Жена слушала с тягостным видом. Потом спросила: “А сколько за вход брать будем?”
Крестьянин расстарался и ко времени цветения сакуры воздвиг свой дворец. Одного монаха он попросил начертать на вывеске образцовым почерком: “Платный туалет. Вход — восемь монет”.
Но даже столичные дамы не решались за эти деньги посетить уборную, хотя и говорили, что она изумительна.
Жена от злости застучала кулаками по полу: “Что я тебе говорила? Ты сюда вбухал все наши деньги! Как теперь жить будем?”
— Ты только не кипятись! Завтра я все устрою как надо — они у меня муравьями в очередь встанут! Ты тоже поднимайся пораньше, собери мне в дорогу поесть. А когда я в свое паломничество отправлюсь, людей набежит, как на ярмарку.
Хозяин был доволен своей придумкой. Следующим утром он поднялся позже обычного — около восьми. Повесил на шею коробочку с едой, грустно посмотрел на жену. “Послушай, дорогая, ты всю жизнь мне талдычила, что я круглый идиот и планы у меня дурацкие. Сегодня я тебе покажу — я уйду, а от клиентов отбоя не будет. Когда яма заполнится, повесь табличку, чтобы подождали, а сама скажи соседушке Дзирохэю, чтобы вычерпал”.
Жена была несказанно удивлена. Куда это он уйдет? В город, что ли? Будет там по улицам ходить и вопить: “Платный туалет! Посетите мой туалет!”?
Пока она так размышляла, пришла девица и, бросив восемь монет в ящик для денег, прошла в уборную. А потом народ повалил валом, так что жена только глаза на деньги таращила. Вскоре ей пришлось закрыть уборную и вызвать на подмогу соседа. За день она получила восемьсот монет, а соседа ей пришлось призывать аж пять раз.
“Ну и дела! В первый раз по задуманному вышло. У меня не муж, а Будда чудотворный!”
Обрадованная женщина купила сакэ и стала дожидаться мужа. И тут — о несчастье! — на носилках доставили его бездыханное тело.
“Его нашли в платном туалете Хатихэя. Он умер от подагры”.
Оказалось, что покойник отправился утром со своими тремя монетами прямиком в соседское заведение и закрылся там. Когда кто-то подходил к двери, он начинал покашливать. За целый день такого покашливания он совершенно охрип, а на закате не смог разогнуться.
Прознавшие про случившиеся столичные жители переговаривались:
— Как жаль, что жизнь столь изысканного человека прервалась так рано!
— Такого мастера по части чайных чудес больше не сыщешь!
— О таком красивом самоубийстве в Японии еще не слыхали!
— Он достиг просветления в сортире!
И не было никого, кто бы не присоединился к гимнам в его честь.
ЗОНТИК
Весенний дождичек, больше похожий на туман... Он не промочит тебя насквозь, но кожа от него все равно становится влажной.
Увидев юношу, девушка выбежала из лавки на улицу. Юноша держал над собой раскрытый зонтик. “Что, дождик идет?”
Юноша стоял под зонтом не потому, что боялся промокнуть. Просто он стеснялся того, что их увидят из лавки, где работала девушка.
Юноша молча держал зонтик над девушкой. Но все равно одним плечом она шла под дождем. Юноша начинал промокать, но никак не мог отважиться сказать ей: “Прижмись ко мне”. Ей же хотелось взяться за ручку зонта вместе с ним, но она отодвигалась от нее все дальше.
Они зашли в фотостудию. Отца юноши перевели на работу в другой город. Так что юноша с девушкой решили сфотографироваться на прощанье.
“Садитесь сюда”, — сказал фотограф, указывая на диван. Но юноша слишком стеснялся. Поэтому он встал позади девушки, но чтобы их тела стали хоть чуть ближе, слегка оттопыренным пальцем той руки, которой он держался за спинку дивана, он коснулся ее платья. Теперь он впервые дотронулся до нее. Слабое тепло, которое передалось его пальцам, заставило подумать о жаре ее нагого тела. Глядя на фотографию, он до самой смерти будет вспоминать это тепло.
— Хотите, еще один кадр сделаю? Крупным планом? Только тогда вам нужно встать поближе.
Юноша кивнул.
“Что с твоей прической?” — шепнул он девушке. Она посмотрела на него и покраснела. Глаза ее засветились радостью. По-детски послушно она побежала к зеркалу. Дело в том, что когда она увидела юношу из окна лавки, она тут же выскочила к нему, не успев причесаться. Всю дорогу она корила себя, поскольку выглядела так, будто только что сняла купальную шапочку. Но девушка была столь застенчивой, что никогда не позволяла себе в присутствии мужчин даже подправить упавшую прядку. Мальчик же не чувствовал себя вправе сказать ей, чтобы она привела себя в порядок.
Когда девушка бросилась к зеркалу, у нее был такой радостный вид, что и юноша тоже просветлел. Теперь они спокойно уселись на диван, как если бы это было для них делом привычным.
Покидая студию, юноша стал искать глазами свой зонт. И тут он увидел, что девушка стоит с ним на улице. Она поймала его взгляд и поняла, что вышла на улицу с его зонтом. Она удивилась тому, что, сама того не желая, повела себя так, как если бы уже принадлежала ему.
Юноша не просил отдать ему зонт обратно. Она же не решалась вернуть его. Что-то случилось с тех пор, как они отправились к фотографу, Они уже стали взрослыми, и обратный путь был дорогой супругов.
А вы говорите — зонтик, зонтик...
ЦВЕЛИ КАМЕЛИИ...
На вторую осень после окончания войны сразу в четырех семьях нашей десятидворки родились дети. Самая старшая из матерей родила двойню. Одна из ее девочек прожила только две недели. Молока у матери было много, она подкармливала им соседских детишек. В этой семье уже было двое сыновей, а теперь у них родилась и девочка. По моей просьбе ее назвали Кадзуко — “Дитя мира”.
А вообще-то среди пяти новорожденных оказалось четыре девочки. Люди смеялись: война закончилась — вот и солдаты больше не нужны. Нет, столько девочек родилось, конечно, случайно, но целых пять младенцев на десять семей... Этой осенью, куда ни посмотри, очень много детей народилось. Так что мы шли в ногу со страной. Мирное время настало. В войну рожали мало. А теперь совсем другое дело — солдаты к своим женам вернулись. Дело понятное. Но только дети рождались во всех семьях, не только там, куда мужья с фронта вернулись. Не все же мужчины воевали. У людей в годах тоже вдруг дети стали рождаться. Мир, да и только.
Вот и получается, что дети — это и вправду мир. И люди не обращали внимания на то, что Япония проиграла войну, что жить трудно, что лишние рты еды требуют. Здесь инстинкт размножения заработал. Самый сильный инстинкт. Будто вдруг источник забил. Или будто высохшая трава зазеленела и в рост пошла. Словом, общее оживление жизни произошло. И освобождение. Счастье, да и только. Человек ведь — не просто скотина, он еще и человек тоже.
Ну и еще, конечно, дети — они родителей от мыслей о войне отвлекают.
Мне — пятьдесят лет. И хоть война закончилась, а детей у меня не народилось. Пожилые семьи во время войны вкус к жизни совсем потеряли. И тут уж ничего не исправишь. Вот война кончилась, а нам всем конец пришел. Вроде и не должно так быть, а то, что войну проиграли — очень на нас сказалось. И страна, и