Священная Римская империя германской нации: от Оттона Великого до Карла V

отлучения. Иннокентий IV извлек урок из неудачного 1241 г., созвал собор в Лионе в 1245 г., где зачитал декрет о смещении Фридриха II. Однако ожидаемого эффекта не произошло. В Германии только архиепископы вышли из партии императора, ландграф Тюрингии Генрих Расп согласился с ролью антикороля, но сын Фридриха Конрад восстал против него. Вильгельм Голландский, избранный в 1247 г. после смерти ландграфа, успеха не добился, они были «королями священников», творениями прелатов. Фридрих имел высокое мнение о своей миссии, чтобы обращать внимание на персонажей, которым отводил второстепенную роль.

В Центральной Италии он организовал административную схему по сицилийской модели: высшие чиновники, генеральные викарии были в основном выходцами из Апулии. В стороне этого гигантского объединения остались только города — вотчины и остатки наследства святого Петра. Короли, которые не осудили смещение императора, порекомендовали двум сторонам провести переговоры; Франция, где суверен был в плену у мусульман, желала установить мир и положить конец разделу христианства. Но в 1248 г. подул иной ветер. Под стенами Пармы победа едва не ускользнула из рук Фридриха. Через год Пьетро делла Винья предал его, а любимый сын Энцио был захвачен болонцами. В Германии, как и в Италии, позиции императора начинали ослабевать. Воля того, кого некоторые считали «удивлением мира» была нерушима, он был еще силен и имел шансы победить, но 13 декабря 1250 г. император умер от банального энтерита; ему еще не исполнилось 56 лет. Уход Фридриха вызвал крах. Конрад IV, наследный сын, в 1252 г. уехал из Германии в Италию и через два года умер; его сводный брат Манфред в 1258 г. был провозглашен королем Сицилии. В 1266 г. Карл Анжуйский, брат Людовика Святого, победил его в городе Беневенто и захватил Сицилию, которую папа уступил ему в качестве феода. Конрадино, сын Конрада IV, неудержимо бросился в авантюру, исход которой был предсказуем: Карл разбил его в Тальякоццо, и 29 октября 1268 г. он положил свою белокурую голову прекрасного принца на плаху в Неаполе. Наконец, папский престол мог вздохнуть спокойно: «змеиная порода» Гогенштауфенов была уничтожена.

Век Гогенштауфенов, великолепный и ужасный

Остановимся у края пропасти, в которую после смерти Фридриха II, казалось, обрушится все, что создали Гогенштауфены. А строение было внушительным. Спор об инвеституре слегка замутнил сияние священной монархии, над ней внезапно разросшееся папство распростерло свою тень. Продолжал ли император быть наместником Бога на земле и получать полномочия с небес без чьего-либо посредничества, или же его уполномачивал единственный наместник Христа, достойный этого звания, суверенный понтифик? Союзники Святого престола, князья, снова заняли ведущие позиции и повторно подтвердили, что избрание монарха не просто формальность: чтобы предоставить доказательства сего, они избрали одного за другим Вельфа и Гогенштауфена, и результат их голосования побудил оба дома требовать звания «королевского рода». Фридриху I понадобилось немало ловкости и настойчивости, чтобы положить конец этому соперничеству.

При его правлении имперская идея обрела весь свой блеск. Пускай неохотно, но папа был вынужден признать, что в мире существуют две власти, и для того, чтобы в божественном происхождении его власти не возникало сомнений, Барбаросса назвал ее священной, sacrum Imperium. Эта Империя была последним звеном цепочки, первое кольцо которой когда-то выковали вавилоняне и которая, двигаясь с Востока на Запад, протянулась до Германии через Грецию и Рим, а также Ахен. Канонизация Карла Великого показала, насколько Гогенштауфены придавали значение каролингскому наследию. Наследник цезарей Фридрих I по их примеру считал себя источником всей власти, воплотившимся законом; но он не хотел быть обязанным римлянам за эту роль, важность которой он осознал, общаясь с итальянскими юристами. Он прямо отверг их претензии. Они больше не были народом, несущим на себе ответственность за империю. Это у них переняли империю франки и германцы.

