рыцарей.
Финансы империи пришли в такой упадок, что Карл даже не пытался их привести в порядок. В то время как Англия выплачивала своему королю сумму, равную 770 000 флоринов, Франция — более двух с половиной миллионов, в распоряжении императора находилось лишь 150 000; некоторые историки считают, что он едва использовал треть этой суммы. Он мог бы собрать огромный капитал — в семьдесят раз превосходивший сумму его годового дохода, если бы захотел вернуть имущество, отданное в залог его предшественниками или им самим, иначе ему бы не удалось покрыть своих обычных расходов. Хронический дефицит денег в казне заставлял его делать то, что противоречило хорошему управлению: он распродал по низким ценам Landvogteien, судебные округи, созданные именно для того, чтобы вернуть земли империи в конце XIII века, так как он не мог иначе оплатить услуги, которые ему оказывали князья; таким же образом он лишился налогов, выплачиваемых городами. Так, Любек выплатил 12 000 флоринов, которые империя была должна маркграфу Бранденбургскому, затем выборщику Саксонии и даже королю Дании. Карл был виновен в преступлении против евреев, выплачивавших ему крупные суммы, и это преступление было также крупной ошибкой: он не стал препятствовать погромам 1349 г., чувствуя их неизбежность. Конечно, он наложил взыскания на города, подданные которых были убиты, но городские общины при этом значительно ослабли и были не в состоянии выплачивать такие же значительные суммы, как прежде. Карл вновь пожертвовал будущим ради настоящего. Подобное обращение с ресурсами империи приводило лишь к их постоянному истощению, и финансовое положение правителя непрерывно ухудшалось.
Каким образом правитель, столь сильно нуждавшийся в средствах, мог бы создать новые учреждения? Те, что уже существовали, работали медленно, даже канцелярия, сотрудники которой были высокой квалификации; Верховный суд рассматривал в тридцать раз меньше дел, чем Парижский парламент. Правда, князья передавали лишь малое количество документов на рассмотрение императора. Не имея возможности выплачивать залог своим верным подданным, Карл вынужден был льстить их тщеславию. Те, кого он называл своими друзьями, своими Gesellen (соратниками), одевались, как он. Этот круг сторонников расширялся за счет прелатов, которые были обязаны ему своими должностями, его двоюродный брат Иоанн де Люксембург-Линьи, например, которого он смог назначить епископом Страсбургским. Это влияние, проводником которого служили люди различного социального происхождения — вельможи, рыцари или горожане, — осуществлялось в регионах, соседних с наследными землями, где местное население было расположено его принять. Однако территории, удаленные от королевских владений (koenigsferri), не затронула эта форма власти. В итоге во внешних и внутренних делах империи, Карл придерживался одной линии — он вел переговоры. Будучи хорошим дипломатом, он полагался на силы других, используя в собственных интересах эффект, произведенный противоположной стороной. Эта тонкая игра была чрезвычайно рискованной. Он точно выбрал момент, когда следовало сломить сопротивление сил, препятствующих выборам его сына Вацлава, которого он старался сделать королем римлян, дабы обеспечить столь важное для него продолжение династии. Вначале он решил отказаться от своего сводного брата, также носившего имя Вацлав, чьи амбиции беспокоили князей: он собирался создать от Брабанта, доставшегося ему от жены, до Эльзаса, бальи которого он был, единую территорию, включавшую и Люксембург, помимо того что Карл создал вокруг Богемии. Однако у него не было детей. Его наследство перешло бы рано или поздно к старшей ветви, владения которой зажали бы тогда, как между двумя прямыми чертами гигантской буквы «Н», большую часть немецких княжеств. Если бы его сын Вацлав, получил это наследство, а кроме того надел императорскую корону, его могущество стало бы несокрушимым. Против Вацлава, сводного брата, под влиянием герцога Баварского и выборщика Майнца была создана сильная коалиция, объединившая других сеньоров и охватившая даже Польшу и Венгрию. Вацлав был побежден и взят в плен. Император выплатил свою долю и забрал у него в 1371 г. должность королевского чиновника в Швабии и Эльзасе. Успокоившись, выборщики не собирались, между тем, отдать свои голоса сыну Карла, не получив огромных денежных выплат. 