– И я надеюсь, – сказала она, делая элегантный поклон, – вы раскаиваетесь в совершенном?
– Да, – сказал я. – Раскаиваюсь. Хотите, я вам объясню, какую ошибку я совершил?
– Если это не займет слишком много времени.
– Моя ошибка состояла в том, что я начал ухаживать за женой, а нужно было – за дочерью.
– Мистер Сминтон, как вы можете говорить такое?!
– Зуи, поверьте, как только я увидел ваше прекрасное лицо, ваши глаза зажгли в моей груди огонь, и теперь, когда волею провидения мы оказались наедине и нас видит только это яркое солнце, я должен…
И здесь, прямо в траве, между нами завязалась отчаянная борьба, хотя длилась она очень недолго.
Зуи грозилась закричать, но я быстренько объяснил ей, что если она обвинит меня в насилии, то я смогу привлечь в качестве свидетелей тех двух молодых офицеров, и они подтвердят, что со мною была дама, которая пряталась в траве и явно только и ждала, когда они уйдут, а кроме того… Но все мои уговоры были бесполезны. Наконец, почти уже впав в отчаяние, с членом, торчавшим, как у осла, я раздвинул ее ноги и был готов овладеть ею силой, если бы она не прошептала мне в ухо:
– Пожалуйста, наденьте презерватив. Я очень боюсь забеременеть.
С тех пор я никогда не выхожу из дома без презерватива, хотя ненавижу их, особенно если знаю, что лоно еще девственно и там до меня никто не бывал. Однако тот факт, что подобная просьба была высказана девушкой, которую я считал девственницей, удивил меня. К счастью, я был оснащен и для такого весьма неожиданного случая. Я достал из жилетного кармана презерватив и, надевая его, спросил:
– Значит, вы уже знали мужчину раньше?
– Да, – сказала она, – одного молодого капитана, который служил в полку моего отца в Аллабаде. Мне тогда было семнадцать лет. Он всегда пользовался презервативами, потому что боялся последствий.
К этому времени я уже натянул презерватив на свой член, и Зуи выказала полную готовность к моим действиям.
– Позвольте-ка мне взглянуть, милочка, – сказал я.
Она со смехом легла на спину и обнажила густые заросли волос, блестяще-черных, как вороново крыло, под которыми виднелась самая аппетитная маленькая вагина, какую только можно было пожелать.
Читатель, неужели ты станешь порицать меня, если узнаешь, что, насладившись этим зрелищем, я тайком стащил презерватив со своего бойца и позволил ему нагим приблизиться к волосяным зарослям? Нужно быть полностью мертвым, чтобы оставить на себе эту резинку. Обнаженная плоть в тысячу раз лучше, чем эта отвратительная гуттаперча! Хотя Зуи и не знала, что я сделал, она вполне оценила мой первый подход, да и я тоже был удивлен ее ответными действиями. Возможно, что все объяснялось пружинящими свойствами мягкой зеленой травы, на которой мы лежали, но при всем моем опыте я не могу вспомнить ни одну женщину, даже впервые предающуюся любовным утехам, которая демонстрировала бы такую силу влагалищных мускулов.
«Индийцы и англичане – идеальная пара для совокупления», – подумал я. Но, не успел я додумать эту мысль, как очередное мощное движение привело мое наслаждение к кульминации.
Зуи все это время работала попкой без остановки, и когда я кончил, она, казалось, тоже унеслась на крыльях наслаждения, ибо, нежно целуя меня в шею, она в этот момент так сильно прикусила ее зубами, что у меня выступила кровь. Хотя я тоже купался в волнах наслаждения, но это было уж слишком, и я вскрикнул от боли.
Когда я поднялся, оставив Зуи лежать обессиленную на земле, я к своему ужасу вдруг услышал чьи-то шаги у себя за спиной. И, не успел я застегнуть пуговицы, как передо мною оказалась Ева…
Не знаю, как это объяснить, но хотя май в том году, если верить метеорологическим наблюдениям, был не особенно теплым, в этот памятный день мне, однако, показалось, что, несмотря на легкий бриз, температура воздуха была никак не ниже 212° по Фаренгейту – настоящая тропическая жара. А поскольку жара мне не по нутру, то я вернулся в город. После этого я несколько раз встречал Зуи в обществе, а вот бедняжка Ева, вкусив запретного плода и убедившись, что он значительно вкуснее, чем засохшие яблоки из сада ее мужа, пошла по плохой дорожке, и в конце концов муж однажды застал ее с любовником; к счастью для обоих, револьвера при нем в тот момент не оказалось.
