она очаровала молодого художника Гарри Блюменфельда и с удовольствием позировала ему обнаженной, предвкушая, какой соблазнительной «Венерой» предстанет перед публикой. «Мама не знала со мной ни минуты покоя и не спускала с меня глаз», — вспоминала о своих проказах юности Лиля Юрьевна.
Учеба на ум не шла, хотя попытки были. После окончания гимназии в 1908 г. Лиля решила стать математиком и целый год проучилась на высших женских курсах. Архитектурному институту, где она осваивала живопись, повезло больше — ему было уделено целых два года, а затем Лиля уехала учиться скульптуре в Мюнхен. Но как можно было заниматься всерьез, если жизнь казалась беспрерывным любовным приключением! Однако связь с учителем музыки Крейном закончилась скандалом. Забеременевшую красавицу отправили в провинцию к дальним родственникам. От греха избавились неудачно, и Лиля навсегда лишилась возможности стать матерью. Но ее это не сильно взволновало, тем более что на горизонте в 1911 г. вновь появился Осип Брик, получивший к тому времени диплом юриста.
Его мало волновало ее прошлое. Он писал родителям: «Я ее люблю безумно, и всегда любил. А она меня любит так, как, кажется, еще ни одна женщина на свете не любила». Прорицательный Осип Максимович был совершенно прав — Лиля всю жизнь любила только его. Но родители не разделяли сыновнего энтузиазма, они думали, что он не подозревает о похождениях невесты. Осипа же все устраивало, ведь не случайно после свадьбы, которая состоялась 11 марта 1912 г. (по другим сведениям — 26 марта 1913 г.), молодая семья строила свои взаимоотношения «по Чернышевскому» и роман «Что делать?» стал их любимым. Супружеские узы не означали для них обоюдной верности. Лиле, всегда отличавшейся раскованностью поведения, это очень импонировало.
Вскоре Осип отошел от дел отцовской фирмы по торговле кораллами, и с началом Первой мировой войны семья переехала в Петербург. Его восторженная любовь куда-то испарилась, и Лиля признавалась, что «наша личная жизнь с Осей как-то рас-пол-злась». Но со стороны все выглядело идеально. Муж все продумал и подвел под их отношения философскую базу нигилизма и эгоизма. В своей жене он нашел то, чего ему не хватало: безудержную жажду жизни и умение превращать будни в праздники. А Лиля обрела надежного друга и стала хозяйкой, царицей и душой своего салона, где от гостей отбоя не было.
В такой дом «на огонек» к своей сестре в 1915 г. привела влюбленная Эльза своего очередного поклонника — громадного роста, громогласного молодого поэта-футуриста Владимира Маяковского. Эльза называла его своим женихом и в доверительном разговоре поведала Лиле: «Два года я живу нашими встречами. Только он дал мне познать всю полноту любви». Она заслушивалась его стихами и верила, что такой поэзии принадлежит будущее. Эльза открыла талант, и ей очень захотелось похвастать. К сожалению, это удалось. Маяковский, ни на кого не глядя, читал «Облако в штанах». Все онемели. Поэт был неукротим, как природа, «жаловался, негодовал, издевался, требовал, впадал в истерику» и вдруг среди общего восторга шагнул к хозяйке дома, спросил: «Можно посвятить вам?» — и тут же старательно вывел: «Лиле Юрьевне Брик». Владимир Владимирович встретил ту «самую неповторимую и единственную» женщину и влюбился сразу (так всегда с ним случалось), восторженно и, как оказалось, надолго.
Маяковский забыл об Эльзе. Она безропотно смирилась со своей отставкой, вскоре вышла замуж за французского офицера Триоле. После его смерти стала женой Луи Арагона, серьезно занялась, как и муж, литературной деятельностью и создала множество романов и литературных переводов под фамилией Эльза Триоле. С сестрой и Маяковским она сохранила дружеские отношения. А поэт зачастил в дом Бриков, где этого новоявленного гения приняли с отеческой любовью. В своих чувствах он был откровенен, как подросток, жил и дышал только Лилей. А что же супруг? Осип Максимович не только первым оценил поэта (его нисколько не смутила эта страсть), но даже издал на свои деньги поэму. Лиля была вольна в своем выборе, но как опытная женщина попридержала Маяковского некоторое время на расстоянии. Он оказался под ее магической властью. Лиле нравилось это несравненное чувство поклонения, ревности, обожания и мучения. Маяковский же ненавидел свою рабскую зависимость в любви, но вырваться из тщательно сплетенных сетей не мог, да и не хотел. Лучше всего это состояние можно выразить словами самого поэта, который сравнивал свою любовь с «зубной болью в сердце».
