двести тридцать пять долларов пятьдесят семь центов.
– Да, сэр. Я узнавал в банке. Это наличный резерв «Континентальных пластмасс», согласно официальному отчету, датированному тридцать первым января. Я подумал, может, вам будет интересно. Других дел у меня не было, а сидеть без дела я не люблю.
– Вздор.
– Да, сэр. Согласен.
– Ты обдумал положение?
– Обдумал. Баланс ни к черту. Вчера у нас временно образовался избыток клиентов. Целых два. На сегодня имеется один, но и это слишком много, потому что мы не способны выполнить его поручение. У меня всего одна идея, да и та бесполезна.
– Какая?
– Джулия Маги – врунья. Вы слышали описание этой комнаты, но не видели ее своими глазами. Человек, который ее оборудовал, именно Йигер, приглашал туда свою секретаршу не для диктовки. Спорю на что угодно. Даже если бы она ничего не соображала в сексе, он и то мог попытать удачи, а она не тупица. На взгляд сатира, у нее весьма недурные данные и возможности. Так что врет она, но нам от этого не легче. Однако она провела там с ним несколько ночей и вполне могла сделать то, что сделала, – заложить его: то ли потому, что ей надоели тамошние картинки, то ли потому, что хотела выслужиться перед президентом. Если говорить об убийстве, то это – очко в ее пользу. Зачем ей было его убивать, когда она его заложила? Не хотите ее расспросить?
– Нет. – Он набрал полную грудь воздуха и сделал выдох. – Дурака я свалял, что взялся за это дело. Нам остается только барахтаться в грязи. В самом крайнем случае, может быть, удастся найти того, по чьей милости мы попали в эту передрягу, хоть мы и пришли к заключению, что он не знал о смерти Йигера. Сколько времени у тебя это займет?
– Может – день, может – год.
Он скривился:
– Или можно нанести внезапный удар. Поставить Пересов перед фактом: мы убеждены, что именно они убили Йигера, так как он растлил их дочь. Сказать им, что, если полиция разузнает про комнату и про то, как Йигер ее использовал, они, вероятно, обречены, что, кстати, соответствует истине. Не могут же они рассчитывать оставаться там вечно. Предложить им много денег, двадцать, пятьдесят тысяч, неважно, возьмем из своего резерва наличности, чтобы они уехали куда-нибудь на другой конец света, пусть только оставят письменное признание, что убили Йигера после того, как дочь будет признавать, что домогательства увенчались успехом; можно будет даже намекнуть, что и домогательств-то никаких не было, а дочь все выдумала. Признание оставить нам, а мы анонимно переправим его в полицию, когда они будут далеко и в безопасности. Про комнату ни слова. Разумеется, полиция ее обнаружит, но не будет никаких доказательств, что она имела отношение к Йигеру. Они догадаются, что она принадлежала ему, но доказать этого не сумеют и не обнародуют предположения, порочащего видного гражданина.
– Чудесно, – одобрил я, – вот только две маленькие неувязки. Во-первых, поскольку дом принадлежал Йигеру, он будет фигурировать в описи его имущества. Во-вторых, они его не убивали. Но что нам стоит навести убийство на…
– Это твое личное мнение.
– Но чертовски обоснованное. Признаю, вы поступили галантно, превратив Марию в обманщицу вместо шлюхи, но еще лучше было бы…
Меня прервал звонок в дверь. Выйдя в прихожую, я увидел на крыльце то самое, что стоит перед моим мысленным взором, когда я говорю слово «болванка» применительно к женщине. Не к карге, не к уродине, а просто к женщине, которая в данном случае оказалась средних лет или постарше, и которую понадобилось бы полностью разобрать и оснастить заново, прежде чем пустить на показ. После такой операции осталось бы несколько ненужных деталей, например, второй подбородок. Прекрасно сшитый костюм и палантин из платиновой норки не спасали положения. Я открыл дверь и поздоровался.
– Ниро Вульф? – спросила она.