1 июня 1376 г. они пришли к соглашению по поводу кандидатуры Вацлава. Тогда начал протестовать папа, считая выборы сына при живом отце неуместными. Он потребовал от сына и отца не прибегать впредь к этой процедуре. Карл ответил неопределенно; папа повысил тон, считая недопустимым коронацию короля без согласия суверенного понтифика. Этот строгий выговор вывел из себя выборщиков, которые подтвердили свое решение и поспешили короновать Вацлава в Ахене 5 июля. Карл старался успокоить Авиньон; Григорий XI умер прежде, чем смог отправить буллы со своим согласием, весной 1378 г. в Риме, куда он только что вернул Курию. Тем временем возникли другие затруднения, также вызванные выборами Вацлава. Королевские города были обложены налогом, чтобы немного пополнить казну, опустошенную 120 000 флоринами, выплаченными выборщикам. Тогда Карл, имевший неосторожность назначить во главе союза за общественный мир в Швабии графа Вюртембергского, заклятого врага этих городов, пошел на то, чтобы оставить в залог четыре из них герцогу Баварскому. Четырнадцать городов объединились и отказались подчиняться. Императорские войска безуспешно пытались взять Ульм в октябре 1376 г., а войска графа Вюртембергского были разбиты весной следующего года. Одержав победу, союз распространил свои действия из Баварии на Франконию, охватив и Эльзас, и объединил около сотни членов. Вацлав, которому Карл поручил это дело, вынужден был подтвердить отмененные свободы муниципалитетов. Что касается вюртембергцев, император сам приказал им прекратить военные действия в 1377 г. Из всех уступок, которых потребовали выборы Вацлава, последняя имела самые тяжелые последствия: города запомнили урок, вынесенный ими из этого опыта. В будущем они объединились и таким образом заставляли прислушиваться к ним. Политическая игра теперь не могла вестись без них.
У Карла не было больше силы занимать этой новой проблемой. Бремя возраста давило на него, никогда не отличавшегося крепким здоровьем короля мучила подагра. Возможно, отправляясь в Сент-Мор- де-Фосс, он молил небеса об освобождении от этой напасти. Эта поездка была, по-видимому, своеобразным паломничеством в Париж. Старик, вернувшись мыслями в свою юность, вспоминал прошлое с глубоким волнением. Увидев сестру своей первой супруги, он разрыдался. Без сомнения, не без горечи констатировал он, что его племянник Карл V был действительно «императором в своем королевстве», и старался продемонстрировать это: в день приезда в Париж он взял себе белую лошадь, чей цвет символизировал независимость, предоставив своему гостю черную. Содержание бесед обоих Карлов остается тайной. Вероятно, они затрагивали тему возвращения папы в Рим. Вернувшись домой летом 1378 г., император узнал, что кардиналы считали выборы Урбана VI недействительными. Он тотчас написал королеве Неаполя и попросил ее вразумить Священную Коллегию. Он умер 29 сентября, прежде чем новость о расколе достигла его. Его искренняя набожность была бы серьезно задета, если бы он узнал, что «бесшовная туника» порвана, и если бы мог предвидеть, что она останется таковой примерно в течение сорока лет.
Как и положено, надгробные речи вознесли покойного до небес. Потомство повело себя менее доброжелательно. Никогда он не был воспет легендами, и если чехи испытывали к нему благодарность за то, что он был «отцом Богемии», немцы проявили себя намного более сдержанными. История в любом случае должна отдать ему должное за Золотую буллу. Карл решительно перевернул страницу ужасных конфликтов, противопоставлявших «две половинки Бога». Этот тонкий политик, безусловно, чувствовал, что ссылка в Авиньон ослабляла папство и вынуждала его смягчить свои претензии. Настало время освободить назначение императора от любых вмешательств епископской власти. Назначение отныне осуществлялось так, чтобы в будущем не вызывать больше споров и гражданских войн. Правитель, часто размышлявший о Карле Великом, не хотел, чтобы империя была такой же монархией, как и другие, но «несомненного сияния, охватившего ее», было недостаточно, чтобы вернуть ей силу, утраченную уже давно. Учреждения не работали; финансы были истощены. Итак, император был не только президентом федерации; ему надо было помешать мощным аппетитам соседей разрушить империю. Он должен был заботиться главным образом о сохранении мира внутри единого организма, состоявшего из совершенно различных элементов, взаимоотношения между которыми были зачастую неспокойными. Простонародье, стремясь к независимости, попираемой знатью, не колеблясь вставало на ее защиту с оружием в руках. Мелкие помещики, главным образом рыцари империи, чувствовали себя ненужными и сеяли беспорядок. Чтобы установить во всем этом мире взаимную гармонию здоровых отношений, были необходимы значительные средства, которыми Карл не располагал. Ему как мастеру дипломатии удавалось обходить подводные камни: гибкий, когда нельзя было иначе, жесткий, когда положение это ему позволяло, однако глубинные проблемы оставались неразрешенными. Что же сделали наследники Карла, чтобы их решить?
