прикоснуться к ним лишь взглядом.
Мэдди забыла, какой слабой она может стать, страстно желая Лиса, какой невероятно распутной он заставлял ее почувствовать себя. Он опустился перед ней на колени, спустил чулки и снял туфли. Мэдди лишь протянула руку и прикоснулась к его вьющимся волосам.
Когда он поднялся, Мэдди доверчиво стояла перед ним лишь с обручальным кольцом с бриллиантом на пальце.
— Ты слишком красива, чтобы выразить это словами! — прошептал Лис. Он улыбнулся и почувствовал порыв любви, увидев ее стройные плечи, прямую спину и поднятый подбородок.
Она стояла, греясь в лучах солнца и в одобрительном взгляде мужа. Медно-золотистая грива ее волос разлилась но ее бедрам, ошеломляя гораздо больше, чем любой драгоценный камень или дорогое платье. Казалось, прошли веха с тех пор, как он увидел ее красивые молочно-белые ноги, усыпанные веснушками, полную грудь с ярко-розовыми сосками, узкую талию и изящные темно-рыжие завитки волос на клинышке между ног. Его жена была гораздо более чем красивой, она была желанной, ее тело было более совершенно, чем любое другое, потому что он так любил ее.
— Мне это нравится! — с неотразимой улыбкой произнесла она.
— О? — Какое счастье, что он нашел эту блестящую, пленительную женщину!
Мэдди протянула руку и приподнялась на цыпочки.
— У меня такое чувство, словно я бабочка, хотя я никогда и не предполагала такого… — Она грациозно наклонила свое обнаженное тело, глаза ее сияли: — Жаль, что я не могу объяснить лучше…
— Не надо. Я понимаю.
— Да, полагаю. — Выражение ее лица смягчилось, и она стала расстегивать его накрахмаленную белую рубашку.
— Ты совершил со мной это… превращение. — Ее руки казались маленькими и бледными на фоне мускулистой, загорелой груди Лиса. Она обожала ощущение волос на его груди, одновременно жестких и ласкающих, когда своими пальцами зарывалась в них и разглаживала.
Лис ловко сбросил с себя одежду и стоял перед ней загорелый и сильный в туманном луче солнца. Он поднял Мэдди и покрыл ее рот своим, осознавая среди этого блаженства этого бесконечного, обжигающего поцелуя ее изысканную хрупкость, запах ее груди, прижатой к его сильному телу ее хрупкость, когда его руки ласкали ее. От нее исходил великолепный аромат, который он никогда бы не смог точно определить. Полевые цветы, ваниль, лаванда… нет, просто Мэдди.
Его руки обхватили ее ягодицы, и она выгнулась, прижавшись к нему, обвив ногами его талию. Оба испытали внезапный шок, когда ее раздвинутые бедра выдали ее возбуждение. Она была ярко-розовой и свежей, как роза, открывшаяся на рассвете.
Их губы разъединились, глаза встретились, расширившись, и оба они испытали мгновение восторженного смеха. Лис прошептал преувеличенно-злодейским тоном:
— Время в постель, дорогая моя миссис Мэттьюз, не бойтесь…
— Мои обязанности жены, — робко прошептала она, кивнув, — я знаю, я должна…
— Да, в самом деле!
Их добродушное подшучивание было забыто, когда он поднес ее к брачному ложу и опустил на роскошную перину.
— Как облако! — изумленно прошептала Мэдди.
— Хорошая постель важна для счастливого брака, — ответил Лис.
— Кто тебе это сказал?
— Твоя бабушка. А теперь тихо! — Он пристально посмотрел на нее, горя нетерпением, и все же желая сделать так, чтобы каждый благословенный миг запомнился им обоим. Он поднял ноги Мэдди и стал целовать кончики ее пальцев и их элегантные изгибы.
Когда его губы обжигающими поцелуями стали покрывать шелковистую кожу другой ноги, Мэдди начала тихонько постанывать от возбуждения.
