знают о подобных вещах, поскольку у них нет приспособлений, подобных нашему. Мы в настоящем времени владеем приспособлениями сверхнаучными и, возможно, произведенными миллиард лет назад — чтобы отразить этот миллиард лет или более. Эти машины простояли здесь сотни, тысячи веков, до тех пор, пока не появились умеющие пользоваться ими. Я знаю, как работать с ними, Лобсанг, и я хочу научить тебя. Жизнь твоя будет полна лишений, но ты узнаешь, что же есть этот мир на самом деле. И поскольку ты сможешь забрать свое умение с собой в
— Вы упомянули слово «Патра», но я не знаю ни одного мира с таким названием, — сказал я.
— Мне известно об этом, вскоре ты узнаешь то, о чем спросил. Я покажу тебе
Мы вошли в комнату, которую по размерам вполне можно было бы назвать залом. Тут же начало ощущаться слабое тепло, и мы увидели, как рассвет обращается в день. Это было нечто отличное от того рода восходов, которые мы можем наблюдать сейчас, потому что все те живописные краски, которые мы видим при восходах и закатах — это просто-напросто отражения атмосферных загрязнений. В те дни «загрязнения» были как хлеб для Земли — речь идет об извержениях вулканов, удобрявших почву и доставлявших соли на дно морей. Соль — это жизнь.
Мы расположились рядом с приспособлением, и Лама Мингьяр Дондуп продолжил:
— Давай-ка поговорим о странных вещах. Допустим, если бы люди существовали одновременно с вымершими давным- давно животными, то тем, возможно, доставляло бы удовольствие растаптывать и сметать со своего пути жалкие крошечные существа, которые вступили с ними в борьбу за существование. Однако древние существа, первые формы жизни на Земле, и сами были обречены. Например, брахтиозавры, самые странные твари, существовавшие когда-либо на Земле. Их внешний вид приводит в недоумение. Ультразавры, к примеру, наиболее замечательные существа. У них, должно быть, было очень высокое кровяное давление, поскольку голова их возносилась далеко вверх над телом, вес которого превышал порой восемнадцать тонн. У этого животного было два мозга. Один находился в голове и отвечал за работу челюстей и передних ног, а второй — ниже спины, в задней части, и отвечал за хвост и задние ноги. Это всегда напоминает мне вопрос, который мне когда-то задали: «Что будет, если сороконожка забудет, с какой ноги ей делать следующий шаг». Ну, ответить на этот вопрос не представляется мне возможным даже при самом тщательнейшем обдумывании. Я мог бы только предположить, что есть некое другое существо, которое приглядывает за этим и не допускает, чтобы она запуталась в ногах.
Итак, Лобсанг, что бы нам такое посмотреть? У нас есть какое-то время, и тебе достаточно только сказать мне, что бы ты хотел видеть больше всего.
Я на минутку задумался и затем сказал:
— Помните, японский лама рассказывал нам много необычайных вещей, и я до сих пор не знаю, верить ему или нет. Он говорил, что мир когда-то был разогрет, а затем совершенно внезапно сильно охлажден, и вся поверхность мира покрылась льдом. Можно ли это увидеть?
— Конечно, можно. Никаких затруднений. Но, как тебе известно, такое происходило несколько раз. Как видишь, этому миру уже миллиарды лет, а существующему на его поверхности ледовому покрову — всего несколько миллионов. К примеру, на Северном полюсе лед уходит под воду на огромную глубину, и если его растопить и растопить все айсберги на Земле, то все ушло бы под воду — ну, кроме Тибета, мы находимся слишком высоко, чтобы вода могла нас достать.
Он повернулся к приспособлению и просмотрел длинную колонку цифр, затем в огромном зале, или комнате, или как вам будет угодно назвать это помещение, — свет в нем стал быстро угасать. Несколько секунд мы оставались в полнейшей темноте, а затем появилось красноватое свечение, особенное, абсолютно отличное от чего бы то ни было, и с полюсов, с Северного и Южного полюсов, пробились ослепительные полосы света.
— Это северное сияние, мировая аура. Мы видим ее потому, что, хотя нам и выпало находиться на Земле, мы далеки от этого явления, и потому мы видим его.
Свечение становилось все ярче, оно стало невыносимо ярким, таким, что нам пришлось наблюдать его, полуприкрыв глаза.
— Где Тибет? — спросил я.
— Мы находимся в Тибете, Лобсанг, мы стоим на нем. Все, что ты видишь внизу, — это лед.
