Конец X — начало XI века, княжение Владимира Святославича (980—1015 годы) в истории Киевской Руси — это время её расцвета. К. Маркс характеризовал это время как «апогей готической России», а готическим периодом он называл раннее средневековье, начало феодальной государственности.
Преемником Владимира стал сын его Ярослав. Время Ярослава Владимировича, Ярослава Мудрого (1015–1054 годы), — это время «Русской Правды» — «древнейшего русского свода законов», как называл её Ф. Энгельс, время киевского и новгородского Софийского соборов и Золотых ворот в Киеве, этих замечательных произведений древнерусского зодчества. В княжение Ярослава распространяется на Руси письменность и «книжность», и пример подаёт сам князь, который к книгам проявлял «прилежание», читал их и днём и ночью.
Укрепляется феодальная государственность и феодальное законодательство, в лице «Русской Правды» пришедшее на смену обычному праву и древнему «закону русскому». Завершается процесс образования Древнерусского государства, заканчивается создание государственной, правовой и церковной организации Киевской державы. В ожесточённой битве у самых стен Киева разгромлены исконные враги Руси — воинственные и жадные печенеги, на западных рубежах земли Русской стоят города-стражи Ярослав и Юрьев, названные языческим и христианским именем Ярослава Мудрого.
Завязываются и развиваются дипломатические отношения Руси с христианскими странами Европы, заключаются брачные союзы киевского княжеского дома с государями европейских стран, что в те далёкие времена свидетельствовало об укреплении международного положения Древнерусского государства.
Вместе с тем в первой половине XI столетия в Киевской Руси вызревают и утверждаются феодальные формы собственности, феодальные формы господства и подчинения, которые так ярко отразит «Русская Правда» Ярославичей, сыновей Ярослава Мудрого. Все эти явления подготавливали (в будущем) феодальную раздробленность Руси с её опустошительными княжескими усобицами, разорением городов и сёл, утратой русских земель, захваченных враждебными соседями.
В то же время на Руси обостряются классовые противоречия. Простой сельский люд — общинники — считал по праву своими земли и угодья, освоенные ими и политые их потом. Теперь эти земли и угодья начали захватывать князья и бояре — и собственность общинника становилась собственностью феодала.
Смерды смириться с этим не могли, и они восстанавливали своё древнее общинное право, право трудовой заимки, стёсывая межевые знаки, поставленные слугами князя или боярина, выгоняя свой скот на луг, захваченный князем, перепахивая межу, проложенную на его земле холопом феодала. А в некоторых местах, как это было в 1024 году в Суздальской земле, смерды брались за топоры — и начинались восстания, направленные против местных богачей и княжеских слуг.
Вот эти времена, времена княжения Ярослава Мудрого, Елена Озерецкая выбрала для создания своей исторической повести «Звенит слава в Киеве», взяв само это название из бессмертного «Слова о полку Игореве».
Она не стремилась отразить в своём произведении все стороны жизни Руси в XI столетии. Елену Озерецкую интересует одна сторона многогранной жизни Киевской Руси времён княжения Ярослава Мудрого — её международные связи. И берёт она только один яркий эпизод из международной жизни Руси — брак Анны Ярославны с французским королём Генрихом I Капетом. Брачные связи киевской княжеской семьи с европейскими государями не были случайностью, а свидетельствовали об укреплении дипломатических сношений и торговых связей, установившихся ещё в далёкие времена.
Киевская Русь времён Ярослава была очень тесно связана не только с Англией и Саксонией, но и со Скандинавией. Варяги, как называли на Руси норманнов, служили русским князьям в Хольмгарде (Новгороде) и Кенугарде (Киеве), проходили через Русь в Миклагард (Византию). Сам Ярослав вторым браком был женат на дочери шведского короля Олафа, Ингигерд, принявшей на Руси имя Ирины. Матерью её была славянка, вендка из западнославянского поморского племени ободритов (бодричей). Олаф Святой бывал в Киеве и оставлял на попечение Ярослава и Ингигерд — Ирины — своего маленького сына Магнуса. Когда в 1032 году норвежские вожди явились в Киев просить Магнуса стать их королём, Ярослав и Ингигерд отпустили его, но взяли с норвежцев клятву быть верными Магнусу. Через год на Русь к Ярославу прибыл из Норвегии знаменитый Гаральд Гардрад, герой скандинавских саг.
Саги о Гаральде Гардраде говорят, что все свои подвиги он совершал для того, чтобы «русская девушка с золотой гривной» перестала его презирать и согласилась стать его женой. Этой русской девушкой была дочь Ярослава Мудрого Елизавета. Как истинный рыцарь он отправился за море, чтобы мечом прославить своё имя и добыть бесчисленные богатства.
Добыв «на вено» огромные богатства, Гаральд возвращается в Киев, женится на Елизавете Ярославне и вместе с ней уезжает в Норвегию, где вскоре становится норвежским королём.
О русско-венгерских связях можно судить по тому, что свояк знаменитого венгерского короля Стефана, Владислав, был женат на русской, а его сыновья, Андрей и Левента, бывали на Руси. Женой венгерского короля Андрея была вторая дочь Ярослава Мудрого — Анастасия.
Елена Озерецкая рассказывает о третьей дочери Ярослава, Анне, королеве Франции. За последние годы значительно возрос интерес исследователей и к самой Анне Ярославне, и к её знаменитой подписи «Ана Ръина». И это вполне понятно.
Анна Ярославна была первой французской королевой, оставившей потомкам свою подпись. И там, в далёкой Франции, она писала по-русски, той самой кириллицей, которой научилась в доме своего отца, Ярослава Мудрого, в Киеве. Кроме того, эта подпись — «Ана Ръина», то есть «Анна Регина», «королева Анна» — даёт возможность языковедам, знатокам древнерусского языка сделать вывод о том, как звучала речь Анны Ярославны.
В далёкой Франции знали Русь, и знали неплохо. Во французском средневековом эпосе она выступает под правильным названием «Русь», а не «Рюси», как сейчас.
Французский эпос свидетельствует о том, что во Франции знали о богатстве и могуществе Руси. Поэтому и сватовство Генриха к Анне, и поездку Анны во Францию следует рассматривать как одно из звеньев (хотя и очень важных) в той цепи, которая связывала средневековую Францию и феодальную Киевскую Русь, — цепи пусть не очень прочной, но всё же соединявшей обе страны, расположенные на востоке и на западе Европы.
Среди фресок построенного в Киеве при Ярославе Мудром Софийского собора есть одна, давно привлекавшая к себе внимание исследователей. На ней изображён Ярослав со всем своим семейством.
