Чужак в чужой стране [= Чужой в чужой земле, Пришелец в земле чужой, Чужак в стране чужой, Чужак в ч

чудом и не пахнет. Телепортация — это просто, если знаешь язык. Вот язык — это действительно трудно.

— Бен, ты тоже можешь телепортировать предметы?

— Я? Этому не учат в детском садике. Я дьякон только потому, что отношусь к Первопризванным. Практически же я не поднялся выше Четвертого Круга. Я только начинаю учиться управлять своим телом. Патти единственная, кто регулярно пользуется телепортацией… и я не уверен, что она хоть раз сделала это без помощи Майка. Майк говорит, что она и сама может это делать, но она слишком наивна и робка при всей своей одаренности и слишком привыкла прибегать к его помощи. Чего ей, кстати, не следует делать. Джубал, вот что я грокнул: на самом деле нам не нужен Майк… Вы могли бы быть Человеком с Марса. Или я. Майк — это словно первый человек, добывший огонь. Огонь существовал и раньше. После того, как он показал, его уже мог добыть любой, у кого хватало ума уберечься от ожогов. Понимаете меня?

— Я грокнул отчасти.

— Майк — наш Прометей. Но и только. Майк всегда это подчеркивает. Ты есть Бог, я есть Бог, он есть Бог. Все, что грокает. Майк — человек, как и все мы. Незаурядный человек. Человек заурядный, научившись тому, что умеют марсиане, объявил бы себя божеством. Майк выше подобных вещей. Прометей… но не более того.

— Прометей заплатил высокую цену за то, что принес людям огонь, — медленно произнес Джубал.

— Не думайте, что Майк не платит! Он платит тем, что работает двадцать четыре часа в сутки и семь дней в неделю, стараясь научить нас тому, как обращаться со спичками и не обжечься. Задолго до того, как я здесь появился, Джил и Патти попытались уменьшить его нагрузку, заставив его не работать одну ночь в неделю. — Бен улыбнулся. — Но Майка нельзя остановить. Этот город наводнен игорными притонами. Как правило, это обираловки, действующие в обход закона. Поэтому Майк проводит эту свободную ночь, играя против шулеров… и выигрывая. Его пытались ограбить, его пытались убить, ему подливали всякого рода зелья, к нему подсылали мускулистых парней. Но это только подняло его репутацию самого везучего человека… и привело толпы людей в Храм. Они попробовали не пускать его туда. Опять ошибка. Карты не тасовались, колеса не вращались, кости выпадали одной и той же стороной. Наконец они отступились, попросив его не выигрывать много за раз. Он согласился бы на это и раньше, попроси они его по- хорошему.

Кэкстон помолчал.

— Теперь против нас действует новая сила. Не только фостериты и прочие церкви… но еще «синдикат» и городские власти. Думаю, что взрыв в Храме — работа профессионалов. Сомневаюсь, чтобы к этому имели отношение штурмовые отряды фостеритов.

Во время их разговора люди входили с комнату, собирались в группы. Джубалу бросилось в глаза их странное состояние: неспешное спокойствие в сочетании с нарастающим напряжением. Никто не казался возбужденным, не было никакой спешки… и все, что они делали, казалось целенаправленным, даже такие очевидно непреднамеренные действия, как встреча вновь приходящих, сопровождаемая поцелуями или приветствиями. У Джубала возникло ощущение, будто каждое движение было заранее продуманно неким хореографом.

Спокойствие и нарастающее напряжение… точнее, ожидание, решил он. Люди были напряжены, но ни в коей мере не скованы. Все это напоминало Джубалу что-то уже виденное. Хирургическую операцию? Когда дело делает мастер, и нет ни шума, ни лишних движений.

И тут он вспомнил. Давным-давно, когда для исследования космоса еще применялись ракеты с химическим горючим, он наблюдал стартовый отсчет в центре управления полетом. Он припомнил такие же негромкие голоса, спокойные, разные, но скоординированные, действия, то же самое торжественное ожидание. Они «ждали полноты», это было очевидно. Но полноты чего? И почему они были так счастливы? Их Храм и все, что они построили, было разрушено. И вместе с тем они были похожи на детишек в ночь перед рождеством.

