишь мне – я приеду.
Он нахмурился:
– Удерживать женщину силой, да еще без свидетелей – приятного мало.
– Ты ее пальцем не тронешь, если сама не начнет.
– А ну как высунется в окошко и позовет полицию?
– Исключается. Окон тут нет, и она не захочет, чтоб кто-нибудь узнал о ее приходе, особенно фараон. Ей одно будет нужно – удрать, как можно быстрее.
Но я его не разубедил.
– Яма, где нашли Йигера, прямо перед домом. Может, кто-нибудь меня чуток просветит?
– Только не я. И к чему припутывать сюда Йигера? Он мертв, я сам узнал об этом из газеты. Если будут звонить, сними трубку, спроси, кто звонит, и посмотри, что получится, но себя не называй. Кухня вон за этой дверью, – я показал на панель. – Захочешь поесть – в холодильнике полно деликатесов. Внизу живут мистер и миссис Пересы и их дочь Мария. Ты видел Марию?
– Нет.
– Я на ней женюсь, когда выкрою время. Скажу миссис Перес, чтобы принесла тебе хлеба, и если тебе еще что понадобится – она достанет. Они с мужем попали в переплет и надеются, что я их вызволю. Ну, ладно, балдей от картинок. Другого такого случая поизучать анатомию у тебя не будет.
Я открыл дверцу лифта.
– А если придет мужчина?
– Не придет. Ну а если вдруг явится, задача та же. Поэтому я и велел захватить тебе револьвер.
– А если явится фараон?
– Один шанс на миллион, даже меньше. Скажешь, что забыл собственное имя, и пусть звонит мне и Ниро Вульфу. Тогда я пойму, что стряслось.
– А я угожу в каталажку.
– Точно. Но скоро выйдешь. Мы запросто вытащим тебя к Рождеству. В холодильнике полфунта свежей икры, долларов на двадцать. Угощайся.
Я вошел в лифт. Спустившись, я ввел миссис Перес в курс дела, попросив доставить наверх батон, и вышел на улицу. Когда я направился к стоянке такси на авеню Колумба, на моих часах был ровно полдень.
5
В пять минут второго Вульф проворчал из-за своего письменного стола:
– Тебя отправили найти подходящего клиента, а не пару бедолаг, которые, скорее всего, его и убили, да в придачу еще одну бестолочь, предложившую выкуп за сигаретницу. Признаю, что ты проявил мастерство, смекалку и ловкость, готов тебя с этим поздравить, но если ты и впрямь вышел на преступников, кто нам заплатит по счету?
Я полностью отчитался, опустив лишь одну деталь – внешность Марии. Ему ничего не стоило заключить, что я принял сторону Пересов из-за их дочери. Я дал полное и тщательное описание дома и даже рассказал о затруднениях с ночными рубашками. Я признал, что попытался нанять Саула Пензера (десять долларов в час), но заполучил Фреда Дэркина (семь с половиной в час) только потому, что Саула не было на месте.
– С Перес я не стану встречаться, – заметил Вульф.
Я знал или считал, что знаю, где зарыта собака, но подводить его к этому нужно было окольным путем.
