на людей в такой ситуации, вскоре успокоил ее, найдя нужные слова, да и Мэри помогала в меру сил.
В конце концов Меррик сквозь слезы попросила дать ей немного рома.
Разумеется, никто из нас не приветствовал такое лекарство, но, с другой стороны, как разумно заметил Эрон, спиртное успокоит нервы и девочка быстрее заснет.
Внизу, в баре, нашлось несколько бутылок. После первой принесенной порции Меррик попросила еще одну.
– Это какой-то ничтожный глоток, – объяснила она, всхлипывая, – а мне нужен целый стакан. – Бедняжка выглядела такой несчастной и потерянной, что у нас не хватило духу ей отказать. Наконец она затихла.
– Что мне теперь делать, куда идти? – жалобно причитала она.
Мы снова принялись ее успокаивать, хотя, как мне казалось, ей было бы лучше выплакать свое горе.
Другое дело – ее сомнения насчет собственного будущего. Я выслал из комнаты Мэри, а сам уселся на кровать рядом с девочкой.
– Дорогая, послушай меня, – произнес я. – Ты уже сейчас богата. Я имею в виду книги дядюшки Вервэна. Они стоят огромных денег. Университеты и музеи станут биться за них на аукционах. А что касается ольмекских сокровищ, то я даже не могу назвать их приблизительную стоимость. Разумеется, ты не захочешь с ними расставаться, да и мы никогда этого от тебя не потребуем. Просто будь уверена, что даже без нашей помощи ты обеспечена на всю жизнь.
Мои слова несколько успокоили Меррик. Наконец, тихо поплакав у меня на груди, она обняла Эрона, положила голову ему на плечо и сказала, что заснет, если будет знать, что мы в доме и никуда из него не уедем.
– Утром ты найдешь нас внизу, – сказал я. – Мы хотим, чтобы ты приготовила нам свой знаменитый кофе. Как глупо мы поступали, что до сих пор пили неправильно заваренный кофе. Мы отказываемся завтракать без тебя. А теперь тебе нужно поспать.
Она благодарно улыбнулась, хотя по щекам все еще текли слезы. Потом, не спрашивая разрешения, направилась к вычурному трюмо, где, неуместная среди изящных флакончиков, стояла бутылка с ромом, и сделала большой глоток.
Мы поднялись, чтобы уйти, когда Мэри появилась с ночной рубашкой для Меррик. Я забрал бутылку рома, кивнув Меррик из вежливости, что, мол, она видит, как я это делаю, и не возражает, после чего мы с Эроном ушли в библиотеку, расположенную этажом ниже.
Не помню, как долго мы проговорили. Наверное, не меньше часа. Обсуждали наставников, школы, программы обучения, прикидывали, чем в дальнейшем следует заняться девочке.
– Разумеется, не может быть и речи о том, чтобы просить ее продемонстрировать нам свои необычные способности, – твердо заявил Эрон, словно я собирался возразить. – Но они велики. Я постоянно ощущаю их.
– Да, но есть еще и другая сторона, – сказал я, собираясь поведать о странном «присутствии», которое я ощущал в доме Большой Нанэнн, когда мы сидели на кухне.
Однако в последний момент что-то меня удержало. Я вдруг понял, что чувствую то же самое «присутствие» сейчас, под крышей родной Обители.
– В чем дело, дружище? – спросил Эрон, умевший отлично читать по моему лицу, а при желании без труда читавший и мои мысли.
– Ни в чем, – ответил я, а потом инстинктивно и, возможно, эгоистично, из желания проявить геройство, добавил: – Лучше пока посиди здесь.
Я поднялся и вышел через открытые двери библиотеки в коридор.
С верхних этажей, из дальней половины дома доносился сардонический звонкий смех. Смеялась женщина – в этом у меня никаких сомнений не было, только я никак не мог связать этот смех с Мэри или другими служительницами ордена, проживавшими в то время в доме. Если уж быть совсем точным, то Мэри единственная оставалась в главном здании. Остальные давно отправились спать в коттеджи и «постройки для рабов», стоявшие в отдалении от дома.