Джубал сразу же, как появился здесь, заметил, что нагота, которая смутила Бена во время его первого визита в Гнездо, здесь, казалось, не практиковалась, хотя для этого были все условия. Он не видел пока ни одного раздетого человека. Впрочем, он был в каком-то «семейном» настроении, когда не обращаешь внимания, одет ли человек или раздет.

Когда он заметил то, чего ждал, то в глаза бросилась не кожа, а густейший и прекраснейший водопад черных волос, каких ему в жизни не доводилось видеть. Это богатство принадлежало молодой женщине, которая вошла в комнату, перебросилась с кем-то парой слов, поцеловала Бена, серьезно поглядела на Джубала и вышла. Джубал проводил ее глазами, оценив взглядом знатока эту струящуюся массу цвета полуночного неба. И только когда она вышла, он осознал, что на ней не было иной одежды, кроме царственного величия… и что она была не первой из братьев, встреченных им сегодня в таком виде.

Бен перехватил его взгляд.

— Это Рут, — сказал он, — новая верховная жрица. Они с мужем были на другом побережье… я думаю, готовились открывать филиал храма. Я рад, что они здесь. Это похоже на семью, собравшуюся в отчем доме.

— Прекрасные волосы. Жаль, что она не задержалась.

— Почему же вы не окликнули ее?

— Как?

— Рут наверняка зашла сюда, чтобы взглянуть на вас. Они, должно быть, только-только прибыли. Вы заметили, что нас с вами как бы чуть сторонятся?

— Хм… да. — Вообще-то Джубал приготовился к тому, что придется отражать попытки интимной близости… Но оказалось, что никто ничего такого предпринимать не собирается. С ним обходились гостеприимно, но это скорее походило на вежливую ласковость кошки, нежели на чрезмерное дружелюбие пса.

— Они очень интересуются вами… но еще побаиваются.

— Меня?

— Я же говорил вам прошлым летом. Вы — миф, который не обязательно должен быть реальным и который живет дольше, чем человек. Майк говорил им, что вы — единственный известный ему человек, который может «грокнуть в полноте», не зная марсианского. Большинство из них подозревает, что вы читаете мысли так же легко, как сам Майк.

— Что за чепуха! Я надеюсь, ты разуверил их?

— Кто я такой, чтобы разрушать миф? Если вы это сделаете, значит у вас есть свои причины отрицать ваши способности. Они слегка побаиваются вас: вы едите на завтрак младенцев, а когда ревете, то трясется земля. Любой из них был бы рад, окликни вы его… Но никто не станет специально обращать на себя ваше внимание. Они знают, что даже Майк слушает, когда вы говорите.

Джубал выразил отношение ко всему сказанному одним-единственным словом.

— Конечно, — согласился Бен. — И у Майка есть свои слабости. Я же говорил, что он был человеком. Но вы — святой покровитель, и тут уж ничего не попишешь.

— Ладно… а, вон там вошел кое-кто знакомый. Джил! Обернись-ка, детка!

Женщина, поколебавшись, обернулась.

— Я Доун. Но благодарю вас. — Она подошла, и Джубал подумал, что она собирается поцеловать его. Однако она опустилась на колено и поцеловала ему руку. — Отец Джубал! Мы приветствуем вас и пьем от вас глубокими глотками.

Джубал поспешно выдернул руку.

— Боже мой, что ты делаешь, детка! Ну-ка поднимись и сядь рядышком. Разделим воду.

— Да, отец Джубал.

— Что? Зови меня просто Джубал. И скажи всем, что я не люблю, когда со мной обращаются, словно с прокаженным. Я в родной семье… надеюсь.

— Да… Джубал.

— Поэтому я ожидаю, что все здесь будут звать меня Джубалом и относиться ко мне, как к водному брату — не больше и не меньше. Первый, кто обратится ко мне с излишним уважением, останется после