Барбаросса принимал в расчет необходимые для исполнения власти средства: из остатков королевского имущества или же из унаследованного от предков он создавал повсеместно целостность земель, фортов и дворцов и передавал эти точки опоры на попечение министериалам, чье незнатное происхождение гарантировало преданность. Однако он остерегался слишком сильно развивать это направление, чтобы не вызвать зависти высокой аристократии. Он не присоединял к своим владениям выморочные лены. Укрепление империи должно было также интересовать князей, о которых Барбаросса говорил, что они являются «со-творителями славы империи и императора». Действительно, он собирал их вокруг себя, чтобы советоваться перед принятием важных решений, и, конечно же, не затрагивал вопроса об элективном характере монархии, который предоставлял князьям право считаться толкователями божественной воли, поскольку они определяли человека, избранного Господом, чтобы представлять его на земле. С тех пор их состав и статус каждого члена были определены; они образовывали Reichsfurstenstand, государство имперских князей. Преданность, от которой ни один вассал не мог отказаться, не совершив акта неверности, запрещала им препятствовать воле их сюзерена, но последний давал им полную свободу в делах о расширении и организации их сеньории, быть в ней полноправным хозяином, сделать из нее Land, над которой их господство было непоколебимым. Император требовал выполнения лишь одного условия: они должны признавать себя делегатариями суверена. Вавассалы имели такие же обязанности, как и вассалы, таким образом аристократическое сословие постепенно распределилось на различных уровнях иерархической пирамиды, Heerschildornung, все эти люди были, хотя и непрямо, в подчинении у императора и должны были каким-либо образом вносить свой вклад во славу империи, которая становилась похожей на феодальную монархию. Барбаросса понял, что всю знать, независимо от положения, воодушевлял одинаковый образ, а именно образ рыцарства. Большие собрания он превратил в прославление рыцарского духа. Сама его смерть по дороге в Святую Землю сделала из него пример рыцаря, и его слава пала на всю империю.

Сила и гордость Германии

Германия также извлекла пользу из этой известности; Германия, так как время Восточной Франции принадлежало прошлому, Германия, как ее называли романские народы и особенно французы. Сами немцы определяли себя как жители deutsche Lande Deutschland, страной тех, кто разговаривает народным языком, diutsch. А ведь эта страна стала большей с конца XI столетия. Князья, особенно Альбрехт Медведь и представители рода Асканиев, Генрих Лев и дом Вельфов, расширили свои границы по ту сторону Эльбы и в направлении Балтики, как это сделали на юго- востоке империи Бабенберги, а особенно Язомирготт. Позже эстафета была подхвачена Тевтонским орденом, рыцари которого, объединив свои усилия с рыцарями ордена Меча, расширили германское влияние до современной Эстонии. Многие из славянских вельмож обратились к немцам, чтобы обеспечить более плотное заселение их земель и улучшить их использование. Таким образом, в государствах, руководителями которых были не немцы, например в Богемии, Силезии, Мекленбурге, немецкие колонисты иногда поселялись в таком большом количестве, что они онемечили если не целую страну, то по крайней мере обширные зоны. «Граница», в американском значении слова привлекла около 200 тысяч первооткрывателей, возможно, и больше. Многие из них пришли из нынешних Нидерландов, где приливы резко сократили обрабатываемую площадь. Предприниматели, locatores, организовывали их перемещение и размещение. Поселения, которые они создали, пользовались в основном правом, гарантирующим своим жителям некоторую свободу. Немцев воспринимали в этих регионах как свободных людей, но ius teutonicum, немецкое право, было даровано даже славянским крестьянам. Появилась аграрная цивилизация, которая смешала немецкие и славянские элементы. В средине XIII столетия она была создана. Колонизация была более выгодна христианизации, нежели крестовые походы против вендов в 1147 г.

Цистерцианцы и премонстранты, которые следовали в передовых рядах первооткрывателей, были одновременно усердными и динамичными агентами аграрного прогресса. В целом направленные к одной