Шафранная мантия. (THE SAFRON ROBE)

просьбу и сделает то, о чем ты просишь? Скорее всего, он сделает все наоборот.

Я был согласен с тем, что в этом есть какой-то смысл. Однако я все еще не видел смысла в том, чтобы молиться, если невозможно получить то, о чем просишь. Я сказал об этом.

— Твое представление о молитве полностью собственническое. Ты молишься, думая только о себе. Ты думаешь, что можно помолиться, и Бог пришлет тебе целый мешок колотых грецких орехов. Ты думаешь, можно помолиться, и огромный пакет индийских сладостей свалится прямо тебе в руки. Молиться нужно о добре для других. Молясь, нужно благодарить Бога. Молитвы должны состоять из просьб о том, что ты хочешь сделать для других, а не для себя. Когда ты молишься, твои мысли заряжаются энергией, и поэтому, если это возможно и удобно, ты должен молиться вслух. Это придает молитвам дополнительную силу. Но ты должен быть уверен, что твои молитвы не противоречат законам.

Выслушав все это, я едва заметно кивнул. Мне казалось, что молитвы все-таки не очень эффективны.

Мой Наставник улыбнулся в ответ на мое выражение непонимания и продолжил:

— Ты думаешь, что молитва — это просто трата времени. Но предположим, что ты можешь получить ответ на свою молитву. Допустим, что кто-то умер, а ты помолился, и этот человек смог вернуться к жизни. Неужели ты думаешь, что возвращать к жизни умершего — это такое хорошее занятие? Некоторые люди умоляют, чтобы Бог покарал неугодного им человека. Неужели ты думаешь, что Бог будет убивать людей только потому, что какой-то необразованный и эгоистичный человек молит его об этом?

— Благородный Мастер, в храмах ламы молятся в один голос и просят при этом Бога о самых разных вещах. В чем смысл этого?

— В храмах ламы молятся особым образом. Во время молитвы они направляют свои мысли, выраженные особыми словами, на помощь людям в их горе. Они молятся, чтобы телепатически поддержать тех, кто нуждается в помощи. Их молитвы возвращают надежду тем, кто, подобно призракам, затерявшимся в пустыне, никак не может найти правильный путь. Если человек умер, ничего не зная о другой стороне смерти, он может заблудиться в болоте невежества. Таким образом, ламы, посылая телепатические сигналы, молятся для того, чтобы все, кто нуждается в помощи, могли получить ее.

Наставник строго посмотрел на меня и добавил:

— Ламы молятся не для собственной выгоды и не для того, чтобы получить повышение в чине. Лама никогда не будет просить, чтобы такой-то человек, например, свалился с крыши, даже если этот человек причинил ламе много зла. Лама молится лишь о помощи другим.

Мои представления о религии сильно пошатнулись. Я всегда считал, что Бог или Благословенная Мать Долма обязательно ответят на молитвы, если они были произнесены с достаточным рвением. Когда меня должны были отправить в монастырь, я молился, пока не потерял голос. Но, несмотря на это, я все же вынужден был сюда прийти. Создавалось впечатление, что молитвы помогают кому угодно, только не мне.

— Я прочел твои мысли и не могу полностью согласиться с ними, — заметил мой Наставник. — Если человек считает себя духовно развитым, он должен делать для других то, что хочет для себя. Ты обязан молиться о том, чтобы иметь силу и мудрость. Это нужно делать для того, чтобы помогать другим, даруя им силу и мудрость. Ты не должен просить о том, что нужно тебе. Это лишь напрасная и бесполезная трата времени.

— Значит, религия — это только то, что человек делает для других? — спросил я.

— Не совсем так, Лобсанг. Религия это то, чем мы живем. Это принципы поведения, которых мы добровольно придерживаемся с тем, чтобы наше Высшее Я могло очищаться и совершенствоваться. Поощряя чистые мысли, мы должны отвергать все недостойное, укрепляя и развивая при этом сущность, которая остается с нами, когда мы покидаем физическое тело. Когда ты достигнешь мастерства в астральных путешествиях, ты сможешь сам увидеть истину. А пока ты должен принять мои слова на веру. Религия — это реальность, она необходима. Если ты молишься и твои молитвы остаются без должного внимания, вполне может быть, что именно в этом и заключается их своеобразное исполнение. Перед тем, как прийти на Землю, человек составляет определенный список тех преимуществ и недостатков, которые должны сопровождать его на Земле. Мы планируем нашу жизнь так же, как студент огромного колледжа планирует свой курс обучения, чтобы по окончании учебы стать тем, кем хочет.

— Думаете ли Вы, что одна религия может быть лучше другой? — спросил я робко.

— Религия никогда не может быть лучше, чем человек, ее исповедующий. Возьмем, к примеру, буддистских монахов. Некоторые из них — очень порядочные люди, другие — не слишком. Религия у каждого своя. У каждого свой путь в ней. Все люди видят в религии разное. И неважно, является ли человек буддистом, индуистом, иудеем или христианином. Дело в том, что каждый исповедует религию так, как может, и верует в то, во что может.

