– В данную минуту нельзя. Кто его спрашивает?
Я повесил трубку. Мало того, что я узнал голос сержанта Пэрли Стеббинза из отдела по расследованию убийств полицейского управления Западного Манхэттена – не кто иной, как я несколько лет тому назад учил его: если поднимаешь трубку в доме Икс-Игрека, никогда не говори «Квартира мистера Икс-Игрека», но – «Квартира миссис Икс-Игрек». Так что я повесил трубку, вышел, дал знак Элу Голлеру оставаться на месте, дошел до угла Шестьдесят восьмой улицы, свернул направо и прошел ровно столько, чтобы убедиться, что фараон за рулем полицейской машины, стоящей во втором ряду перед домом 340, – тот самый, кто обычно возит Стеббинза. Я развернулся, проделал обратный путь до телефона в глубине закусочной, позвонил в «Газетт», попросил соединить меня с Лоном Коэном, и тот поднял трубку. Я собирался осведомиться, не слыхал ли он чего любопытного по части убийств за последнюю пару часов, но он меня опередил.
– Арчи? – спросил он.
– Он самый. Ты не…
– Откуда ты знал, что Томаса Дж.Йигера должны прикончить, когда позвонил три часа назад?
– Я не знал. И сейчас не знаю. Я только…
– Не смеши. Но я твой должник. Спасибо за разворот на первую полосу. НИРО ВУЛЬФ СНОВА ОБСТАВЛЯЕТ ПОЛИЦИЮ. Вот сижу и пишу: «Ниро Вульф, непревзойденный частный сыщик, ринулся расследовать убийство Йигера за два часа до того, как в раскопе на Западной Восемьдесят второй улице обнаружили тело. В пять часов пять минут его верный слуга Арчи Гудвин позвонил в „Газетт“ и попросил…»
– Сядешь в калошу. Всему свету известно, что я не слуга, я порученец, а чтоб Ниро Вульф куда-то ринулся – надо ж до такого додуматься! Кроме того, я сейчас звоню тебе в первый раз за последний месяц. Если кто-то звонил и подделался под меня, то, верно, он и есть убийца, и когда б у тебя хватило мозгов продержать его на проводе, чтоб успеть засечь телефон, ты бы…
– Ладно, начнем сначала. Когда сможешь мне что-нибудь подбросить?
– Когда будет что подбрасывать. Я ведь тебя никогда не обижал, скажешь – нет? Сделай вид, что я не знал об убийстве Йигера, пока ты мне не сообщил. Где там копают на Западной Восемьдесят второй?
– Между Колумба и Амстердамской.
– Когда нашли тело?
– В семь десять. Пятьдесят минут назад. Под брезентом на дне ямы, которую выкопали рабочие энергослужбы. Мальчишки спустились за мячиком, он у них туда залетел.
Я быстро прикинул:
– Тело, должно быть, скатилось туда после пяти – в это время парни из «энерго» обычно кончают, если положение не аварийное. Может, кто увидел, как оно скатилось, и накрыл его брезентом?
– Откуда мне знать? Нам только полчаса как сообщили.
– Это точно он?
– Верняк. Один из нашей команды, которая туда выехала, был с ним знаком. Он звонил пять минут тому назад.
– С чего ты взял, что его убили?
– Официального заключения еще не было, но сбоку в черепе у него дырка, и он ее не пальчиком провертел. Послушай, Арчи. Когда поступила «молния», его досье «из морга» лежало передо мной на столе. Через час вся редакция узнает, что я затребовал его на два часа раньше времени. Немножко тайны не помешает, но если ее раздувать, могут выйти неприятности. Итак, я сообщаю, что затребовал папку, потому что ты меня попросил, а услужливый коллега сообщает об этом в полицию, и что дальше?
– Дальше я, как обычно, взаимодействую с полицией. Буду у тебя через двадцать минут.
– Отлично. Всегда рад тебя видеть.
Я вышел, сел в машину к Элу и велел ему подъехать за угол к Майку. Выруливая на проезжую часть, Эл заметил, что ведено было брать только таких пассажиров, которые скажут, что ему надо побриться, и я ответил – черт с ним, ему надо побриться. У тротуара на Шестьдесят седьмой улице, где ждал Майк, негде было приткнуться, мы остановились рядом, я вылез и встал между двумя машинами с опущенными боковыми стеклами.