И снова я услышал смех. Он показался мне ответом на то, что меня сейчас волновало.
За моим плечом возник Эрон.
– Это Меррик, – встревоженно произнес он.
На этот раз я не стал просить его остаться в стороне, и мы вместе пошли вверх по лестнице.
Дверь в комнату Меррик оказалась открытой, все лампы горели, озаряя ярким светом длинный широкий коридор.
– Что ж, входите, – сказал женский голос.
Я замялся у порога, но когда вошел и увидел представшее глазам зрелище, то не на шутку встревожился.
Возле трюмо в чрезвычайно соблазнительной позе сидела молодая женщина, окутанная сигаретным дымом. Ее молодое и развитое тело было облачено только в тонкую белую хлопчатую рубаху, сквозь которую просвечивали полные груди с розовыми сосками и темная тень внизу живота.
Конечно, это была Меррик, но в то же время совсем другая личность.
Правой рукой она поднесла к губам сигарету, с небрежным видом бывалого курильщика глубоко затянулась и легко выдохнула.
Взглянув на меня, женщина удивленно приподняла брови, и ее губы растянулись в прекрасной улыбке. Однако выражение ее лица было абсолютно чуждым для той Меррик, которую я успел узнать, и это само по себе внушало ужас. Ни одной талантливой актрисе не удалось бы так успешно перевоплотиться в кого-то другого. А что касается голоса, то он был низким, исполненным страсти.
Она поиграла пачкой, явно заимствованной из моей комнаты, и холодным, лишенным всяких чувств – если не считать легкой насмешки – голосом продолжила:
– Отличные сигареты, мистер Тальбот. Это ведь, кажется, «Ротманс»? Мэтью когда-то курил такие. Специально ездил за ними во французский квартал, потому что их нельзя было купить в ближайших лавчонках. Он курил до самой смерти.
– Кто вы? – спросил я.
Эрон молчал. Он предоставил мне возможность контролировать ситуацию, однако не ушел, а остался рядом.
– Не торопитесь, мистер Тальбот, – последовал нелюбезный ответ. – Задайте мне несколько вопросов. – Незнакомка еще сильнее оперлась левым локтем на трюмо, отчего рубаха на ней распахнулась, открыв взгляду полную грудь.
Глаза женщины ярко сверкали при свете установленных на трюмо ламп. Нам казалось, что мы видим перед собой совершенно другого человека, даже отдаленно не похожего на Меррик.
– Холодная Сандра? – спросил я.
Женщина зловеще расхохоталась, повергнув нас в шок, после чего тряхнула темной шевелюрой и снова глубоко затянулась.
– Она, наверное, никогда вам обо мне не рассказывала? – Таинственная посетительница перестала смеяться, а улыбка, по-прежнему игравшая на ее губах, была преисполнена злобы. – Девчонка всегда была ревнивой. Я ненавидела ее с того дня, как она родилась.
– Медовая Капля на Солнце, – спокойно произнес я.
Она кивнула и выдохнула дым.
– Это имя всегда мне нравилось. Надо же, она обо мне даже не заикнулась. Не думайте, мистер Тальбот, что я соглашусь с таким порядком вещей. Или мне следует называть вас Дэвид? Мне кажется, вам подходит это имя, знаете ли. Праведная, чистенькая жизнь и все такое прочее.
Потушив сигарету прямо о столик трюмо, она сразу же взяла следующую и прикурила от золотой зажигалки, которую я тоже забыл в своей комнате.
Перевернув зажигалку и выпустив кольцо дыма, женщина прочитала вслух надпись: «Дэвиду, моему спасителю, от Джошуа», бросила на меня сверкающий взгляд и улыбнулась.
Слова, которые она только что прочитала, ранили душу, но я решил не сдаваться, а потому просто стоял и смотрел на нее. Я понимал, что требуется время.
