Битва за Клык

— Лорд, блокада достигнута, — раздался голос снизу.

Капитан Стражи Шпилей стоял по стойке «смирно» на золотых ступенях, ведущих к контрольному пульту управления. Афаэль весело взглянул на него. Он не чувствовал себя так хорошо много недель.

— Ты знаешь, почему зовешься Стражем Шпилей, капитан?

— Лорд?

— Отвечай.

Человек выглядел сбитым с толку.

— Так меня назвали.

Афаэль засмеялся.

— И тебе не любопытно? Мой друг Темех был бы разочарован. Слепо верить в судьбу — не наш путь, это путь тех, кого мы караем.

На мгновенье человек испугался, ремешок высокого золотого шлема мешал ему сглотнуть.

— Когда-то было место, — пояснил Афаэль, позволив отвлечься своему мысленному взору. — Там были настоящие шпили, за которыми следили тысячи людей, таких как ты. Многие тысячи.

Он оглянулся на капитана. Человек совсем не походил на просперианского воина. Он был невысок, жилист, с жесткой, бледной кожей. Все его товарищи были такими же. Их набрали на высогорных мирах и приучили к экстремальному холоду, и когда они пойдут в бой, на них будут тяжелая пластинчатая броня, маски и респираторы, а не алые нагрудники с полированным золотом. Фенрис был не тем местом, где отдавали должное элегантности на войне.

— Прости меня. Это было не так давно, по крайней мере, для меня.

Капитан терпеливо ждал. Они все ждали, эти новые смертные. Тысячи культов, на сотне миров гордого Империума, объединенные, чтобы создать Последнее Воинство, носителей мести. Их научили, что колдуны Тысячи Сынов — боги, герольды новой зари познания и просвещения среди сгущающихся теней невежества и слепой веры.

Когда-то мы были богами. Действительно были.

— Вы должны подготовиться к высадке, — произнес Афаэль, вернувшись к более прозаичным делам. — Расположите транспорты над сектором Фʹи и получите приказы от Хетта. Бомбардировочные флотилии на месте?

— Да, лорд.

— Хорошо. Они могут начинать по готовности. А что с перехватчиком? Тем, что прорвал блокаду?

Капитан нерешительно продемонстрировал свое огорчение.

— Он совершил прыжок, прежде чем мы смогли его сбить, лорд. Но он будет уничтожен до прибытия на Гангаву, если будет угодно судьбам.

Афаэль насмешливо поднял брови.

— На борту «Иллюзии Уверенности» находилось отделение рубрикатов под командованием Лорда Фуэрцы.

— Какое это имеет значение?

— Щиты судна Пса отключились, когда он пролетел сквозь обломки. Меня проинформировали, что на микросекунду была зарегистрирована деятельность переносчика.

— Ты уверен в этом?

— Нет, лорд. Записи авгура неполные. Но Лорд Фуэрца — опытный мастер технологии.

— Это так. Возвращайся и разыщи больше деталей — от этого многое может зависеть.

Капитан поклонился и отступил назад по ступеням. По всему пространству мостика члены экипажа тихо и эффективно выполняли свою работу. По мраморному полу разносилось слабое эхо шагов одетых в белое ординарцев, которые передавали инфопланшеты дежурным из Стражи Шпилей. Широкие бронзовые рамы обрамляли высокие иллюминаторы реального пространства, сделанные из прозрачных кристаллов йемина. Низкий гул двигателей «Херумона» смешивался с мириадом других мягких звуков судовой активности.

Афаэль посмотрел на схему, пробежавшись по маршруту, который будет закончен прежде, чем он присоединится к своим войскам на Фенрисе. Диск самой планеты висел в нижних перископах левого борта. Она выглядела мирной, несмотря на бойню в ее верхней атмосфере.

Затем он снова почувствовал это — настойчивый зуд. Кожа на шее пульсировала, и он схватился за голову. Пот стекал по телу, облаченному в шелковую мантию и сапфировый доспех.

Он осторожно огляделся, проверив, заметил ли кто-нибудь. Экипаж по-прежнему был невозмутим.

Пиррид осторожно поднял руку к затылку и медленно прикоснулся пальцами к мягкой плоти там, где горжет его доспеха терся о кожу.

Становилось хуже. Там были колючки, и начинались какие-то мягкие завитки.

Перья. Милосердный Магнус, перья.

Он отдернул руку и стиснул зубы. Он мог бороться с этим. Рубрика сделала их невосприимчивыми, а он был одним из воинов, Пирридом, сильный телом и минимально уязвимый к искажению Великого Океана.

Но Темех не должен этого видеть. Прежде всего, Темех. Во всяком случае, пришло время одеть шлем. Бой скоро наступит и это увеличит дистанцию между ним и смертными.

— Я ненавижу вас, — вдруг прошипел он, скривив бронзовые губы перед перископами реального пространства, где висел Фенрис, холодный и нетронутый. — Это то, чем вы заставили нас стать. Это то, что вы сделали из нас.

Он встал с трона и взял шлем, не обращая внимание на людей вокруг. Его синие глаза стали безжизненными. Настроение изменилось так быстро.

— Вы будете стремиться очистить свою порчу и не сможете, — прошептал он. — Мы помешаем вам. Мы оставим вас такими же изуродованными, как мы. Мы оставим вас такими же сломленными, как и мы. И когда придет Конец Времен, как и должно быть, вы будете слабыми и одинокими перед лицом Уничтожения.

Потом он опустил голову, удивившись всего на мгновенье, куда его ярость была направлена в действительности.

— Как и мы, — слабо прошептал он.

Зал Клыктан был связующим залом между Хоулдом и Ярлхеймом. Он был выдолблен в центре горы, точно под посадочными платформами Вальгарда. Клыктан был одним из нескольких бастионов внутри Этта и единственной дорогой из одного части в другую. Любой враг, каким-то образом проникший внутрь Клыка на уровне ворот, должен был пройти через Клыктан, чтобы попасть в верхние галереи.

Клыктан повергал в трепет более всего остального в крепости чудес. Его стены поднимались на сотни метров во тьму, мягко изгибаясь к потолку, затерянному в полумраке. Все население Хоулда, сотни тысяч душ, могло собраться в похожем на пещеру пространстве, наполнив ледяной зал теплым дыханием человечества. Они вошли с запада, поднимаясь по огромной Лестнице Огвая, вдоль которой из камня горы были вырезаны образы древних героев, освещенные мерцающим светом факелов.

В стенах зала были вытесаны образы Фенриса, каждый высотой более пятидесяти метров, украшенные замысловатыми узелками, принесшие славу каменотесам. Это были символы Великих рот прежних времен — волчьи головы, сломанные луны, когти, древки топоров и отбеленные черепа. В мерцающем свете различались монументальные изображения стихийных сил Фенриса — духа бури, носителя льда, сердца грома, которые, казалось, двигались вместе с пламенем и прыгающими тенями. Над ними были руны — священные знаки, проводящие душу мира смерти в сферу живых и защищающие от малефикарума.

Трэллы молча пришли на вызовы, зная о посвященном вирде места. Не было ни одной грубой шутки, которые обычно разносились по коридорам Хоулда, ни обычных непристойностей и гортанного смеха. Волк Стражи, Ярл Двенадцатой Великой роты вызвал всех, кто еще не был призван к оружию. Подобное не случалось на памяти живущих, и не говорилось в сагах, известных трэллам, и в слухах, передаваемых от одного другому. Смертельная тишина была окрашена тревогой.