Олаф торопливо привязал конец веревки к каштану:
— Готово!
Генрих скользнул в штольню. Пока он оглядывался, пытаясь разглядеть Питера, Олаф успел спуститься и встал рядом.
— Госполин привидение? — прозвучал вдруг в тишине голос Питера. — Вы существуете?
А я думал, что сплю. Не напомните, каким образом мы оказались в этом месте и почему так темно? Генрих и Олаф ушли, или они еще не приходили?
Питер полулежал на трухлявых бревнах, смягчивших падение, и пытался пощупать фигуру в светящихся доспехах. Барон но возражал — едва поняв, что с Питером ничего опасного не произошло, он принялся разглядывать собственную могилу.
— Живой! Генрих и Олаф одновременно бросились другу.
— А я уж думал, что ты себе шею сломал, — сказал Олаф, протягивая Питеру руку. — Встать можешь? Кости целы?
С кряхтением поднявшись, Питер наклонился в одну сторону, в другую, несколько раз присел.
— Все в порядке, — вздохнул он и тут же бодро добавил:
— Ага, я вспомнил! Что ж вы стоите без дела? Давайте, копайте. Я чувствую, мы на пороге великого открытия.
Вскоре выяснилось, что грунтом завалена только центральная часть подземелья. Туннель, прорубленный в каменной породе, лишь в центральной части свода имел земляную основу диаметром около двух метров. Высыпавшаяся из того места земля образовывала нечто похожее на муравейник или холм. Между холмом и каменными стенами подземелья оставалось пространство метра в полтора шириной, этим путем или по верхней части холма можно было пробраться в другую часть подземелья. Призрак барона подлетел к обвалу, издал печальный стон.
— Здесь покоятся мои бренные останки, — голос его дрожал. — И, надеюсь, кости проклятой ведьмы.
— Были еще и ведьмы? — удивился Питер. Он не слышал рассказа барона и не знал его печальной истории.
— Я тебе потом все объясню, — сказал Генрих. Он обратился к призраку: — Господин барон, рукопись находится под этой грудой земли?
— Нет, — призрак покачал головой. — Она там, в дальнем конце подземелья. Обвал не тронул ее, я уже успел проверить.
Генрих попросил Олафа:
— Будь добр, принеси лопату.
Олаф внимательно посмотрел на Генриха, потом кивнул и сказал:
— Отличное решение. Так и поступим.
Пока Олаф отсутствовал, Генрих с Питером обошли завал. Двигались они медленно, опасаясь задеть гнилые подпорки и вызвать новый обвал. Цилиндрической формы футляр, обитый кожей, находился в дальнем конце подземелья. Но рукопись была не в футляре — она лежала на земле, и, похоже, над ней неплохо потрудились крысы, так как кожаный лист имел рваные края. Вокруг валялись истлевшие бревна, пни, ржавые горняцкие инструменты. Пни слабо фосфоресцировали в темноте, казались усеянными осколками стекла.
— Вот оно, открытие, которое перевернет человеческие знания! — пробормотал Питер, склонившись над рукописью. — Но знаешь, Генрих, чего я боюсь? Я боюсь, что этот манускрипт от времени так плох, что рассыплется в наших руках.
Питер наклонился, осторожно тронул пальцем край манускрипта.
— Хм. Цел, как ни странно. Должно быть, его пропитали особым раствором, если он смог столько лет проваляться в сырости и уцелеть. Как-думаешь, Генрих?
— Это потому, что подземелье заколдовано, — печальным голосом ответил вместо Генриха призрак.
Питер покосился на барона и сказал:
— Я не хотел бы с вами спорить, но истина дороже. В существовании энергетического поля вы меня убедили собственным существованием. В этом нет ничего странного и прекрасно объясняется наукой. Но вот разделить вашу точку зрения на предмет колдовства и ведьм я не могу. Генрих вон тоже пытался убедить меня в том, что они с Клаусом Вайсбергом видели настоящего колдуна и живых ведьм. Я бы поверил, если бы мы жили в средние века тогда все в ведьм верили. Но сейчас конец второго тысячелетия, а не какой-то там одна тысяча четырехсотый год! Я уверен, что у вас тоже были видения, хоть вы и призрак.
Генрих поднял с земли манускрипт, осторожно свернул его и засунул в футляр.
— Кстати, господин барон, вы говорили, что в подземелье было полно сундуков с золотом...
— Говорил, — призрак развел руками. — Но ведь это не простое подземелье. Теперь никакого золота здесь нет. Сейчас мне кажется, что его и не было, колдовство мне глаза ослепило. Возможно, за сундуки я принял эти трухлявые пни — они кажутся усеянными алмазами.
Глава XVI
КОПАЙТЕ ДАЛЬШЕ!
— Эй, Генрих, Питер, где вы? — раздался встревоженный голос Олафа.
— Уже возвращаемся, — откликнулся Генрих. — Рукопись мы нашли. А кроме нее, здесь больше ничего нет. Только светящаяся труха.
Когда Генрих с Питером отыскали Олафа, он уже вовсю трудился, раскапывая землю.
— Напрасно копаете, господин Олаф, — вздохнуло привидение. — Золота в этом месте нет.
— Так ведь мы золото и не ищем. — Олаф разогнул спину, вытер ладонью пот со лба. — На кой черт оно нам сдалось, это золото? Мы вас хотим раскопать... Генрих, я угадал твою мысль?
— Угадал. Генрих кивнул.
— А зачем же вы меня раскапываете? — растерянно спросил прзрак барона. — В моих останках нет ничего интересного.
— Мы перезахороним вас в другом месте. Где вам больше нравится — на старом кладбище или на новом спросил Олаф. — Памятник мы, конечно, ставить не будем — этого нам не разрешат, ведь у нас нет никаких доказательств, что это ваши останки...
— Как перезахороните? За что? призрак переливался всеми цветами радуги. Он был так взволнован, что не мог держать форму и превращался во что угодно, кроме рыцари в доспехах.
— Вы были мужественным человеком, господин барон. Это место вас недостойно, — объяснил Генрих.
— И вы меня похороните рядом с гробницей Марты Винкекельхофер, этой достойнейшей из женщин?.. Рядом с судьей Хартмудом Вайсом и с бургомистром Гюнтером Бергманом? Неужели это возможно? Скажите, вы не шутите? Не обманываете бедного барона? Я смогу, как добрый католик, покоиться в освященной земле? О боже, я сейчас умру от счастья... Какие вы прекрасные люди вы, господин Генрих, вы, господин Олаф, и вы, господин Питер. За все годы моего призрачного существования у меня не было ночи счастливей! Спасибо вам. Господи, спасибо и тебе за эту ночь. Я счастлив. Если бы вы знали, как я счастлив!
Между тем земляной холм уменьшался на глазах. Когда Олаф уставал, его сменял Генрих, потом за лопату брался Питер, затем снова Олаф. Тот, кто отдыхал от труда, внимательно наблюдал за потолком подземелья и за стенами. К счастью, новых обвалов не последовало: то ли странная колдовская сила