Я смотрел на лед и размышлял, почему так могло произойти — предо мной был зеленый лед, был синий лед и был абсолютно прозрачный, бесцветный, как чистейшая вода, лед. Больше я не мог такого стерпеть и воскликнул:
— Какое гнетущее зрелище, с меня достаточно. Лама рассмеялся и вернулся к приспособлению, затем мир быстро завертелся и закрутился, набирая обороты. Вскоре скорость так возросла, что все смешалось в однородную серую массу, не было ни света, ни тьмы, только это впечатление кромешной серости. Затем мир замедлил вращение, и мы обнаружили перед собой великий город, фантастический город. Город, выстроенный прямо перед нашествием самаритян. Город, выстроенный расой, о существовании которой не написано ни строчки, о которой молчит история, и, фактически, даже о самом нашествии самаритян в истории есть лишь самые расплывчатые сведения. В реальности же захватчики напали на город и буквально стерли его в пыль, сравняли с землей, превратили в равнину, и когда буквально камня на камне не осталось, они, по сведениям историков, двинулись в неизвестном направлении, и вскоре след их безвозвратно затерялся. Конечно же, затерялся, ведь они покинули наши места, убрались с Земли на огромных космических кораблях. Я не могу понять, насколько же эти люди были невежественны, чтобы прийти и разрушить город, просто чтобы позабавиться. Ну, конечно, они захватили с собой пленниц, женщин — возможно, в этом кроется одна из причин. Мне вдруг пришло в голову, что я вижу нечто такое, что может изменить всю историю человечества.
— Мастер, — сказал я, — я увидел все эти вещи, я увидел великолепные, чудесные изобретения, но, как мне кажется, только несколько человек знает обо всем этом. Теперь, я уверен, если бы каждый узнал о них, пришли бы времена, когда люди сложили бы оружие и пришли к миру, потому что к чему же воевать, если обо всем можно узнать с помощью этих инструментов и машин?
— Нет, Лобсанг, это не так, приятель, совсем не так. Если у людей возникнет хотя бы мысль о возможности обладать подобными приспособлениями, тут же финансовые дельцы заявятся сюда вооруженные, в сопровождении армии и захватят все это, убьют всех, кому что-либо об этом известно, и будут использовать эти машины для того, чтобы держать мир под контролем. Все остальные будут их рабами.
— Да, но тогда я не понимаю, кто подходит для работы с этими машинами. Нам ведь известно, что Тибет будет завоеван Китаем, мы знаем, что они добудут все наши священные книги, чтобы их тщательно изучить. Как же мы сможем помешать им завоевать мир?
— Лобсанг, друг мой, ты выглядишь совершенным простаком, будто у тебя не в порядке с головой или что-то вроде того. Ведь не думаешь же ты, в самом деле, что мы позволим каким-то завоевателям обладать всем этим, не так ли? Начнем с того, что у нас имеются абсолютные копии всего этого в Арктике, куда человеку вряд ли удастся добраться из-за вечного холода. Но подо льдами, внутри, вполне тепло, и мирно, и удобно, и у нас есть возможность созерцать мир оттуда, следить за происходящим и, при необходимости, даже вмешаться. Весь хлам, что находится здесь, — он огляделся вокруг, — все это будет сломано, взорвано и растащится по кусочкам.
Сначала Тибет попытаются покорить британцы и русские, но им не удастся. Их приход станет причиной множества смертей, но они ничего не добьются. Однако они подадут Китаю идею о завоевании, и придет Китай и захватит Тибет, захватит часть его, эту. Но, все равно, им не достанется ни одной из этих машин, ни одной из наших святых книг, ни одной книги по медицине, потому что нам известно о нашествии за много лет до того, как оно произойдет, фактически, за века. Уже заготовлены фальшивые книги, и они будут разложены по местам тут же, как только начнется вторжение. Тебе известно — Пророчество говорит, что Тибет будет жить до тех пор, пока здесь не появится колесо, с появлением колес в Тибете ему наступит конец. Но можешь не волноваться, все наши ценности, все научные труды за многие миллионы лет надежно спрятаны. Я знаю где, я там был. И тебе предстоит узнать об этом месте и побывать там. Я буду убит в течение твоей жизни, фактически, еще до того, как ты покинешь Тибет, и ты станешь одним из тех, очень немногих людей, которые умеют работать с такими машинами и обслуживать их,
— Благодарю вас, но, чтобы научиться обслуживать такие машины, наверняка нужно потратить на обучение не одну жизнь.
— Нет, тебя обучат, как перевести их на самообслуживание. Тебе нужно будет совершить всего несколько манипуляций, и сама машина или другая машина устранит неполадку. Видишь ли, этим машинам осталось не так уж много, потому что, спустя некоторое время, обстоятельства изменятся. После 2000 года будет много, много перемен, какие-то в лучшую сторону, какие-то — в худшую. Мы можем просмотреть это в Хрониках Акаши. Тебе ведь известно, человек не может свернуть с проторенной дорожки. Человек свободен выбирать, но в заранее заданных
