Чем пахнет луна

расшифровать.

Вика взглянула с досадой. Понятно теперь, почему Лиза походила в первый момент знакомства на ощипанную мышь. Ни капли краски ни на губах, ни на бровях, ни на ресницах. И теперь ей, Вике, предлагают собственноручно превратиться в такое же страшилище!

А медсестра делилась упоенно:

— У человека тоже имеется собственный уникальный аромат. Он может слегка варьироваться в зависимости от времени дня, сезона, настроения. А в случае болезни резко меняется. Кстати, еще в Отечественную опытные хирурги по запаху судили о состоянии раны. Но по-настоящему серьезно одорационная диагностика получает развитие лишь теперь.

Медсестра потянулась, глядя на Вику с легким вызовом, и та стала обреченно снимать тампоном косметику.

— Гавриил Аркадьевич… — Глаза Лизоньки томно, на зависть Вике, закатились. — Он гений. Дегустатор на фармацевтической фабрике способен различить всего несколько сотен запахов, а он — несколько тысяч!

Губы Вики собрались в удивленное «о».

— И не только воспринять, но и расшифровать. И на основе полученной информации поставить точнейший диагноз. Но проблема современности такова, что человек несет на себе кроме естественных множество чуждых резких запахов, способных помешать диагностике, как мешают музыке посторонние шумы. Поэтому согласно нашим правилам вам придется принять душ и надеть вот это. — Лиза с широкой улыбкой вручила Вике большой бумажный пакет и филигранный ключ на цепочке. — Свои вещи сложите в шкаф перед душевой. Кстати, наш комплект потом можете оставить себе.

— А… — посетительница облизнула пересохшие губы, — а сколько это будет стоить?

— Для… вас… скидка. Два с половиной доллара.

Цена оказалась намного меньше, чем Вика опасалась. Косметика все равно стерта, отчего не рискнуть?

Душевая была стильная — хотя и не пластиковая, а стеклянная. Вика с удовольствием смыла пот и переоделась в свежее льняное белье, просторный балахон и соломенные тапочки. Оставила на сушителе полотенце и ступила в следующую дверь.

Девушка была разочарована. Она ожидала инопланетно-хирургического антуража с бестеневыми лампами, рубильниками, толстыми сдвижными дверями, мигающими мониторами, округлыми пультами, лазерными «мышками» и утробным ворчанием электричества. А оказалась в совершенно голой хромированной комнате размером три на три, с единственной дверью и окном в деревянной раме. Посреди комнаты стоял некрашеный табурет.

— Здравствуйте. Садитесь, пожалуйста.

Девушка потупилась. В самом деле, нельзя же так есть глазами совершенно незнакомого мужчину. А глазищи у него ореховые… Нет, не цвета старой мебели, а именно ореховые. И уходят к вискам. Волосы длинные, пепельные. Стильная капелька-серьга в левом ухе. Черты лица тонкие. Но твердые. Вика глубоко вздохнула. А фигура! Несмотря на сидячую работу… Талию, как его… Гавриила Аркадьевича можно было обхватить пальцами. А плечи широченные, и белый халат развевается, словно плащ под невидимым ветром. Вика едва не села мимо табурета.

А доктор ничего не заметил. Завел под лоб свои удивительные глаза и, дергая изящным носом, стал наворачивать круги, натурально обнюхивал пациентку. И чем сильнее он приближался, тем больше Вику вгоняло в жар. А когда красавец Гавриил, упав на четвереньки, коснулся носом ее пятки, Вика взвизгнула и едва не упала. Ни одному! Ни одному из ее кавалеров — теперь она знала, кого можно назвать воздыхателем, а кому до воздыханий, как до луны, — даже в голову не приходило ласкать Викины пятки носом. Она всхлипнула. И не сразу поняла, что доктор так и застыл на четвереньках, словно сраженный неземной красой.

К собственной внешности девушка относилась трезво и потому забеспокоилась. Выскочила к Лизоньке в приемную:

— Он… Гаврила… ой… там…

Медсестра заглянула в кабинет, ласково кивнула:

— Не беспокойтесь, доктор в творческом трансе. Анализирует полученную информацию. — И под локотки повлекла Вику переодеваться.

Игнорируя вопросы, повисшие у пациентки на языке, Лизонька деловито выписала счет, приняла и пересчитала деньги.

— Кстати, для надежности рекомендую навещать нас раз в месяц, — пела она. — Вас записать?

Вика бурно закивала.

— Вот, есть время. Двадцать пятого октября, на восемнадцать ноль-ноль, вас устроит?

Вика сглотнула:

— А… ага…

— Кстати, вот и он…

Пациентка дернулась, надеясь еще раз увидеть обаятельного врача. Но всего лишь загудел принтер, выдавливая распечатку с диагнозом. Медсестра глянула в нее, что-то пометила в компьютере и протянула Вике.

Замирая от любопытства, девушка сунула нос в листок, пахнущий озоном: «Слабый стресс, плоскостопие и двухдневная беременность».

— Что-о?!

Лиза вежливо улыбнулась:

— Я рада за вас. Наш метод, в отличие от обычных, дает стопроцентную гарантию.

Вика изменилась в лице.

А Гавриил Аркадьевич, не подозревая, как только что был близок к смерти, вышел на середину кабинета, сел, пренебрегая табуретом, на пол и взялся за пуговицы. Сбросив халат и безупречной белизны рубашку, он широким жестом раздернул магнитную молнию на плоском мужественном животе. Из образовавшейся дыры с пыхтением выбрался роскошный каштановый спаниель. Встряхнулся, с удовольствием выгнул спину. Задней лапой отпихнул вусмерть надоевший скафандр. Какое счастье, что рабочий день окончился! Теперь можно отправиться на помойку за домом — там та-ак чудесно пахнет! Лучше, чем французские духи.

А можно сделать засаду в гардеробной и наконец-то удавить эту нахальную крысу, которая уже неделю лопает его печенье.

А можно…

Спаниель от восторга и радости жизни завертелся вокруг себя, заметая ушами, лапами и хвостом и улыбаясь во всю пасть.

Ему были доступны все запахи мира. Кроме одного. Он не знал, чем пахнет луна.