в 128 килобайт считалась настоящим чудом техники. Свой первый лихой набег в область механизированной обработки данных Морри совершил, когда ему пришлось поработать с механическим табулятором и базой данных на перфокартах.
— Машины… это всего лишь… машины… Клэнк. Ты только… инструмент… созданный людьми. Настоящими людьми. С настоящими… чувствами.
— Почему бы нам не выбрать вечерок, чтобы перекинуться в бридж? — спросила Джорджия Коулмен. — Элли и я против вас и… Клэнка.
— А как насчет: вы и я — против этих штук?
— У нас не будет ни малейшего шанса. Они никогда не забывают карт, Морри.
— Мы могли бы… мухлевать.
Джорджия организовала столик и три кресла. Элли уселась, как будто ее ногам действительно требовался отдых. Клэн подсунул фронтальную часть своей платформы под столик, а щупальца согнул под прямым углом, чтобы держать кисти «рук» под правильным углом и на должном уровне.
— Хорошо, что мы не в покер играем, — заметила Джорджия. — Мысли и чувства Клэнка совершенно невозможно прочесть. Ты согласна, Элли? Ты можешь интерпретировать чувства Клэнка?
— Я не получаю важных сигналов, — ответила Элли.
Морри отметил, что Джорджия рефлекторно формулирует вопросы так, чтобы машина могла их понять. «Ты согласна с тем, что я только что сказала?» перешло в «Ты можешь интерпретировать чувства Клэнка?» — ясное вопросительное предложение, не допускающее дополнительных толкований.
— Содержательный… ответ, — прокомментировал Морри. — Я впе… чатлен…
Джорджия нахмурилась.
— Она всего лишь сказала, что не может прочесть чувства Клэнка по его лицу. Но это ведь очевидно, не так ли?
— Она могла бы… просто сказать «нет». Вместо этого… ее программы… пошарили в памяти… среди всего, что вы когда-либо… говорили. И… увязали… с вашим вопросом… относительно… реакций Клэнка.
— Значит, вы так ее воспринимаете, Морри? Как набор программ?
— Эти программы… превосходны… настоящие шедевры. Я не… компьютерный маньяк. Но я работал… с компьютерами. Сорок с лишним лет. Я знаю… как это делается. Пространст… венная… визуали… зация. Распознавание… голосов. Это… неверо… ятно.
Джорджия нравилась Морри. Она до сих пор занималась своим бизнесом — агентством по поддержке и продвижению небольших актерских организаций. Она была компетентна и знала много анекдотов. У нее до сих пор имелась талия. Но в бридж они больше не играли.
Чтобы передвигаться по квартире, Морри все еще вынужден был пользоваться ходунками. Ноги-то его уже слушались, а вот с чувством равновесия было плоховато: он боялся упасть. В его возрасте падение может быть фатальным. Да, ему уже никогда не стать прежним.
Для выхода из дома можно было бы использовать управляемую мотоколяску, но в его договоре страховки такие расходы не были предусмотрены. Однако у него имелось устройство, которое могло толкать простое и дешевое колесное кресло, куда он пожелает.
— В этом преимущество антропоморфов, мистер Ларджен. Обладание роботом делает ненужным множество дорогого специализированного оборудования.
Морри не имел ничего против кресла-коляски, но вот с наличием лестниц приходилось считаться. К тому же народ шарахался от Клэнка.
— Думаю, дело, главным образом, в его лице, — предположил один из его знакомых, с которым они пересекались лишь случайным образом. — Тебе действительно надо что-то сделать с его обликом.
Они сидели в переполненном кафе-мороженом, как два приятеля, которым нравилось общаться друг с другом. И женщина, которая делала вид, что ей нравится слушать их болтовню. Клэнка Морри оставил на тротуаре сторожить сложенное кресло на колесах, а к столику прошел самостоятельно, правда, то и дело хватаясь за спинки стульев.
— Это наполовину вещь, изделие, — говорил его приятель. — Оно достаточно похоже на нас, чтобы заставить нас относиться к нему как к человеку. Но все же не до конца. И это вызывает отторжение, даже страх.
Женщина кивнула.
— Оно выглядит как уродливая пародия на человека.
Так что пришлось снова просмотреть каталог стандартных голов. Морри остановил свой выбор на самом примитивном и невыразительном лице в перечне. Оно могло улыбаться — тут уж ничего нельзя было поделать, — но это была очень скупая улыбка. По большей части, лицо сохраняло выражение предельного внимания и сосредоточенности.
За «косметические исправления», разумеется, пришлось заплатить.
Только первая голова поставлялась бесплатно.
— Меня так и подмывает спросить, как оно тебе нравится, Клэнк. Но, думаю, я подавлю этот порыв.
— Ваша речевая способность, по моим оценкам, находится в норме, мистер Ларджен.
— Но я говорю медленнее, чем раньше. И это требует больших усилий.
— Вы прогрессируете быстрее, чем 86 % пациентов, начинавших с вашего уровня функциональных нарушений.
— То есть я вхожу в хорошие 14 %?
— Да.
— Хватай джойстик, Клэнк. Займемся восстановительной терапией.
Джорджия Коулмен позитивно отнеслась к новому лицу Клэнка, о чем и заявила, столкнувшись с ним в вестибюле. Дочери Мори тоже понравились перемены.
— Старое лицо было очень плохим выбором, — сказала Джулия. — Если хочешь знать мое профессиональное мнение, это был самый худший твой выбор.
— Но выглядело так, как будто ты с этим смирилась.
— Я звоню тебе не для того, чтобы поучать, папа.
— А если бы и поучала, то все равно это было бы напрасной тратой сил, да?
— Все доводы ты и сам прекрасно знаешь не хуже меня. Ты живешь один. И своего рода наперсник, пусть даже искусственный, будет тебе полезен. Разговорное общение может ускорить возвращение нормальной речи.
— Но дело же не в этом! Я возражаю против эмоциональной привязанности к этой штуке. Я против того, чтобы притворяться, что машина есть личность.
— Я это понимаю, но разве обязательно доводить все до крайности?