Сквозь ресницы она наблюдала, как Лис целует внутреннюю сторону ее бедер, и сгорала от нетерпения, ожидая большего. Как в сладком сне, он оказался на ней, и их губы растворились. Она обняла его и прижалась, чтобы пропитаться его горячим сильным телом. Они неистово перекатывались метались, голодные, дающие и берущие. Потом Мэдди оказалась на груди Лиса и, широко расставив ноги, настойчиво терлась об него.
Лис массировал ее зад, пока они целовались, тихонько продвигаясь дальше, между ее ног. Она вздрогнула, затем продвинула пальцами его копье и поднялась на руки так, чтобы он мог целовать, массировать и сосать ее грудь. Ему нравилось видеть ее над собой с удивленно запрокинутой головой и наблюдать настойчивость, с которой она приближала кульминацию.
— О! — Глаза его открылись и увидели ее лицо. — О! — Судороги, казалось, сотрясали все ее тело, и соски ее сморщились и затвердели. Когда она благополучно перенесла эту бурю чувств, Лис нашел свой путь в нее, заполнив ее до конца.
— Это… бесстыдно, — удалось ей выдохнуть, и, поцеловав его, она легла на него, обессиленная. Лису любопытно было увидеть, что будет дальше, как она будет действовать в этом положении власти над ним; она же упивалась этим, двигаясь на нем медленно и терзая его. Удовольствие было мучительным, и Лису пришло в голову, что впереди их ждет много радостных мгновений, когда они изучат возможности каждого в физической любви.
— Ваше Сладостное Безумство, я люблю вас! — пробормотал он и перевернул ее на белоснежные подушки, не нарушая связи между двумя телами.
— Я люблю тебя! — вскрикнула Мэдди, поймав себя на том, что опять рыдает, встречая ритмичные рывки мужа.
Лиса переполняла нежность к ней, словно они действительно были частью друг друга, и он, наклонившись, поцеловал ее сладко-соленые слезы. Когда настал кульминационный момент, то, казалось, он вырвался из самых глубин его души, образовывая новую связь между ними. Мэдди прижала его к себе, пригладила его волосы я уловила предательский блеск его голубых глаз.
— О Лис, мы очень, очень счастливы, не так ли?
Он смог только кивнуть.
Мэдди проснулась в середине ночи и вспомнила, где она и почему. Она почувствовала горячий прилив радости, охватившей ее. Это их постель, их дом, и сегодня лишь начало десятилетий бесценного счастья.
На Холмах стояла мягкая ночь. Одеяло, подаренное им бабушкой Сьюзен, лежало аккуратно сложенное на спинке стула.
При льющемся в окно свете луны белые простыни выглядели светящимися, а тело Лиса очень темным по контрасту с ними.
Когда ее глаза привыкли к темноте, Мэдди увидела тарелки с остатками бабушкиной еды на них, стоящие на двух сдвинутых вместе стульях, придвинутых к постели в виде временного стола, так, чтобы супруги могли весь вечер провести в постели.
Так они и сделали.
Они болтали, рассказывали друг другу новые и новые истории о своем детстве, оживляли воспоминания о ранних неделях их собственных отношений и строили планы обустройства своего дома. Сидя в постели и опираясь обнаженными спинами о подушки, они ели ягоды, маисовый хлеб с медом, сочный ростбиф, запивая все персиковым соком. Они возвращались друг к другу, снова голодные и восторженные, и Лис причесывал волосы Мэдди, причесывал и ласкал, пока не село солнце и Мэдди начала дремать. Она заставила его лечь навзничь на простыни и при мерцающем свете лампы сделала ему полный массаж, рассматривая каждую деталь его тела, которое она обожала. В довершение всего она с восторгом обнаружила, что ее муж смешлив!
После полуночи Мэдди медленно проснулась и почувствовала, что Лис тихо касается ее губами, от этого она впала в беспричинный трепет. Каждый раз, когда они занимались любовью, казался новым, особенным и по-своему возбуждающим.
Часа через два Мэдди снова проснулась и поняла, что приближается рассвет. Лис тоже проснулся, но душа его покинула их брачное ложе. Лежа на спине, он пристально смотрел на сооруженный им балдахин,