– Прогулка отменяется, – сообщил я. – По причинам, от меня не зависящим. Я не назвал определенной суммы, потому что многое было неясно, например, сколько времени все это займет. Но от вас всего и потребовалось-то немного подождать, так, может, по двадцатке на брата будет достаточно? Что скажете?
– Ага, – сказал Майк, а Эл ответил:
– Конечно. Что случилось?
Я извлек бумажник и вытащил шесть двадцаток.
– Умножим это на три, – произнес я, – потому что у вас имеются языки. Я не сказал, как звать клиента, но описал его, и вы знаете, что он должен был выйти из-за угла Шестьдесят восьмой улицы и поехать на Западную Восемьдесят вторую. Поэтому, когда прочтете завтра в газете о человеке по имени Томас Дж.Йигер, который проживал в доме 340 по Восточной Шестьдесят восьмой улице и тело которого нашли нынче вечером в десять минут восьмого в яме на Западной Восемьдесят второй улице с дырой в черепе, вам станет интересно. А когда человеку интересно, он любит об этом поговорить. Вот вам по шестьдесят монет на брата. Я, со своей стороны, хочу иметь возможность потешить собственное любопытство, но чтобы фараоны не допытывались у меня, с чего я закрутил эту карусель. Какого черта он отправился сам, когда у нас все было расписано? Он, добавлю, ни словечком, ни намеком не дал понять, что ждет или боится нападения; он только хотел выяснить, ходит ли за ним «хвост» или нет, а если ходит, то чтобы я ему помешал и, если получится, опознал. Все это я вам говорю, и так оно было на самом деле. Не имею ни малейшего представления, кто его убил и зачем. Теперь вы знаете столько же, сколько я сам, и очень бы хотелось, чтобы об этом не знал больше никто, пока я не разберусь, что к чему. Мы, ребята, знакомы – как давно мы знакомы?
– Пять лет, – сказал Майк.
– Восемь, – ответил Эл. – Как ты узнал, что его пришили? Если тело нашли только с час назад…
– Я позвонил ему домой, мне ответил сержант Пэрли Стеббинз из отдела по расследованию убийств – я узнал его по голосу. Я пошел поглядеть и узнал водителя полицейской машины, стоящей перед домом 340. Затем позвонил знакомому газетчику, спросил, что новенького, и он мне выложил. Я ничего не утаиваю, рассказал вам все как есть. Получите свои шестьдесят долларов.
Эл протянул руку и большим и указательным пальцами выдернул за уголок из пачки двадцатку.
– В самый раз, – сказал он. – За простой хватит, а рот держать на замке у меня есть свои причины. Я с этого удовольствие поимею. Как увижу фараона, так подумаю: «Сукин ты сын, а я ведь знаю, чего ты не знаешь!»
Майк, ухмыльнувшись, взял свои три двадцатки.
– Я не таковский, – заявил он, – все готов выболтать первому встречному, хотя бы и фараону, но теперь не получится, а то придется возвращать сорок долларов. Я, может, и не такой благородный, да честный. – Он сунул деньги в карман и протянул ручищу: – Но на всякий случай хлопнем по рукам.
Мы потрясли друг другу руки, я уселся в машину к Элу и велел отвезти меня к дому «Газетт».
Если Лон Коэн и состоял в большой должности, то в какой – я не знал и сомневаюсь, чтоб вообще состоял.
Он был темный – темная кожа плотно обтягивала скулы небольшого лица с правильными чертами, темно-карие глаза в глубоких глазницах, почти черные волосы гладко зачесаны и взбиты коком на вытянутой голове. В компании, где я изредка проводил ночь за покером, он был вторым по классу игроком; с первым – Саулом Пензером – вам еще предстоит познакомиться. Когда вечером в тот понедельник я вошел в комнатушку Лона, он разговаривал по телефону. Я уселся на стул в торце его рабочего стола и стал слушать. Разговор продолжался несколько минут, но он девять раз произнес всего одно слово – «нет». Когда он кончил, я заметил:
– Покладистая у тебя натура.
– Мне нужно еще позвонить, – сказал он. – Вот, займись пока. – Он всучил мне картонную папку и повернулся к телефону.
Это было досье на Томаса Дж.Йигера. Не густо – с дюжину газетных вырезок, четыре машинописные
