— Они или слепые, — прошептал Капунькис, — или...
— Или их притащили из Большого Мидгарда, — закончил Бурунькис мысль братца. — По-моему, они скрэбов не слышат и не видят.
— Похоже на то... Что он говорит? — спросил братца Капунькис.
— Разве поймешь? Говорит-то он на языке Большого Мидгарда, а у меня не было времени этот язык хорошо выучить. Жаль, что он не знает «эхт»!
— Ну вот, из-за твоей лени мы не узнаем важных сведений, — осуждающе заметил Капунькис.
Хвост колонны втянулся наконец на поляну. Гвардейцы пинками усадили пленников на землю, сами расселись вокруг них.
— Пошли ближе, — предложил Бурунькис. — Отсюда ничего не слышно.
Крадучись через кусты, братья подползли к поваленному дереву и залегли и пяти метрах от гвардейцев охраны.
— Это все ты виноват, сказал один пленный юноша другому зря нее задушили тебя призраки. Может, тогда все вышло бы иначе.
— Так кто же знал, что так выйдет? — огрызнулся пленник, которого охранник - скрэб огрел дубиной. — А тебя, Вальтер я силой не тащил — кто, как не ты, предложил посмеяться над Генрихом?
— Я предложил, а ты, Клаус, потащил! Не чувствуешь разницу? Ну ничего, как только увидим кого- нибудь и сможем о ним объясниться, я тут же доложу, что это ты всех ловушку затянул. И повесят тебя, Клаус, как предателя, на суку.
— Не смей называть меня предателем! — взъелся Клаус Вайсберг. — Еще неизвестно, кого первым вздернут на суку: тебя или меня.
— Перестаньте! — вскрикнула одна из девочек. — Мы сейчас должны держаться все вместе, а вы вот-вот перегрызете друг другу горло. Какая разница, кто был виноват? Это уже в прошлом. Надо думать о том, что ждет нас дальше, как спастись.
— Ах, Тереза, как тут спасешься? — Клаус Вайсберг обреченно махнул рукой. — Полиция в лесах не водится. Да и людей не видно. Глушь. Кричи не кричи — никто не услышит.
В этот момент сквозь охрану к пленникам попытался пробраться один из раненых скрэбов.
— Куда прешь? — рыкнул, вскакивая на ноги, гвардеец.
— У меня раны кровоточат, — прохрипел карлик. — Мне нужна повязка. На пленниках много одежды. Никто не обеднеет, если я заберу у них одну тряпку.
Назад! — рядом с гвардейцем встало еще трое скрэбов. — У нас приказ — пленников охранять как зеницу ока. Пленников и все, что на них.
— Да на что им одежда? — возмутился раненый. — Двух дураков скормят дракону, а девок отдадут Убийце Хоркунда.
— Это никому не известно. Возможно, император заберет себе и тех и других. Убирайся!
Гвардейцы угрожающе подняли дубины. Раненый сплюнул, отступил и, усевшись на землю, принялся, точно пес, зализывать на руке рану.
Бурунькис с Капунькисом переглянулись.
— Что будем делать? — спросил Капунькис.
— Лучше всего незаметно убраться, поспешить к королю и сообщить о скрэбах. Реберик пошлет армию и разгромит их. От пленных мы много важного узнаем.
Второй глюм покачал головой:
— Нет, это долго. Ведь раз карлики возвращаются из Большого Мидгарда, значит, какие-то Врата еще открыты. Нам надо захватить одного зеленошкурого в плен, допросить его и, если что, попытаться прорваться в Большой Мидгард через Врата скрэбов. Я уверен, что Генрих легко справится и с великанами, и со скрэбами, и с Убийцей Хоркунда. Надо только ему сообщить о нашей беде.
— Как же мы захватим пленника, если нас всего двое? — удивился Бурунькис. — Карлики сотрут нас в порошок.
— Не сотрут. Во-первых, они уставшие и за нами не угонятся. Во-вторых, мы нападем на скрэба из стражи и, пока к нему подоспеет помощь, все выведаем.
Глава V
ЗАПАДНЯ ДЛЯ ГЛЮМОВ
Стражник, на которого пал выбор глюмов, стоял, прислонясь плечом к дереву и опираясь рукой на дубину. Он внимательно смотрел в просвет между деревьями, лишь изредка поворачивая голову то в одну, то в другую сторону. Командир выдвинул его метров на двести от лагеря, и с такого расстояния ни он, ни его товарищи в лагере видеть друг друга не могли.
— Здоровый он, проворчал Бурунькис. —Боюсь, нам с ним не сладить.
Чепуха! Я схвачу его за ноги, чтоб не сбежал, а ты в это время стукнешь его рукояткой меча по голове. Только тебе надо будет хорошенько подпрыгнуть.
— Не так то легко в прыжке оглушить.
Конечно, нелегко. — Капунькис понимающе кивнул, — но выбора все равно нет. Сейчас мы подберемся поближе, а как останется метров пять, мы и кинемся на дурака.
— Только команду подам я, предупредил Бурунькис.
— Нет, я.
— Раз бить придется мне, значит, и команду подам я.
— Ладно. А какая будет команда?
— Я крикну: «Хоп!» И ты хватай скрэба за ноги.
Договорившись, глюмы перебежками — от дерева к дереву — стали приближаться к намеченной жертве. Хотя они старались двигаться бесшумно, но листья то и дело шуршали под ногами, а иной раз потрескивали сухие ветки, присыпанные листвой. Но тугоухий скрэб ничего не слышал. Он время от времени переминался с ноги на ногу, зевал.
Когда до зеленошкурого осталось метров десять, а глюмы укрылись за стволом старого ясеня, в лесу закричала птица, потом еще одна и еще. Скрэб вздрогнул, но позы не переменил, разве что как-то весь подобрался, вглядываясь в лесную чащу.
— Вот дурень так дурень! — презрительно сказал Капунькис. — За его спиной можно сейчас пленить всю армию, а он так и будет вперед смотреть. Идиот!
Бурунькис предостерегающе прижал палец к губам. Глюмы прошмыгнули к одному дереву, к другому. Теперь до скрэба осталось не больше трех шагов.
Придется отсюда нападать, деревья закончились, — прошептал Бурунькис.
Братья вышли из-за дерева, изготовились к атаке, и тут откуда-то слева закричала птица. Зеленошкурый карлик внезапно прыгнул в сторону, развернулся и, глянув на ошеломленных глюмов, обнажил в ухмылке клыки.
— Ну вот, наконец-то добрались, недомерки. А то плететесь, плететесь, ждать устал!
Скрэб приложил ко рту ладонь и издал звук, похожий на птичий крик. И тут же из-за деревьев показались скрэбы, которые, как полагали Капунькис и Бурунькис, беззаботно развалились в лагере на поляне.
— Проклятая Хель! — разочарованно вздохнул Бурунькис. — Кто же на кого охотился?
Откуда малышам было знать, что зеленошкурые карлики всегда расставляют охрану таким образом, чтоб каждый стражник непременно наблюдал товарища слева и справа от себя. Мало того, кроме стражи, демонстративно выставлявшей себя напоказ, существовала стража скрытая, которая, маскируясь на местности, наблюдала как за территорией, так и за «показной» стражей. Именно скрытая стража обнаружила глюмов первой и с помощью условных сигналов оповестила караульных и солдат в лагере. Пока глюмы крались от дерева к дереву, солдаты из лагеря успели замкнуть окружение.
— Напрасно радуешься! — воинственно крикнул Капунькис, обнажая меч. — Может, нас твои дружки, клыкастые красавчики, и убьют, но уж тебе от этого легче не будет!
