– Надо полагать, маловато. Я довольно легко убедила его сохранить мои тайны.
– И как же именно?
Она тряхнула головой, но улыбка уже играла у нее на губах.
– Хватило трех морковок и одного поцелуя.
– А я могу присоединиться к договору?
Что-то растаяло у нее внутри.
– Только если пообещаешь не проболтаться.
– Согласен.
Она очень старалась, но слова отказывались сходить с губ. Вместо того чтобы сказать: «Я влюбляюсь в тебя», она лишь произнесла невыразительным голосом:
– Мне понравилась музыка.
Дэн опять погладил Ранкона. Из плеера лилась любовная песня, напоенная мужественной и резко выраженной чувственностью.
– Танцуешь? – спросил Дэн.
Ее пальцы крепче стиснули щетку.
– Ранкон или я?
Он вскинул голову так, что у нее замерло сердце.
– Ты, Ангел.
– Ты хочешь сказать – с партнерами?
– Именно это я и хочу сказать.
Он вынул щетку из ее руки и бросил в ящик с инструментами, после чего его рука змеей обвила талию Ангела. Она же робко накрыла его ладонь своей, а другую руку опустила ему на плечо.
Дэн медленно повел ее в такт музыке. Бесподобный танцор. Он прижал ее к себе уверенным движением, притягивая все ближе – по мере того, как певец наполнял чувством мелодию. Она соприкоснулось с ним, ее груди, затвердевшие, ноющие, притронулись к его торсу, и в его глазах зажегся голод, который ей так хотелось утолить.
И вдруг перед ней встал образ другой танцующей пары. Она испытала смертельное желание получить то, что было у них, ощутить то, что было ведомо тем двоим.
Она отогнала образ прочь и улыбнулась Дэну.
– Думаю, что танцую. Его улыбка была жесткой.
– Ангел… – Что?
– Завтра с утра я еду в город.
Ее пронзило чувство заброшенности.
– Зачем?
– Чтобы навести кое-какие справки, установить принадлежность номерных знаков и поболтать с одним знакомым из ФБР.
Внезапное обрушившееся на нее одиночество в одно мгновение привело ее в отчаяние.
– И ты отправишься один?
– Я быстро обернусь.
Она кивнула. Замерла, отстранилась.
– Ангел, здесь безопаснее, – решительно пояснил Дэн.
– Для меня или для тебя?
– Только не начинай снова…
– Все началось. И продолжается уже несколько дней.
Его лицо окаменело.
– Тут ты попала в точку.
Она выпрямилась, указывая на него пальцем:
– Я права. Знаешь, что я тебе еще скажу? Ты не доверяешь себе в том, что касается меня.
– И это точно, – с горечью бросил он.
Долгую минуту они смотрели друг на друга. Кипящая кровь бушевала в жилах обоих. Что ей теперь сказать? Как она станет сражаться за него, если он готов потерпеть поражение?
Она вдруг почувствовала себя бесконечно усталой – прошлой ночью отдохнуть не удалось.
– Пойду приму душ и лягу, – спокойно проговорила она и, не глядя больше в его сторону, повернулась на каблуках и вышла из конюшни.
Глава восьмая
– Рост – примерно пять футов шесть дюймов, вес – около ста двадцати фунтов. Длинные светло-русые волосы с рыжими и светлыми прядями. Ах да, фиалковые глаза.
Дэн прислонился к стенке телефонной будки и услышал в трубке смешок Джека Боннера, своего приятеля, служившего в ФБР.
– Вот как? Фиалковые глаза?
– Точно так.
– Значит, говоришь, светло-русые волосы с рыжими и светлыми прядями?
– Ты это повторяешь ради собственного удовольствия или чтобы поиздеваться надо мной?
Дэн сделал такое движение, как будто хотел забраться в телефонную трубку и дотянуться до своего друга.
Джек хихикнул.
– Поиздеваться и развлечься.
Эти два человека знали друг друга больше десяти лет, они даже вместе учились в полицейской академии. Другие стражи порядка называли их «бродягами» за приверженность к нестандартным методам преследования, и эта общность взглядов и привычек крепко их связала.
Однако служба в федеральной полиции не удовлетворяла обоих. Выдержав несколько лет, Джек перебежал в ФБР, а Дэн подался в ведомство шерифа.
И все-таки, к удивлению многих знакомых, их дружба не оборвалась. Да, им случалось ругаться, доставлять друг другу неприятные минуты, но, когда происходило что-то серьезное, не было такой услуги, в которой они отказали бы друг другу. Когда преступник отстрелил Джеку изрядный кусок ноги, Дэн был рядом – он поднял Джека с койки и помог вернуться к работе. А когда погибла Дженис, Джек вытащил Дэна в нормальную жизнь после месяца кромешного ада.
– Еще у нее акцент, – сообщил другу Дэн, наблюдая, как город пробуждается и вступает в новый день. – Ты там записываешь, что ли?
Джек насмешливо фыркнул.
– Мейсон, как по-твоему, с кем ты имеешь дело?
Дэн услышал глухой шорох разрываемой бумаги. И невольно улыбнулся.
– Я сказал, у нее акцент.
– Какой именно? Южный? Британский? Бруклинский?
– Может, британский. Или шотландский. Или ирландский. Не могу сказать наверняка.
– И ты считаешь, она из богачей?
– Судя по ее облику, иначе быть не может. Безукоризненные манеры, превосходная речь, готовить не умеет. Когда садится, скрещивает лодыжки. Когда я ее обнаружил, на ней были роскошные сапоги.
– Бывает, богатые девочки становятся шилом в заднице.
– Что до Ангела, к ней это не относится.
Едва произнеся это условное имя, Дэн прикусил язык. Идиот…
– Ангел? – протянул Джек.
Дэн скрипнул зубами.
– Должен же я был как-нибудь ее называть, ты согласен?
– Нежно, ничего не скажешь.
– Иди ты, Боннер…
За эти несколько секунд оба вернулись в их общие девятнадцать лет, когда они жестоко вышучивали друг друга и каждый доказывал, что у него самая крутая машина, самая крутая девчонка, самый крутой ствол.