23. Неприятная ошибка
Мне не всегда везло в любовных приключениях. Правда, мне удалось избежать печальной участи тех несчастных неудачников, инструменты которых подверглись воздействию едкой щелочи или безжалостного холодного оружия. Тем не менее в ряде случаев мне фатально не везло, а поскольку голос придирчивого издателя предупреждает меня, что в моем распоряжении осталось не так много времени и бумаги, эту главу я посвящу рассказу о самом неприятном происшествии из тех, в какие попадают почти все люди, ведущие не очень разборчивый образ жизни.
Вскоре после моего возвращения из Фолкстоуна в Лондон вместе с мужем приехала моя единственная сестра Софи. Хотя муж ее был малый довольно грубоватый, из того сорта людей, какие мне очень не нравятся, я постарался все же быть по возможности снисходительным и снял для них на все время пребывания в Лондоне дом неподалеку от Риджент-Парк.
Я познакомил их со многими своими приятелями, в том числе и с Фрэнком Воганом, молодым архитектором, которому предрекали хорошее будущее, ибо сестра приехала не одна, а со своей подружкой, мисс Полли Уайт, жившей по соседству с нашим родительским домом. Ее родители очень хотели, чтобы девушка съездила посмотреть Лондон, и отдали ее под присмотр моей сестры, обещавшей не подпускать к ней столичных светских львов.
Полли была единственной дочерью, и зная, что у ее стариков много денег, да и приличный особняк в придачу, я счел, что было бы неплохо познакомить ее с Фрэнком. Я поведал ему все, что считал нужным по этому делу, и посоветовал не упускать благоприятного случая.
– Старики богаты, – сказал я ему, – и если только они начнут возражать, ссылаясь на финансовые трудности, оттрахай ее не медля: это их вразумит.
– Неужели она совершенно невинна? – спросил Фрэнк. – По правде говоря, я давно не встречал настоящей девственницы – после того, как десять лет назад мне как-то попалась невинная девчушка лет шестнадцати. Ты случаем здесь уже не поработал?
– Могу поклясться, что нет, – ответил я, посмеиваясь про себя над этим невольным упреком. – Послушай моего совета, Фрэнк, и покори ее. Когда ее старики переселятся в мир иной, она будет стоить не меньше сорока тысяч.
– Я последую твоему совету, – сказал Фрэнк; и действительно, его безукоризненная манишка, и острословие, и то внимание, которое он уделял Полли, – короче, все в скором времени убедило меня в том, что он исправно ему следует.
Но как-то вечером я призадумался, ибо мне показалось, что Фрэнк с несколько излишним усердием, чем следовало бы, ухаживает за моей сестрой, учитывая, что все это происходит в присутствии Крошки, как мы называли между собой Полли. Мне это было совершенно непонятно, и я решил понаблюдать, как будут развиваться события.
Должен сказать, что в этой истории была еще одна интрига. Я уже не раз замечал, что отношение Полли ко мне было, если можно так сказать, чересчур уж теплым, и, сидя рядом с ней в театре или в карете по возвращении домой, я то и дело ощущал теплое прикосновение ее коленки и с благодарностью возвращал его… Однако вернемся к моей истории.
Фрэнк предложил съездить к мадам Тюссо, а поскольку Полли никогда там не была, в то время как моя сестра знала все фигуры по памяти, Фрэнк сказал, что поедет туда один вместе с Крошкой. «Если только и вы не пожелаете поехать с нами», – добавил он.
– Нет, – ответил я. – И потом, я не хочу оставлять сестренку одну, поскольку ее распрекрасный муженек весь день отсутствовал и вернется, я полагаю, в полночь пьяный в стельку. Нет-нет, поезжайте-ка вдвоем и насладитесь компанией друг друга.
С этим они и уехали. Однако, проходя мимо меня, Полли окинула меня многозначительным взглядом, смысл которого я тогда не понял, и попросила застегнуть перчатку на ее руке. Пока я застегивал перчатку, она передала мне записку, и когда она ушла, я прочел следующее: «Будьте около девяти часов в кабинете».
