— Тем не менее, — сказал Хетт, развернувшись и следуя с Афаэлем. — Смертные не могу бросить вызов космодесантникам. В некоторых местах произошла резня.
Хетт заметил вспышку недовольства у Афаэля. При всей поверхностной невозмутимости командира, под ней что-то было, нечто хрупкое. Если бы Хетт был Атенейцем, он мог бы сказать, что это.
Не страх, но, возможно, что-то похожее.
— Вот почему рубрикаторы идут на войну, — ответил Афаэль. — Благодаря хитрости нашего Лорда, в логове Псов осталась не более сотни их. Мы привели шестьсот наших безмолвных братьев. У нас есть два миллиона смертных солдат против нескольких тысяч. Какое количество сделало бы тебя более довольным, брат?
Хетт почувствовал настойчивость в словах командира.
— Я не допускал…
— Допускал, — устало сказал Афаэль. — Так как это твое право. Ты — командир, как и я.
Он остановился и осмотрел пространство зоны высадки, которое кишело многочисленными рядами пехоты и грохотом танковых групп. Авиакрыло штурмовых кораблей пролетело низко над ними, некоторые несли следы недавнего боя. Это было впечатляющее зрелище, демонстрация силы, против которой во всей галактике немногие смогли бы выстоять.
— Если бы это был не Фенрис, я бы сказал, что у нас уже есть все, что необходимо, — произнес Афаэль. — Однако самоуспокоенность в этом месте убьет нас всех.
Он оглянулся на «Грозовую птицу», верхние люки грузового отсека которой были опущены. Что-то спускалось по рампе. Что-то огромное.
— Так что ты убедишься, Рамсез, что необходимые меры предосторожности предприняты. Мы пойдем в эту битву со всем оружием, которым все еще обладает Легион.
Огромная конструкция с грохотом вышла из полумрака грузового отсека. Она была вдвое выше рубрикаторов, подвижная гора из изогнутого металла. Ее голова располагалась прямо в центре громадной бочкообразной груди, окруженная бронзовым орнаментом. Громадные руки держали пушку и гигантский горный бур. Она двигалась тяжелыми, неторопливыми шагами, идеально балансируя на изгибе грузовой рампы. Позолоченное чудовище выделяло острый аромат насыщенных масел и охладителей, но ничего другого. У него не было души. Даже рубрикаторы имели больше присутствия в варпе.
Хетт уставился на него с шокированным удивлением.
— 'Катафракты', — прошептал он, видя, как второй последовал за первым из открытого трюма. — Я думал они все были…
— Уничтожены? Не все. Эти — последние.
Хетт смотрел, как гигантские боевые роботы, продукт древней кибернетической техномагии, добрались до периметра посадочной зоны и остановились. Они выглядели грозно и непоколебимо. За ними последовали другие, целое отделение несущих смерть машин.
— Конечно, были проведены модификации, — пояснил Афаэль, указав на руки-буравы. — Если мы должны откопать Псов, мы это сделаем.
— Думаешь дойдет до этого?
— Меня это не волнует, — сказал Афаэль, сила ненависти в его голосе была неподдельной. На мгновенье тембр стал больше похож на Хетта. — Если они встретят нас на льду, мы придем за ними. Если они спрячутся в своих туннелях, мы придем за ними. Если они зароются в скалах, мы придем за ними. Мы откопаем их, втянем в бой, и будем ранить, пока их кровь не окрасит это место так сильно, что оно никогда не восстановится.
Глава 8
— За Русса!
Россек забрызгал визор шлема слюной и ударил цепным кулаком, прочертив лезвиями оружия по нагруднику десантника-предателя, когда тот повернулся. Краем глаза он увидел, как его братья бросились в бой, их болтеры замолчали, когда они ввели в дело оружие ближнего боя. Остатки армии смертных теперь были неуместны. Все, что имело значение — предатели. Восемнадцать десантников-рубрикаторов против стаи из одиннадцати Космических Волков с пылающим огнем в сжатых кулаках.
Равные шансы.
Рубрикатор, противостоящий Россеку, двигался так же быстро, как и он. Хотя сапфировые монстры шли в битву неторопливыми, невозмутимыми рядами, с началом боя они ускорились. Их реакция соответствовала астартес, быстрая и уверенная, сбалансированная генетическим мастерством и этой грозной, энергичной физической формой .
Керамит ударялся о керамит, темно-серый цвет против сапфирового и бронзового. Вопящая, ревущая стая Волков вступила в бой. Их костяные тотемы дико раскачивались, а завернутые в шкуры руки наносили могучие удары с перемалывающей, точно направленной силой.
Предатели отвечали безмолвно, мрачно противопоставляя каждому выпаду контрвыпад. Они также быстро разворачивались, с равным искусством обменивались апперкотами, парировали атакующие клинки и отвечали ударами силовых мечей с кристаллическими клинками.
Россек возвышался над всеми остальными, великолепный в своем обожженном лазерным огнем терминаторском доспехе. Он прорубился сквозь охрану предателя, разбросав ее одной лишь инерцией движения, выписывая своим жужжащим цепным кулаком огромные разрушительные дуги.
Десантник-рубрикатор покачнулся, стоически сражаясь с надвигающейся бурей, отбрасываемый назад шаг за шагом. В то время как острые клинки отрубали куски от его украшенной брони, он не издавал даже шепота.
— Смерть Предателю! — заревел Россек, чувствуя новые впрыскивания адреналина, накачивающего его тело. У волка внутри от боевого безумия шла пена изо рта, он выл и пускал слюни. Абсолютное молчание врага разжигала ярость Россека, поднимая атаку на новые высоты свирепости.
Затем рубрикатор споткнулся о неровность местности. Россек воспользовался небольшим пространством между ними, чтобы выпустить град болтерных снарядов. Когда он приблизился для завершающего удара, снаряды попали в цель, раскалывая прекрасный доспех и отрывая декоративные гребни на шлеме и наплечниках предателя.
— Гнев Фенриса! — закричал Россек, присоединившись к многочисленному вою и боевым кличам своих братьев.
Это была жизнь. Это было совершенство — принести битву врагу, сражаться на открытом льду, для чего и создал его Всеотец. Среди гнева, слепой ярости, было также знакомое удовольствие от желания убивать.
Удовольствие.
Россек засмеялся под тяжелым терминаторским шлемом, едва замечая руны-символы на линзах дисплея, показывающие позиции стаи, отметки убийств и жизненные сигналы. Окруженные десантники- рубрикаторы зашатались под напором Волчьей Гвардии, не в состоянии ответить на неукротимую ярость атаки. Их убогая жизнь подходила к концу.
Затем все остановилось.
Россек увидел как Меченный прыгает по скалам справа от него, бросившись на двоих рубрикаторов, за его спиной развевались черные шкуры. Серый Охотник замедлился и остановился, замерев в невозможном, наполовину законченном прыжке.
Остальная стая поддалась: она сначала замедлилась, словно шла через сырую нефть, а потом остановилась.
Ошеломленный Россек развернулся, прежде чем почувствовал, как тяжесть давит на его конечности.
— Сражайтесь с этим, братья! — закричал он, почувствовав запах малефикарума, нечестивое