Я кивнул:
– Его дом.
– Я хочу с ним поговорить. Я Эллен Йигер. Миссис Томас Дж.Йигер.
Когда посетитель является с улицы, мне положено оставить его на улице и пойти доложить Вульфу. Так я и поступаю, но тут нас здорово приперло. Мало того, что мы оказались в тупике, так я еще и не исключал, что у Вульфа хватит упрямства попробовать провернуть этот нелепый фокус с Пересами, если не отвлечь его на что-нибудь другое. Поэтому я пригласил ее в дом, провел в кабинет и представил их друг другу:
– Мистер Вульф – миссис Йигер. Миссис Томас Дж.Йигер.
Он сердито на меня посмотрел:
– Мне не сообщали, что у меня назначена встреча.
– Нет, сэр, не сообщали.
– Я не стала звонить, – заявила Эллен Йигер. – Дело не терпит.
Она подошла к креслу, обитому красной кожей, по-хозяйски в нем расположилась, положила сумочку на столик и уставилась на Вульфа своими проницательными маленькими глазками.
– Я хочу вас нанять для одного дела. – Она взяла сумку и вынула из нее чековую книжку. – Какой предварительный гонорар вас устроит?
Клиент номер четыре, не считая липового Йигера. Когда я выхожу на поиск клиентов, я своего добиваюсь. Она тем временем продолжала:
– Моего мужа убили, вам это известно. Я хочу, чтобы вы выяснили, кто его убил и что именно произошло, а затем уже я буду решать, что делать дальше. Он был человек больной – на сексуальной почве, я все про это знала. Долгие годы я об этом молчала, но я не допущу, чтобы это помешало мне…
Вульф ее оборвал, приказав:
– Замолчите!
Она, пораженная, замолчала.
– Я резок, – объяснил он, – потому что иначе нельзя. Вы не должны выбалтывать конфиденциальные сведения под впечатлением, что меня наняли. Вы меня не нанимали и не сможете этого сделать – я уже имею поручение расследовать убийство вашего мужа.
– Ничего подобного, – заявила она.
– Вот как?
– Да. Вам поручено не допустить расследования, замолчать обстоятельства и защитить эту корпорацию, «Континентальные пластмассы». Один из директоров все мне рассказал. Нынче утром было заседание Совета, Бенедикт Эйкен сообщил о предпринятых им шагах, и они их одобрили. Им наплевать, изловят убийцу или нет. Они не хотят, чтоб его поймали. У них на уме одна только корпорация. Я теперь сама стану владелицей пакета акций, но это неважно. Они не смогут мне запретить рассказать окружному прокурору об этой комнате, если я так решу.
– О какой комнате?
– Вам прекрасно известно, о какой. В том самом доме на Восемьдесят второй улице, куда вчера вечером отправилась Джулия Маги, и где вы ее сцапали и доставили сюда. Бенедикт Эйкен все рассказал Совету директоров, и один из них передал мне. – Она повернулась ко мне: – Вы Арчи Гудвин? Я хочу видеть эту комнату. Когда вы меня отвезете? – И снова повернулась к Вульфу. Дурацкая это привычка – задавать вопрос и не дожидаться ответа, хотя для спрашивающего это не всегда плохо. Она открыла чековую книжку: – Какой предварительный гонорар вас устроит?
Она действовала нахрапом, что правда, то правда, но дурой она не была и слов даром не тратила. Она даже не стала объяснять Вульфу, что, если он попытается сделать то, ради чего, как она считала, его нанимали, а именно – прикрыть расследование, она ему все испортит одним звонком в окружную прокуратуру, так что ему волей-неволей придется быть с ней заодно.
Он откинулся на спинку кресла и сцепил пальцы на гороподобном животе:
– Мадам, вас неправильно информировали. Арчи, дай бумагу, подписанную мистером Эйкеном, – пусть прочтет.
Я достал документ из шкафа и передал ей. Она вынула из сумочки очки, а прочитав, их сняла.