Вскоре образовалась странная семья, которую одни называли «любовным треугольником» и с осуждением качали головами, другие восторженно говорили о «триединой жизни», о родстве душ и духовной свободе. Взаимного чувства между Маяковским и Лилей никогда не было, хотя в 1918 г. она призналась мужу в своей любви к поэту, именно к поэту, а не к мужчине. Пасынок Л. Брик в четвертом браке, В. В. Катанян, с детства наблюдавший за этой женщиной, сделал вывод, что Лиля любила только Осипа, который ее не любил; Маяковский — только Лилю, которая не любила его; и все трое жить не могли друг без друга. Но осознав, что Владимир Владимирович нуждается в обоюдной любви, она то притягивала его к себе, пылая страстью, то становилась холодной как лед.
В разное время Л. Брик по-разному комментировала свои отношения с Маяковским. В одном из интервью, уже в 1967 г., она заявляла: «Я влюбилась в Володю, едва он начал читать „Облако в штанах“. Полюбила сразу и навсегда. И он меня тоже, но у него любовь и вообще, что бы он ни делал, было мощным, огромным и шумным. Иначе он не умел, поэтому со стороны кажется, что он любил меня больше, чем я его. Но как это измерить — больше, меньше? На каких весах? Он был для меня, как бы это объяснить, свет в окне». И в то же время Брик как-то призналась поэту А. Вознесенскому: «Я любила заниматься любовью с Осей. Мы тогда запирали Володю на кухне. Он рвался, хотел к нам, царапался в дверь и плакал». Существует и еще одно откровение: «Я была Володиной женой, изменяла ему так же, как он изменял мне, тут мы с ним в расчете. Мы с Осей больше никогда не были близки физически, так что все сплетни о „треугольнике“, „любви втроем“ и т. п. — совершенно не похожи на то, что было. Я любила, люблю и буду любить Осю больше чем брата, больше чем мужа, больше чем сына. Про такую любовь я не читала ни в каких стихах, ни в какой литературе. Я люблю его с детства, он неотделим от меня». Об этом же Лиля Юрьевна говорила Ф. Г. Раневской, утверждая, что могла бы отказаться от всего, в том числе и от Маяковского, чтобы только не потерять Осю.
Поведение Брик напоминало классическую формулу «собака на сене». Себя она вела раскованно, имела много любовников и не запрещала Маяковскому флиртовать с другими женщинами, но поводок был постоянно натянут. Лиля спокойно отнеслась к романам с американкой Элли Джонс, которая родила от него дочь; с подругой юности поэта Евгенией Ланг и даже поощряла его ухаживания за красавицей Наташей Брюханенко и актрисой Вероникой Полонской. Но им он не посвящал стихов. А вот в серьезность намерения Маяковского создать семью с Татьяной Яковлевой, очаровательной юной моделью фирмы «Шанель», она поверила безоговорочно. Еще бы, «Письмо Татьяне Яковлевой» и «Письмо товарищу Кострову из Парижа о сущности любви» были посвящены не ей. В ход были пущены все связи, подключена сестра, и мечта Маяковского об обоюдном счастье лопнула. Лиля полностью подчинила себе поэта и человека. Зачем ей это было нужно, что толкало женщину на такую жестокость? Брик хотела стать центром его жизни — и стала, но ведь она видела, не могла не видеть, что влюбленный Маяковский находится на грани нервного срыва. С 1925 г. между ними не было физической близости.
Романы Лили с ответственными чиновниками: чекистом Я. С. Аграновым, который организовал расстрел Николая Гумилева, проворовавшимся заместителем наркома финансов А. М. Красногцековым, видным государственным деятелем Киргизии Юсупом Абдрахмановым и талантливым кинорежиссером- новатором Львом Кулешовым доставляли Маяковскому огромную боль. Но в письмах к поэту она совсем другая: «Любимый мой Щеник! Я тебя ужасно крепко и навсегда люблю. Приеду непременно. Жди меня! Не изменяй!!! Я верна тебе АБСОЛЮТНО. Поклонников у меня много, но все они по сравнению с тобой — дураки и уроды. Целую тебя с головы до лап». И он в восторге отвечал: «Помни ежесекундно, что, как только ты приедешь, возьму тебя на лапы и буду носить тебя две недели не опуская на пол. Весь твой Щенок». Маяковский согласен был даже ее сумочку «в зубах носить», потому что «в любви обиды нет». А сколько ласковых имен он придумал: Лилек, Лилик, Лиленок, Лилятик, Лисятик, Лучик. Называл ее кисой, кисанькой, а себя величал «гценом» и изображал в виде большого щенка. И преданность к ней у него была щенячья. Даже после многочисленных измен, которых она никогда не скрывала, Маяковский, терзаемый болью ревности, глухо повторял: «Любить я могу только ее».
Поэт врос в семью Брик. В их общем доме бурлила художественная жизнь. Лиля была центром своего салона, где проходили заседания лефовцев (Левый фронт искусств), создавались плакаты РОСТА, здесь зародился прославленный ОПОЯЗ (Общество изучения поэтических языков). Она принимала участие во всех начинаниях: благодаря Маяковскому приобщилась к кинематографу и снялась вместе с ним в фильмах
