было с ума сойти. Но однажды, как в далеком детстве, я, впечатленный прочитанным, стал пересказывать ей историю Дона Рамиро Гейне и для пущей достоверности изобразил призрак влюбленного рыцаря и процитировал из книги строки: «…Отпусти! Пусти! Рамиро! Выдох твой — дыханье смерти!» И в ответ — все то же слово: «Ты велела — я явился!» Сестренка ухмыльнулась, искоса глядя на мою клоунаду. И продолжила, как ни в чем не бывало, мучить клавиши. Но вечером я обнаружил пропажу… пропала книга немецкого поэта. А еще через неделю она вернулась на место, но в ней я обнаружил закладки из фантиков конфет «Белочка» и карандашные пометки на полях.
Тогда еще не было Цоя, Лозы и Макаревича, поэтому русскоязычное песенное творчество, понятное мальчишке, помимо песен военной тематики из приключенческих фильмов, было скорее ближе к дворовому и блатному шансону, распространенному достаточно в портовом городе. Был, конечно, еще и Высоцкий, который не умолкал, когда отец был дома, но… И единственный, кто, с моей точки зрения, был близок к любовной лирике для девушек, конечно, Есенин. Пришлось сбегать в библиотеку, а вечером с безразличным видом спеть так, чтоб слышала сестра: «Ты меня не любишь, не жалеешь…» Книга исчезла опять. Постепенно стали появляться островки тишины… И появилось первое ее стихотворение. Но зря я надеялся на покой. Поэзия породила у сестренки новое направление ее творчества… Однажды, выполняя домашнее задание учителя, и, наверное, вдохновленная гением Есенина, она сочинила свою мелодию к бессмертным строкам: «Ты поила коня из горстей в поводу», и этот романс Татьяны надолго вошел в песенный репертуар наших женщин — мамы и дочки.
СВЕЧА (песня)
КАМЧАТКА