— Мастер, — снова спросил я, — правильно ли поступают люди, меняющие свою религию? Достойно ли буддисту становиться христианином и наоборот?

— Мое личное мнение, Лобсанг, состоит в том, что кроме очень редких, исключительных случаев, человек не должен менять религию. Если человек вырос в христианской семье и живет в западном мире, этот человек должен придерживаться христианства. Человек впитывает религиозные верования вместе с первыми звуками родного языка. Часто случается, что человек, рожденный христианином, внезапно становится индуистом или буддистом. При этом определенные наследственные факторы и врожденные черты приводят к неправильному пониманию новой религии. И очень часто, чтобы компенсировать это, человек становится жадным, фанатичным по отношению к новой религии, в то время как в глубине души у него остаются неразрешенные проблемы и сомнения. Результат редко бывает удовлетворительным. Я считаю, что если человек родился и вырос в какой-то религиозной среде, это означает, что он принял соответствующую религию, и поэтому не должен ее менять.

— Гм! — смутился я. — Все это означает, что мои представления о религии переворачиваются вверх дном. Выходит, человек должен отдавать другим, не требуя ничего взамен? Сам же он должен надеяться, что кто-то попросит за него?

— Человек должен просить о понимании и о том, чтобы быть способным помочь другим, потому что только помогая другим, мы узнаем себя, только обучая других, мы обучаем себя, и только спасая других, мы спасаем себя. Человек должен отдать, прежде чем он сможет получить. Он должен отдавать самого себя, отдавать свое сострадание, свое милосердие. Пока человек не научится отдавать, он не сможет ничего получить. Человек не может надеяться на милосердие, прежде чем сам не проявит его. Он не может рассчитывать на понимание, пока не поймет проблемы других. Религия — великое начинание, Лобсанг, слишком великое, чтобы разобраться в нем в такой короткой беседе. Однако подумай об этом. Подумай, что ты можешь сделать для остальных. Подумай, как ты сможешь принести радость другим, как ты поможешь им в духовном развитии. И позволь мне спросить кое-что у тебя, Лобсанг. Ты хорошо зарекомендовал себя, спасая бедного старого монаха, попавшего в беду. Позволь мне спросить у тебя откровенно, ты ведь получил удовлетворение от этого, не так ли?

Я задумался над этим. Да! Это была правда. Я чувствовал удовлетворение, спускаясь вслед за благородным Кис-Кисом, и впоследствии, оказывая помощь старику.

— Да, уважаемый Мастер. Вы правы. Я получил большое удовлетворение.

Упали вечерние тени, и закат натянул над нашей долиной свое пурпурное покрывало. В далекой Лхасе начали один за другим появляться огоньки. Было видно, как за шелковыми занавесками движутся люди. Где-то под нашим окном один из котов издал жалобный крик, и вскоре ему ответил другой кошачий голос. Мой Наставник встал и потянулся. Казалось, у него тоже онемели конечности. Я поднялся на ноги и чуть было не свалился лицом вниз: мы сидели и разговаривали так долго, что мои ноги совсем затекли. Лама подхватил меня и помог удержаться на ногах. Некоторое время мы смотрели в окно. Потом мой Наставник сказал:

— Этой ночью было бы неплохо как следует отдохнуть, потому что — кто знает? — завтра мы, возможно, будем очень заняты. Спокойной ночи тебе, Лобсанг, спокойной ночи.

— Благородный Мастер, — сказал я, — спасибо за то, что вы уделили мне столько времени. Вы так хорошо все объяснили, что, несмотря на свой очень нерасторопный и вялый ум, я, кажется, начинаю кое-что понимать. Спасибо Вам. Спокойной ночи.

Я поклонился и пошел к двери.

— Лобсанг! — позвал меня Наставник, и я повернулся к нему. — Господин Настоятель очень хорошо отзывался о тебе, и это нужно отметить особо, потому что он весьма аскетичный и строгий человек. Ты молодец. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — снова сказал я и ушел к себе.

Я быстро закончил свои нехитрые приготовления ко сну и лег. Мне долго не спалось. Я думал о тех вещах, которые услышал. И чем больше я думал, тем очевиднее мне становилось, что искренняя приверженность религии является залогом успешного духовного развития.

Глава 14Путешествие в горы

Разорванная мантия — Визит на склад — Неожиданные обновы — Завтрак с Наставником — История одежды — Что мешает видеть ауру человека— Люди и их одежда — Сборы в дорогу — Переправа через Счастливую реку — Семейный монастырь — Ночь в горах — Неприступная хижина

Я недовольно перевернулся и некоторое время лежал, соображая, где нахожусь. С большой неохотой я заставил себя выглянуть в окно. Небо на