«Я чувствую, что я должен просить кого-то руки твоей мамы, поэтому я прошу ее руки у тебя», – Кайли обняла его за пояс и сказала: «ДА!»
Позже, когда она осталась одна, она станцевала под песенку, которую сама же и сочинила:
«У меня появится папа, у меня будет папа, он нам очень нравится, и мы тоже нравимся ему». Кайли всегда предпочитала пританцовывать, если требовалось добраться куда-нибудь чуть быстрее, чем обычным шагом, и поэтому ее танец напоминал нечто сред нее между перескоками жуков и порханием бабочек. Но ей запретили говорить о свадьбе в школе, потому что мама и Мартин еще не были готовы сообщить всему миру о своих планах.
Вот Кайли и рассказала все своим другим друзьям, тем, кто приходил к ней ночью. Ее сны были заполнены ангела ми и призраками. Кайли рассказала им все: и что мама выходит замуж, и что у нее появится папа.
Вечерами мама уезжала с Мартином или оставалась дома и тогда делала наброски для свадебного платья. Кайли наблюдала за этим ее занятием всю свою жизнь, ведь мама всегда делала эскизы для других невест. Но тут все обстояло иначе – мама рисовала свое собственное платье, и вол нению Кайли не было предела. Тобин казалась довольной, но не настолько, насколько тетушка Энид: та все время подкладывала на стол к маме свои картинки платьев, которые, как она считала, будут очень красиво смотреться на маме, и фаты, которая обязательно пойдет ей к лицу.
Но Кайли начала замечать, что все эскизы мамы оказывались в корзине для бумаг. «Тебе опять не нравится?» – спрашивала Кайли. «Слишком формально» или «Слишком аляповато», – отвечала мама, хмурясь.
Кайли начинала волноваться, что, раз маме вообще не нравятся все эти платья, она, вероятно, просто не хочет выходить замуж.
Прошел почти месяц. И вот в один субботний вечер, в середине июня, когда они ожидали приезда Чэдвиков, Кайли выяснила правду. Она сидела между мамой и Мартином на передней веранде, наблюдая за светлячками, молниями проносящимися в поле.
– Вот еще один, – воскликнула Кайли, считая вспышки молнии. – И еще. Одиннадцать, двенадцать, они летят с Файерфлай-бич.
– Подожди, вот увидишь, какие светлячки в Канаде, – сказал Мартин. – Моя мама обычно говорила мне, что это звезды, спустившиеся на землю. Когда мы приедем туда, я покажу тебе.
– А когда мы поедем туда? – спросила мама.
– Когда захотите. – Мартин попытался придвинуть маму ближе.
Он держал ее руку за спиной у Кайли, и было так хорошо облокачиваться на их сплетенные руки.
– Как только захотим? – переспросила мама, взглянув на него через голову Кайли, и ее глаза сверкнули совсем как те прилетевшие на землю звезды, о которых говорил Мартин.
– Да, – ответил Мартин. – Если только Тобин не станет слишком возражать.
– Я думаю, что она нас поймет. Мы ведь со временем… потом возвратимся, правильно?
– В конечном счете, со временем. – Он рассмеялся.
– А давайте тайно сбежим туда, – предложила мама.
– Тайно сбежим? – спросила Кайли. – Как это?
– Убежать тайно – это означает пожениться без организатора свадебной церемонии, – объяснила мама, и Мартин рассмеялся снова.
Мама прислонилась спиной к перилам веранды и, повернувшись лицом к Мартину, подалась чуть вперед.
– Жених и невеста тайно венчаются, для них совсем не важно. Никаких гостей, никаких объяснений, никакого лишнего внимания.
– Остальное, значит, не важно? – удивился Мартин. – То есть все, чем ты занимаешься, твое дело жизни?
– Да. И иногда это кажется таким бессмысленным и связанным с неимоверными трудностями. Помочь кому-то строить планы на оставшуюся жизнь с тем, кого любишь… это восхитительно. Но выбор церкви, составление текстов, рассылка приглашений, печать программок, подбор обслуживающего персонала, покупка гостевой книги…
– Гостевая книга… – Тут Мартин прыснул.
– Разве это звучит похоже на нас? – усмехнулась в ответ мама.
– Что еще происходит во время подготовки к свадьбе?
– Я выбираю платье, потом невеста ходит на примерки, выбирает прическу, решает, что ей надеть на голову.
– Надеть на голову? Неужели как у нас в хоккее? – Мартин совсем развеселился и начал дурачиться. – Шлем, маску.
– Я не испытываю никакого желания ходить на примерки, – сказала мама и, усевшись на колени к Мартину, поцеловала его в обе щеки. – И я не испытываю желания надевать шлем.
– Нет?
– Вчера я потратила два часа только на то, что мы с молоденькой невестой пытались определиться, обернуть ли стебли цветов в ее букете или не обертывать их. Использовать ли розовую атласную ленточку или ленточку цвета слоновой кости. Или лучше совсем без ленточки? Показывать стебли пионов или обернуть их? Два часа!
Мама хмыкнула и снова поцеловала Мартина.
